«Всеобщий хор громче слышен». Петербургские учителя, режиссеры и книготорговцы — о поддержке фигурантов дела «Сети»

— Думаю, у всех, кто подписался, одно ощущение — происходит какое-то вопиющее беззаконие. Наказание не адекватно тому, что совершили ребята. Хотя по факту они же вообще ничего не совершили: никого не убили, никого не подожгли, ничего не взорвали.

В деле говорится, что у ребят были якобы какие-то намерения. Никто не спорит, что это наказуемо. Но мы и просим разобраться в деле, уделить особое внимание произошедшему. Пока ребята просто получили неадекватные наказания, будто совершили что-то страшное.

Очень важно, что к ребятам еще, как они заявляют, применялись пытки. К сожалению, я почему-то в это верю. Потому что когда люди находятся там [в СИЗО], они вряд ли будут сочинять. Это вообще трудно сочинить, тем более в подробностях. Я считаю, что нужно разбираться каким-то независимым комиссиям. Потому что если еще и показания были выбиты гестаповскими методами, то к чему мы пришли?

Я понимаю, как эта подпись может отразиться на моей работе. Удивляться ничему не придется. Но мне что, не разрешат делать кино? И Бог с ним, с кино. Я просто разведу руками и скажу: «Ну, ребята, приплыли». Сейчас мы часто получаем повод сказать эту фразу.

Мне нравится видеть, как люди консолидируются сообществами. Значит, людей это задевает. В совковой России, в которой я жил и которую ненавижу, такое было невозможно. В сознании небольшого количества людей что-то все-таки поменялось — и слава Богу.

Всеобщий хор громче слышен. Это совершенно нормально, [что мы выступаем от лица представителей профессии]. Это лучше, чем если кто-то по углам будет что-то говорить — тогда это превращается в кухонные разговоры. Сегодня люди используют площадки и понимают, что группа слышнее. И какие-то случаи, например с [бывшим фигурантом «московского дела» Павлом] Устиновым, показывают, что это работает. Вместе мы хоть какая-то сила.

— Я подписалась, потому что возмущена всем этим делом. Оно для меня стоит в одном ряду с процессами по «московскому делу». И если «московское дело» необоснованно для меня с самого начала, сразу и по всем пунктам, то здесь как минимум очень много подозрений.

В деле «Сети» я вижу жутковатое обвинение. Во всей информации, которая появляется в более-менее свободной прессе, я не вижу никаких убедительных доказательств того, что там что-то было. Оно воспринимается как сфабрикованное и, соответственно, недопустимое.

Я допускаю вариант, что это дело просто отвратительно, чудовищно и непрофессионально расследовано, поэтому только выглядит сфабрикованным. Но это 1 % [вероятности]. В любом случае — либо непрофессиональное следствие, либо полное отсутствие состава преступления и чудовищные приговоры — для меня возмутительно. Я могу высказать свое мнение, чтобы хоть как-то на это повлиять.

Как учитель я стараюсь учить детей так, как это прописано во всех официальных бумажках: воспитывая, в частности, ответственность, порядочность, честность, уважение к закону и к личности человека. Дело «Сети» ставит меня в позицию, когда я ничего этого не могу сказать, потому что действия властных структур демонстрируют абсолютно противоположные вещи: непрофессионализм или бесчестность.

Процесс по делу «Сети» — жуткий пример для молодых людей. Для меня, 60-летней, тридцатилетние фигуранты — всё еще дети. Мне ужасно, когда с детьми творятся такие ужасные вещи.

Не исключаю, что из-за подписей будут какие-либо проблемы. Но, в конце концов, вмешиваться в безобразие можно, даже если тебе могут дать в лицо. Я из-за этого не буду сидеть в углу. Слово, редко звучащее в последнее время, — «совесть». И она еще есть у людей.

— Мы посещали фигурантов этого дела из Петербурга еще в самом начале — узнали, что в Пензе происходит то же самое. Я считаю, что все показания были выбиты под пытками — в обоих городах. А на основе этих признаний уголовное дело и было возбуждено.

Я решил поставить свою подпись как независимый член ОНК, так как [уже два года] продолжаю работать с фигурантами из Петербурга и вижу, что происходит. Полтора месяца назад Виктор Филинков мне жаловался на здоровье. Это обычная ситуация: люди даже с более-менее нормальным здоровьем в СИЗО начинают его терять.

Бояться мне нечего. Понятно, что это дело пыточное от начала до конца. Пытки — это незаконно. А задача ОНК — в том числе обеспечивать права людей, находящихся во власти правоохранительных органов.

— Очень здорово, что появилось много открытых писем. Это значит, что дело получает всё большую огласку. Есть небольшая надежда на то, что если больше людей узнают о деле и потребуют справедливого расследования и отмены приговоров, то справедливость восторжествует. Может, фигурантов не оправдают (это сейчас кажется какой-то сказкой), но будет хотя бы какой-то нормальный пересмотр дела.

Нельзя забывать, что в конце февраля продолжаются процессы [по делу «Сети»] в Петербурге. Это означает, что скоро приговоры вынесут Виктору Филинкову и Юлию Бояршинову. Есть все основания предполагать, что приговоры планируются не менее жестокими, чем в Пензе.

Если не требовать справедливости, это будет означать поддержку правоохранительной системы в том виде, в котором она есть. Она особенно проявила себя в деле «Сети»: мы видим допущение жестоких пыток, избиения, запугивания, угрозы и фальсификацию доказательств. Это неприемлемо ни в каком виде.

— Мы поставили подпись, потому что невозможно молчать, когда у людей фактически отнимают жизни. И нам всем нужно консолидироваться, ведь в стране, где законы работают избирательно, остается надеяться только на общество: прийти могут за любым, даже случайным человеком.

У нас не было централизованного обсуждения этого вопроса, я подписываюсь везде сам, как гражданин. Не считаю правильным навязывать свою гражданскую позицию коллективу, к тому же он у нас довольно большой — только в самом магазине работает больше 30 человек, а со всеми структурами — 50. Насколько мне известно, большинство ребят переживает за происходящее. И многие охотно участвуют в наших политических постах в инстаграме.

Бизнес в России — это в целом одни проблемы. Я не боюсь, родные только периодически переживают. Пока что вроде никто не объявлялся.

Несколько месяцев назад мы организовывали с Николаем Солодниковым сбор подписей всех книжников в поддержку фигурантов «московского дела», тогда это имело уникальный эффект объединения в книжной среде: поучаствовали сотни библиотекарей, издателей, книготорговцев, редакторов и других людей. Хочется, чтобы акции были эффективными, чтобы вышли за пределы и так пассионарной части общества.

— Некоторые события своей абсурдностью и несправедливостью требуют равнозначных мер. Закрыть свои магазины в знак протеста — пожалуй, самое безумное, что может сделать независимый книготорговец в силу многих причин. Именно так мы с нашими коллегами решили поступить, чтобы привлечь внимание к происходящему.

Совладельцы «Все свободны» сейчас находятся не в Петербурге, поэтому мы смогли поучаствовать дистанционно. Конечно, закрытие магазина даже на день — это серьезный шаг для нас. Но гораздо важнее сейчас — указать, что на наших глазах происходит нечто чудовищное. Мы слишком хорошо знаем историю своей и не только страны, чтобы пропускать это дело мимо ушей. Что касается проблем — если что-то произойдет, мы обязательно будем это освещать всем комьюнити.

Как книготорговцы и писатели, мы, видимо, являемся «канарейками в шахте» — раньше всех чувствуем, что надвигается что-то не то. Надеюсь, что нам не придется больше идти на такие суровые меры.