«Без него мир будет скучнее». Как политики, журналисты и писатели вспоминают Эдуарда Лимонова

— Невероятно. Умер Эдуард Лимонов — один из двух, вместе с Владимиром Сорокиным, крупнейших русских писателей второй половины 20 века. Его книги и язык поменяли русскую прозу так, как ее во второй половине века больше не менял никто. Самый настоящий величайший русский писатель.

Политическая деятельность Лимонова была крайне яркой и бесстрашной все 90-ые и 00-ые — здесь его вклад огромен. В 10-ые дед сошел с ума, но это было неважно, вклад его не изменить. Акционизм и храбрость нацболов вдохновили и группу «Война», и Pussy Riot и новое русское искусство.

Мало кто так сильно повлиял на процессы современной русской литературы и искусства во второй половине 20 века как Эдуард Лимонов. «Это я, Эдичка» и «Дневник неудачника» — важнейшие произведения и русская классика, не меньшая по значению чем «Идиот» или «Анна Каренина».

Не накручивая, а совершенно объективно — во второй половине 20 века в русской литературе два великих прозаика — Сорокин и Лимонов. Всё, никого сопоставимого с этими двумя по влиянию на современную русскую прозу и культуру нет.

За всю мою жизнь была пока что только две смерти людей, которые оказали на меня такое же бесконечное влияние как Лимонов — смерть Летова в феврале 2007 и смерть Пригова в июле 2007.

— Когда Лимонова судили в Саратове, я работал на этом процессе. Вышла его книга «В плену у мертвецов», я на очередном заседании протянул ее через решетку для автографа (тогда так можно было), и он написал: «Андрей, никогда не садитесь в тюрьму». Ох, Эдуард Вениаминович… Прям больно.

— Лимонов умер. Великий русский писатель, великий русский гражданин. Он в семьдесят лет оставался моложе и отважнее большинства 20-летних. Дай бог каждому прожить такую насыщенную и не бессмысленную жизнь.

— С Лимоновым мне довелось встречаться лишь один раз, осенью 2008 года. Тогда Илларионов устроил обсуждение возможного влияния экономического кризиса на динамику российского политического режима и пригласил на семинар политологов (Рогов, Фурман, Шевцова и др.) и политиков (Каспаров, Касьянов, Лимонов, Немцов и др.). Мое выступление (о том, что экономические спады не слишком отражаются на автократиях в краткосрочной перспективе) политики восприняли без эмоций, зато тезис о том, что средний класс на фоне высокого неравенства не выступает агентом демократизации, а, наоборот, склонен поддерживать авторитаризм (взято у Асемоглу и Робинсона) вызвал у Лимонова неподдельный прилив энтузиазма — «вот что настоящая наука говорит!» Он был яркой личностью и, как к нему ни относись, талантливым писателем (даром, что ни политически, ни человечески симпатий у меня не вызывал).

— Наверное, каждый второй некролог будет озаглавлен «Да, смерть» — у его партии была когда-то такая кричалка. Я бы назвал прощальное слово о Лимонове наоборот — «Нет, жизнь». Прозаик и человек, бывший воплощением той жизни, о которой, по крайней мере, подсознательно мечтает каждый. О нем часто говорили, что он пишет не столько книги, сколько свою биографию, и основное его произведение — это прожитые им на наших глазах годы, когда он то воевал, то митинговал, то ругался с кем-то. Захару Прилепину повезло — он оказался последним, с кем ругался (красиво, увлекательно, жестко) Лимонов. Быть примечанием к Лимонову — честь.

Но важнее и весомее собственной жизни и собственных текстов — то, что он придумал Россию, саму ту реальность, в которой мы живем. Гениальным озарением эмигранта в восьмидесятые стало это чувство «великой эпохи» и советская военная шинель, в которой он бродил по Парижу, пока люди в СССР мечтали стать Западом, или дореволюционной Россией, или чем-то еще — он первым сказал нам, о чем нужно мечтать на самом деле, он боролся за эту мечту сначала в одиночку, потом сделав партию. Его люди подняли флаг над Севастополем за двадцать лет до того, как туда пришел российский десант. Задолго до любых «Лидеров России» и любой политической школоты он научился говорить с детьми и молодежью на таком языке, что она была готова идти за ним умирать. Вся государственная эстетика нынешней России, все ее ценности, это сочетание несочетаемого, как черные серп и молот в белом круге на красном фоне — все придумал он, без него той России, которая есть теперь, не было бы. Может быть, без него не было бы ничего. Его судили за то, что сейчас считается доблестью — «добровольцем Донбасса» он стал за 15 лет до тех добровольцев, которых мы видели во время «русской весны».

Он был поэт. И когда его судили в Саратове, он написал стихи «и сильный был в Саратове замучен, а после смерти тщательно изучен». Был неправ. Тщательно изучен он при жизни — самой российской реальностью, которую он создал за нас и для нас. Великий человек, великий наш современник, любимый дед. Ужасное горе. «Нет, жизнь!».

— Дед был моим учителем и огромной мобилизующей силой для меня. Мне хотелось, чтоб он видел меня, наблюдал за мной. Мне хотелось победить и принести ему победу, как в каком-то смысле — отцу. «Отец, ты ругался, но я сделал это». Без него мы — сироты. Я очень его любил. Дед, ну чего сказать. «Будем работать — будем жить». Ему нравилась эта чеченская поговорка.

— Умер Эдуард Лимонов. Мне довелось много общаться с ним и даже участвовать в съемках фильма о нем в конце девяностых — начале двухтысячных.

Он был очень искренним и страстным человеком, эпатажным писателем и лидером никем не признанной партии, состоявшей из доверявшей ему тогда молодежи.

Он ненавидел ложь и продажность тогдашней ельцинской элиты, хохотавшей над его самодельными «акциями», он пытался защищать русских в период полного равнодушия к их судьбам государства, он отчаянно, бесстрашно и настырно пытался бороться со всеми «общепринятыми» нормами — и в литературе и в государстве. Хочется верить, что не напрасно.

Он очень любил Россию, совсем без взаимности. Светлая память.

— Пишут — умер Лимонов. Продолжаю надеяться, что это его очередной перфоманс. Поскольку если это последний — то очень жалко. Без него мир будет скучнее…

— Бывает что человек проживает жизнь как спичка. Ярко, но быстро. Бывает, что тлеет десятилетиями, оставаясь в чужой тени.

А Лимонов был настоящим факелом. Он был на слуху лет 50, не меньше. Он шокировал и Советский Союз, и Европу, и новую Россию и был в восторге от такого эффекта.

Он успел побывать и диссидентом-эмигрантом, и возвращенцем, и писателем-провокатором, профессиональным революционером, честным, неподдельным оппозиционером.

Он говорил, что думал — делал, что говорил.

Мы были знакомы много лет, я вызволял его из тюрьмы. Но вот, Эдуард ушел… Никто этого не ожидал. И это большая утрата для русской культуры, для всех нас.