В Петербурге и Москве до 16 декабря проходит театральный фестиваль NET — «Новый европейский театр». В петербургской части программы покажут три спектакля: «Репетиция. История(и) Театра (I)» Мило Рау, Zauberland Кэтти Митчелл, а также иммерсивную постановку «Игрушки» театральной компании Signa, для которой в Музее стрит-арта оборудуют специальное пространство.
«Бумага» поговорила с арт-директорами фестиваля Мариной Давыдовой и Романом Должанским о том, что мешает привозить в Россию иностранные спектакли, как политика провоцирует самоцензуру и почему слишком много культурных событий в Петербурге — это плохо.
«Бумага» — информационный партнер петербургской части программы фестиваля NET.
— Что влияет на то, какие спектакли программы приедут в Петербург?
Марина Давыдова: Была бы наша воля, мы привезли бы в Петербург всё. Аудитория города в принципе так же готова к восприятию спектаклей фестиваля NET, как и жители Москвы. Но посчитав, мы поняли: вот это можем привезти, это не можем, а это можем делать только в Петербурге.
В Петербурге все-таки дешевле аренда площадок, здесь гораздо дешевле сделать, что называется, свой продакшн. Потому что престижные фестивали привозят не только какие-то готовые спектакли, они продюсируют с важной фигурой театрального контекста некое событие непосредственно на месте.
В нашем случае это Signa. И мы просто посчитали, что выпуск и продакшн такого же проекта в Москве мы бы совершенно точно не потянули.
— Из чего складывается бюджет такого привоза? Всегда ли всё оплачивает принимающая сторона, фестиваль, к примеру?
Роман Должанский: Разумеется, бремя основных расходов всегда ложится на принимающую сторону, — то есть на сам фестиваль. И расходы эти очень значительны. Некоторые из них очевидны даже для непрофессионалов: нужно оплатить провоз декораций, авиабилеты, разместить коллектив в гостинице, заплатить гонорар за спектакль, арендовать площадку, оплатить рекламу. И есть расходы, многим не видные, — например, техническая адаптация, которая может стоить треть бюджета гастролей, а то и больше.
Есть случаи, когда культурные институты зарубежных стран — Француский Институт, Гете-институт, Про Гельвеция и другие — помогают, беря на себя часть расходов, как правило, на дорогу или часть гонорара. Помогают и договоренности о скидках — на гостиницы, на рекламу. Но в любом случае за всё отвечает сам фестиваль.
— Современная российская политика влияет на решения иностранных коллективов показать свои спектакли в нашей стране?
МД: Я так скажу: что касается фестиваля NET, то кредит доверия к нам такой, что коллективы, которые мы приглашаем, едут не в абстрактную Россию, а на фестиваль NET. Поэтому у нас минимум проблем, связанных с политическими конфликтами.
Надо сказать, что сейчас Россия очень котируется в театральном мире, сюда довольно охотно едут. Я помню, были ситуации, например, когда приняли этот гомофобный закон, были отказы, и в связи с Крымом были. Сейчас это более-менее рассосалось, и люди стали разделять политику и культурные связи.
Если у нас в политической сфере какие-то конфликты, то в культурной мы продолжаем сохранять связи. Как бы мы не конфликтовали с любой страной в мире, рано или поздно это же придется восстанавливать. И если отношения в области культуры сохранены, то восстановление их в политике становится проще.
— Вы сталкивались с отказами театральных проектов приехать в Россию?
МД: По-моему, у нас была одна ситуация из-за этого закона [о запрете пропаганды гомосексуализма] — чуть не сорвался показ спектакля [Кристофа] Марталера.
Причем ситуация была довольно комическая: один, как нам казалось, актер спектакля — Никола — отказался ехать в Москву. Мы представляли себе прекрасного нежного юношу, который просто боится приезжать из-за этого закона, считая, что здесь опасно. Но когда мы все-таки уговорили их к нам приехать, оказалось, что Никола — это пожилая женщина, которая ничего не боялась, она была просто возмущена самим фактом принятия такого закона.
Но это был единственный случай в связи с нашим фестивалем. Все, в принципе, понимают, что NET — не тот фестиваль, который поддерживает какие-то мракобесные тенденции в стране.
— Бывали ли случаи самоцензуры при формировании программы фестиваля? Приходится ли отказываться от спектаклей из-за политических моментов?
РД: Фестиваль NET едва ли не самый смелый и независимый фестиваль России, но даже нам, увы, порой приходится идти на самоцензуру.
Разумеется, мы доверяем своим зрителям и уважаем их. Но, к сожалению, общество в России сегодня — больное. Да и глупых, нецивилизованных законов напринимали немало. Огромную власть получили мракобесы разных мастей.
Однажды этому придет конец. А пока — приходится соблюдать осторожность и думать о безопасности фестиваля.
— Что может повлиять на рост привлекательности Петербурга для иностранных театральных проектов и режиссеров?
РД: Эрмитаж, панорама Невы и места, связанные с Достоевским, конечно, положительно влияют на привлекательность города, в том числе и для международных театральных проектов. Но все-таки главное — творческая содержательность таких проектов, соответствие международной смысловой повестке, открытость эксперименту, надежность горизонтальных, личных связей. Ну, и ресурсная база, конечно, тоже важна.
— Насколько охотно петербургские театральные площадки принимают у себя иностранные спектакли? И хватает ли площадок?
МД: У нас в обоих городах [в Петербурге и Москве] огромное количество площадок, но их всё равно не хватает, это какой-то парадокс. В Петербурге с этим, по-моему, чуть легче. Московские театры считают так: «Вот наш аншлаг. Он стоит таких-то денег. Поэтому нам невыгодно сдавать в аренду». А в Петербурге про аренду договариваться проще, но всё равно иногда нет нужных площадок.
Мне кажется, что в Москве и Петербурге давно пора построить какую-то фестивальную площадку с хорошим блэк-боксом (игровое пространство с черными стенами — прим. «Бумаги»). Не итальянскую коробку с подиумом, партером, бельэтажем и так далее, а как в Центре Мейерхольда.
Спектакли современного театра, процентов на 70–75 делаются вот в таких блэк-боксах. А у нас площадки другого типа. Иногда постановки очень сложно адаптировать. И при той интенсивности театральной фестивальной жизни, которая у нас сейчас происходит, таких площадок, конечно, не хватает ни в Москве, ни в Питере.
— Достаточно ли нынешнего количества и качества театральных событий для того, чтобы поддерживать активную театральную жизнь в городе?
МД: Мне кажется, более чем достаточно. Я считаю, что у нас нет чувства [меры] — например, в гастролях. В этом году мы наблюдали очевидный перебор с театральными событиями и в Москве, и в Петербурге. В Петербурге, может, даже в большей степени.
Положа руку на сердце, — одному городу не нужно такое количество гастролей и фестивалей одновременно. Недавно в Петербурге гастролировал знаменитый театр Талия, играли на сцене БДТ. Это один из самых важных театров Европы. И наполовину пустующий зал в Петербурге производит ужасное впечатление. Или полупустые залы на [Ромео] Кастеллучи в Москве.
Все-таки театром интересуются не 100 процентов населения, и их покупательная способность не безгранична. Может, если бы всё это театральное пиршество привозили не так концентрировано в такой ограниченный отрезок времени, у людей бы нашлись деньги на покупку билетов. Одновременно привезли и [Димитриса] Папаиоанну, и Peeping Tom, и Саймона Макберни. И если бы мне пришлось на всё это тратить деньги в течение четырех, скажем, месяцев, я была бы вынуждена от чего-то отказываться.
По интенсивности фестивальной жизни мы уже переплюнули все столицы мира. Вот приедете вы в Рим — ну не будет там такого количества театральных событий. Мы даже сами сейчас сталкиваемся с проблемой — Мило Рау: мы привозим один из лучших спектаклей Европы, один из лучших спектаклей этого талантливого и интересного режиссера. Но в середине ноября продавать билеты сложно: народ истощился — и финансово, и эмоционально.
— Такие события, как Театральная олимпиада и переезд Теодора Курентзиса, влияют на интерес к Петербургу у международной театральной общественности?
МД: Петербург и с Курентзисом, и без Курентзиса представляет собой магнит для людей, которые хоть что-то понимают в культуре. Но самая главная проблема — это, извините, визы. Если бы их не было, можно было бы организовать в Питере фантастический культурный туризм. На Авиньонский фестиваль приезжает огромное количество туристов-зрителей, а в Россию, в Петербург в частности, они не едут, потому что получение российской визы — это огромная головная боль.
Справится ли город с потоком туристов и как это скажется на жителях
paperpaper.ru
Власти делают Петербург всё более туристическим: электронные визы, лоукостеры и десятки международных событий
— Какие главные преимущества петербургской театральной жизни можно назвать?
РД: Важное достоинство петербургского театрального ландшафта налицо — содержательное развитие независимых, негосударственных театров, наличие множества новых, разноформатных театральных площадок, огромное количество талантливых молодых актеров и развивающихся режиссеров.
За помощь в подготовке интервью «Бумага» благодарит Ирину Герасимову и Алину Мюльбейер
