После начала боевых действий в Украине количество людей, покинувших Россию навсегда или на неопределенный срок, увеличилось в разы. Только в Грузию за последние недели уехали 20-25 тысяч россиян.
«Бумага» поговорила с петербуржцами, которые переехали в Турцию, Грузию и Армению о том, как они решились на эмиграцию, пересекли границы и прямо сейчас обустраивают свой новый быт. Герои рассказывают с каким отношением они столкнулись, как переезд повлиял на их работу и что такое «Русская Ночь Банкоматов».
Сергей Макаркин, 27 лет
BI-аналитик. Переехал один из Петербурга в Стамбул
— Вы планировали переехать из России до 24 февраля?
— Я жил в Петербурге 10 лет, и последние года три меня не покидало ощущение, что стоит пожить где-то еще. В конце 2021 перезимовал в Стамбуле, пообщался с агентством насчет икамета и полетел в Петербург увидеться с друзьями. 22 февраля я прилетел в Питер, ну а дальше вы знаете. Начался ****** (кошмар — прим. «Бумаги»).
Меня задержали на митинге 27 февраля — дали 10 тысяч рублей штрафа и сутки в кутузке. Но я на это смотрю так: если бы не выходил эти дни на улицу, то психотерапевту бы больше денег отдал. Быть в ладах со своей совестью стоит дороже.
— Что стало точкой невозврата?
— После прошлогодних январских митингов я разговаривал со своим другом-журналистом, который освещал протесты в Санкт-Петербурге. Мы обсуждали черту, после которой всё — надо уезжать. Отчетливо помню версию моего друга: уезжать пора, когда в России снова появятся лагеря для несогласных с властью. Мы оба решили не дожидаться этого момента. Не сговариваясь, встретились в ночь вылета в аэропорту.
— Как вы организовали переезд?
— Я уезжал 3 марта, все мои вещи поместились в походный рюкзак. Кроме, разве что, коллекции винила, книг и фортепиано. Это пришлось оставить в хороших руках. С близкими — сложнее. У меня нет ни одного знакомого, который был бы за эту ужасную войну, и это то немногое, чем я могу гордиться. Очень переживаю за них и каждый день с кем-то разговариваю. С матерью было легче — она просто считает, что меня завербовал ФБР. Ну что тут сказать.
Границы пересек без проблем. Я запараноил за день до вылета, продумал десять вариантов развития событий, если спросят зачем и куда лечу, но у меня ничего не спросили. Хотя видел, как после паспортного контроля люди в форме кого-то останавливали.
— Как прошли первые дни в Стамбуле?
— В Стамбуле круто, мне очень нравится. Хотя я не готов говорить за весь город, но мой район пушка. Никаких плохих сюрпризов, кроме того, что за эти две недели жить здесь стало в два раза дороже — зарплата у меня, к сожалению, пока еще рублевая.
У меня были сбережения, когда я переезжал — около 100 тысяч рублей. За комнату я заплатил еще в феврале. Если искать жилье не на Airbnb, то в моем районе комната стоит от 2000 лир в месяц (около 15 тысяч рублей по курсу на 11 марта — прим. «Бумаги»), а квартира — 4000-10000 лир. Всё сильно зависит от района. Я снял на два месяца, а там посмотрим. Неприятно, что многие турки сейчас сдают иностранцам комнату по цене всей квартиры. Но я отлично их понимаю — у турецкой лиры за последний год инфляция выросла под 50%, обычные турки сами эту жизнь не вывозят.
Из смешного больше всего запомнилась Русская Ночь Банкоматов — это когда все узнали, что наши карточки скоро превратятся в бесполезные сувениры. Когда я снимал деньги, то к соседнему банкомату подошел мужчина. Смотрю, а это Игорь, с которым мы познакомились во время моей поездки в Грузии в прошлом году. Всегда в голосину ору с того, какой мир крохотный. Знакомишься с человеком в предгорьях Кахетии, потом пьешь с ним чай в четыре часа ночи в эмиграции.
— Как переезд повлиял на вашу работу?
— Я работаю в IT, у меня хороший английский и вся моя работа уже два года исключительно удаленная. В этом мне определенно повезло. Чувствую себя привилегированным в этой ситуации.
— Как жители Турции реагируют на русских эмигрантов?
— Я, если честно, в полном ******** (шоке — прим. «Бумаги») от того, как радушно ко мне здесь отнеслись. Если в Грузии я ощущал внутреннее напряжение от вопроса «where are you from», то здесь — никакого.
Турция входит в программу Erasmus, и здесь по обмену учится очень много европейцев. Думаю, культурный обмен — это то, что критически необходимо России настоящего и будущего. Когда ты постоянно встречаешь сверстников из других стран, и понимаешь, что они такие же люди, как и ты, пропагандистская риторика про злой Запад теряет свою силу. Если бы все это понимали!
— Что вы планируете делать дальше?
— Сейчас я чувствую себя собранно — никогда не был так сфокусирован. Но мои планы краткосрочны, в порядке приоритетов: сделать ВНЖ, найти работу в валюте, снять и обустроить квартиру. Еще планирую закончить обучение на шкипера — очень хочется снова под парусом ходить.
Даша Федькова, 32 года
Занимается ресторанной премией и проектом «Среда людей»
Уехала на машине из Петербурга в Тбилиси с мужем и собакой
— Вы хотели уехать из России до 24 февраля?
— Нет. Совсем нет. У нас с мужем была прекрасная жизнь в России: работа, общественные проекты, своя квартира. А еще надежда, что существующий политический расклад изменится и мы будем стоять у истоков демократии в прекрасной стране. Делали для этого всё зависящее от нас законными и мирными методами. Мы всегда любили путешествовать, но жить и работать хотели дома.
— Как вы приняли решение об эмиграции?
— Первые два дня «спецоперации» мы еще надеялись, что это вот-вот закончится. Но поняли, что это никакая не операция, а самое настоящее слово на букву «В». Затем посыпались стремительные новости о пустых банкоматах, отменах полетов, отказов от выдачи виз и слухи о призыве.
Случился дефицит лекарств — я столкнулась с ним в попытках купить лекарство до повышения цен. Стало ясно, что ситуация вошла в «штопор».
— Как вы организовали переезд?
— Мы решили ехать на машине, чтобы взять нашего песика, еще это освобождало нас от привязки к рейсам. У нас не было европейских виз, поэтому выбор пал на ближайшую сухопутную границу — грузинскую. 28-го мы отправили машину на техобслуживание перед долгой дорогой и срочно начали готовить документы для песика. Вечером 1 марта мы паковали чемоданы, сдували вакуумные мешки, чтобы влезло побольше. Я с дуру набрала весенне-летнего: какие-то туфли, сумочки и прочие совершенно не нужные сейчас вещи.
Мои родители полностью за наш отъезд. Они волновались, но выказывали только поддержку, видят эту ситуацию так же как и мы. Мама мужа расстроилась, плакала и до сих пор грустит. Она видит в этом трагедию. Квартиру вверили родителям, скорее всего пока будем сдавать. Там бардак, мы плохие дети.
Еще мы подготовили пакет бумаг для выезда — оформили приглашение на работу в Грузию через компанию, которая специализируется на таких услугах. Просто так через сухопутную границу россиян в Грузию сейчас не пускают.
На границе мы не столкнулись с допросами и ФСБ, нам не пришлось показывать свои чаты в телеграме. Мы попали на лавиноопасную ситуацию на перевале и прождали почти два дня. А когда прошли грузинский КПП, воздух стал другим на вкус. В нем не было страха и бегства. Наступило облегчение, но через 10 минут я сорвалась, хотя обычно не плачу. Я поняла, что это не я вырвалась из ловушки, а меня выгнали из дома.
— Как переезд повлиял на вашу работу?
— У нас нет больших накоплений, чтобы долго раскачиваться. Моя ресторанная премия продолжает работу, но не зарабатывает с первых дней кризиса. А социальный проект «Среда» не зарабатывал никогда, но он продолжит свое существование, я уверена.
Мне работать легко, потому что удаленный формат для нашей команды был нормой еще до коронавируса. Муж руководил рестораном в центре Петербурга и заниматься этим удаленно сейчас невозможно. Коллеги отпустили его с миром и обещанием принять назад, как только решит вернуться. Но сейчас муж переключается на другую профессию, которую давно планировал освоить. Банально, но пробует себя в IT: учится на онлайн-курсах.
— Как прошли ваши первые дни в Грузии?
— Из достаточно обеспеченных людей мы стали беднее в два раза за время в пути — из-за курса валют. Потенциального дохода от сдачи нашей квартиры теперь хватит на две недели аренды приличного жилья в Грузии.
Апартаменты в пригороде стоят 500$ (их уже нет в доступе), а в городе счет начинается от 1000$. Дешевле только уж совсем скромные условия, к которым придется привыкать. Сейчас в Грузии можно прожить на 1500$ в месяц. Мы вывезли наличными в валюте то, что успели снять в банкоматах. Карт «Мир» у нас нет и нам нужно срочно что-то придумывать.
Мы живем в живописном местечке в получасе от Тбилиси, пока оплатили всего неделю. Может, переберемся в город, а может и вовсе уедем в другую страну. У нас собака, нам нужны парки и готовность хозяев к пушистому постояльцу. Еще грустно, что уличные грузинские собаки, которые нам всегда так нравились, оказались очень зооагрессивными. Эти милашки с бирками в ушах знают путь к сердцу людей, но атакуют нашего Янга.
— Как к вам относятся местные жители?
— Проблем с людьми не было. Да, многие говорят о русофобии, о соответствующей пропаганде оппозиции — мы слышим это и видим в чатах, но не сталкивались лично. Из бесед на тему событий мы получаем сочувствие, люди понимают, что такие русские бегут именно от непринятия военных действий.
Мы четко обозначаем свою позицию и это вызывает скорее уважение, чем какое-то недоверие или презрение. Хозяйка квартиры принесла мне букет нарциссов и мимоз к 8 марта, автомобиль с русскими номерами тоже не привлекает дополнительное внимание.
Русского языка мало среди молодых, но хватает среди взрослых. Мы говорим на английском с местными и стоит отметить, что его уровень выше, чем в Турции. От старшего поколения часто можно услышать грамотную русскую речь с красивым акцентом.
— Вы хотели бы вернуться в Россию?
— Отбросить мысль о возвращении не можем. Очень надеемся на чудо. Мечтаем, что одним прекрасным утром мы проснемся и увидим в новостях, что Россия свободная мирная страна, которой мы однозначно нужны. Мы классные, заряженные ценностями гуманизма и активные люди.
Жизнь никогда не готовила меня к войне, дефолту и беженству — эмиграцией запихивание тряпок в машину трудно обозвать. Я плачу утром, днем и вечером. Сейчас говорят, что отъезд — привилегия. Да, у нас есть машина, немного денег и нет обременяющих факторов вроде детей. Но мы выехали не за сладкой жизнью.
Мы сейчас в относительной безопасности и было бы странно не использовать ее для свободы слова и борьбы за людей. Я включаюсь в активности, чтобы помогать людям в трудной ситуации — беженцам, правозащите. Ира Фатьянова (экс-глава штаба Алексея Навального в Петербурге, который вместе со сторонниками занесен в список террористов и экстремистов Росфинмониторинга — прим. «Бумаги») сейчас делает проект по помощи с переездом для граждан Украины. Я предложила себя как глаза и руки. Еще помогаю друзьям из Германии найти способ, как отправить деньги на погашения штрафов участников мирных акций в России. Они очень этого хотят, сами создали инициативу — может, кто-то заметит эту строчку и предложит законный способ перевода.
Евгений Герштейн, 24 года
Создатель независимого медиа про кино Cinematograph
Переехал с женой из Петербурга в Ереван
— Вместе с кем вы уезжали из страны?
— Со мной Россию покинула моя жена и двое друзей — тоже семейная пара. Изначально мы планировали, что нас будет семь человек, но события развивались так быстро, а новости становились настолько мрачными, что некоторые ребята в панике купили билеты раньше в Грузию и Турцию. Ехать решились, потому что наши жены очень настаивали — боялись возможной мобилизации. Сам я не сразу осознал масштаб катастрофы.
— Как вы организовали свой переезд?
— На сборы у нас ушли ровно сутки. Мы взяли базовый набор вещей, ноутбуки для работы, всё необходимое по части гигиены и максимум документов. Мы не оформляли доверенности на родителей, хотя ребята, которые летели с нами, доверенности делали. Возвращаться ни за чем не планируем — взяли с собой даже свидетельство о браке. Мы летели вчетвером, поэтому вещи распределили между двумя багажными сумками.
В Петербурге у нас была своя квартира и мы ее полностью законсервировали: отключили газ, воду, электричество. Близким сообщили об этом прямо: покидаем страну из-за ухудшения политической и экономической ситуации.
Границу пересекли на самолете без проблем. Когда мы покупали билеты, цены были еще приемлемые: билеты в Ереван мы купили за 24 тысячи рублей на двоих. Обратные билеты в качестве алиби для пограничников обошлись нам в 13 тысяч рублей, но это с доплатой за возможность их вернуть (не забывайте про такую опцию!).
— Как эмиграция повлияла на работу?
— Вся моя работа так или иначе была связана с медиа — я был главным редактором журнала о кино. Сейчас ищу работу в валюте — любую, которая связана с текстом. У меня был небольшой опыт работы техническим переводчиком для зарубежной медицинской компании — там платили в валюте, например. Другой вопрос, как эту валюту сейчас снимать. Особенно тем, кто остался в России. Жена Кристина продолжает работать фоторедактором в очень крупной российской фэшн-компании.
— Что вам было сложнее всего оставить в России?
— Привычный уклад жизни — то, как мы с женой проводили утро, каким был наш досуг и даже повседневная рутина.
Я вообще человек, для которого невероятно важны повседневные ритуалы. Например, я каждое утро готовлю Кристине завтрак в постель. Овсяная каша с бананами или яблоками, орехами, топпингами, тыквенными семечками и корицей. Сейчас этот важный для меня ритуал исчез. Разумеется, мы вернемся к этой практике, но когда она беспрерывно существует на протяжении полутора лет, а потом исчезает даже на неделю, это дезориентирует.
— Насколько вы были готовы к эмиграции?
— Думаю, мы были готовы к отъезду больше, чем те, кто остался. У нас с женой было около 100–120 тысяч рублей накопленных денег и суммарный доход около 110 тысяч рублей в месяц.
В случае с Арменией — это рабочий вариант. Хотя за последние четыре дня цены на всё выросли в два раза. Мы стараемся экономить: сравниваем цены в магазинах и на рынках, собираем всевозможные бонусные карты. Панике мы не поддавались, так как сбережений в валюте у нас не было, кроме инвесткопилок в «Тинькофф». Но с них деньги снять сейчас нельзя.
— Как русских людей встречают в Ереване местные жители?
— Буквально вчера мы сидели с другом из Армении на кухне нашей новой квартиры и обсуждали, что между нашими народами почти нет культурной дистанции. Он нам рассказал, как удивился, когда его русская знакомая, собрав мусор со стола в квартире его родителей, в первую очередь заглянула под раковину в поисках мусорки. И первый его вопрос был: «Как ты об этом узнала?».
В Армении десятки людей предлагают нам свою помощь: таксисты, кассиры в магазине, сотрудники почты и пожилые люди на рынке. Но я отмечаю, что к украинцам тут отношение неоднозначное. Во время войны Армении с Азербайджаном Украина продавала вооружение последнему (речь о военном конфликте 2020 года — прим. «Бумаги»). Так что особо сильное сопереживание украинскому народу тут могут понять неправильно. Цензурируем себя в разговорах с таксистами.
— Вы планируете вернуться в Россию?
— К сожалению, я без понятия. Я твердо решил, что никогда не вернусь, если кто-то из моих друзей и близких погибнет в Украине. Этого не случилось и, надеюсь, не случится. Но возвращаться, опираясь даже на текущие новости, честно, не хочется.
Если в России случится дефолт или тем, кто уехал, запретят въезд в Россию обратно, будем претендовать на статус беженцев в Армении или Турции. Но это наш тактический максимум на данный момент.
Что еще почитать:
- Как живут бывшие главы штабов Навального в Петербурге? Три истории
- Что происходит с российской авиацией из-за санкций? Материал обновляется
