Весной 2023 года в Грузии заработал проект LIFELINE.GE Он обеспечивает гуманитарной помощью людей, которые живут в «зоне страха» — грузинских территориях вдоль линии российской оккупации. Жители этих сел не только имеют проблемы с доступом к медикаментам и еде, но и нередко сталкиваются с похищениями из-за расширения зоны оккупации.
Paper Kartuli поговорила с одним из создателей LIFELINE.GE — Анатолием Соболевым, который до войны работал в крупных диджитал агентствах в Москве и консультировал НКО. В Грузии он построил Volunteers Tbilisi и теперь помогает создавать LIFELINE.GE.
Читайте в этом интервью, что волонтеры увидели в «зоне страха», почему «брошенные люди» не уезжают из сел близ оккупированных территорий, а также какие проблемы возникают у гуманитарного проекта.
О жизни людей в «зоне страха»
— Есть факт оккупации [территорий Грузии], есть линия оккупации, вдоль нее сформировалась «зона страха». Там живут люди, их похищают, терроризируют, жизнь — крайне тяжелая. Ситуация постоянно нестабильна.
По разным оценкам, там примерно 70 деревень и от 10 до 20 тысяч жителей. Многим не хватает базовых вещей. Это классическая бедность. Заброшенность. Их не видно, им особо не помогают. Их дома ничего не стоят.
Однажды мы приехали в одну из деревень, где жилыми остались только два дома. В паре сотен метров от них, в лесу, просто стоит табличка «Южная Осетия».
В одном из домов живет женщина. Ее похищали с собственной кухни — просто приходили люди с автоматами и уводили. Такие истории случаются регулярно.
Есть женщина с мужем, им далеко за 60, он болеет, после инсульта. У них в доме протекла крыша, им пришлось переселиться на первый этаж, в бывший хлев. На ремонт надо всего 1500 лари. Они договорились с соседом, что он починит крышу бесплатно. Надо 700 лари на материалы, но даже таких денег у них нет и взять неоткуда. И вот два года они живут с протекающей крышей.
Есть девушка, у нее четверо детей и бабушка. Бабушке нужно лекарство, детям — дорогие смеси. Пособия минимальные, работы в регионе тоже почти нет — где ей все это взять? Вообще там есть огромная потребность в том, что касается детей, — от детского питания до планшетов с интернетом для учебы.
То, что я увидел, это брошенные люди. Поймите меня правильно, правительство им выплачивает пенсии и пособия — то, что могут. Но вот мы заходим в дом, там женщина умирает, четвертая стадия рака, а ей не на что купить обезболивающие.
Почему они не уезжают? Они не хотят терять дом. Это их родина, их земля. Да и ехать многим некуда, особенно старшему поколению.
Подобные кейсы мы только начинаем решать, пока это капля в море. Наша глобальная миссия [проекта LIFELINE.GE] — дать людям плечо, чтобы они могли на него опереться и двигаться дальше. Мы хотим, чтобы им было, куда обратиться за помощью. Скоро планируем открыть горячую линию.
Когда мы привозим помощь, люди нам настолько благодарны, что становится неудобно. Они со слезами принимают гуманитарку и пытаются дать тебе что-то в ответ — домашний сыр, вино, приглашают на чай. Если отказываешься, потому что неудобно что-то брать у нуждающихся людей, они очень обижаются. Это совершенно потрясающе. Я раз 10 с ребятами ездил и каждый раз эта благодарность за самые базовые вещи разбивает мне сердце.
Чего лишилась Грузия в 2008-м?
paperpaper.io
Последствия войны в цифрах: сотни погибших, десятки тысяч беженцев и 3900 кв. км. оккупированных территорий
О жизни до войны и переходе из бизнеса в волонтерство
— Я из Петербурга. Работал на кафедре университета Аэрокосмического приборостроения. Затем мы долго строили рекламное агентство, которое потом продали. Я переехал в Москву, там получил MBA, работал коммерческим директором в крупных диджитал агентствах. Начиная с 2020-го, консультировал НКО — маркетинг, стратегия, организационная структура. В какой-то момент стало понятно, что туда меня тянет больше, к большему смыслу, поэтому текущая деятельность — скорее логичное продолжение, жаль, что в таких обстоятельствах.
Протестным человеком, выходящим на митинги, я никогда особо не был. Я понимал, что происходит, и, мягко говоря, не был доволен, но, мне казалось, что мы доползем до условного транзита-2024 и сделаем next step к свободной стране, которая заботится о людях, а не о воровстве бюджетов и химерах прошлого. Я думал, что надо учиться, развивать независимый бизнес и так или иначе мы пройдем дальше. Я ошибался.
Когда началась война, я лечился от ковида в Москве. 24 февраля мы вышли на Пушкинскую площадь, это был мой первый уличный протест. Потом я ходил еще, через несколько дней меня задержали, я поездил в автозаке, посидел в ОВД, посмотрел на всё, что происходит. Страну просто убили об стену, соседнюю страну убили, людей убивают и будут убивать. Стало понятно, что уличный протест захлебывается, а я молчать точно не смогу и не буду.
Я уехал. Прилетел в Тбилиси, тут у меня были друзья. Пожил у них месяц на диване, начал смотреть, какие тут есть инициативы, пообщался с [проектами помощи украинским беженцам] Helping to leave и Emigration for action.
«Здесь люди больше склонны помогать. Потому что всем плохо»
paperpaper.ru
Знакомьтесь: директорка Choose to Help Света Михина — она поддерживает украинских беженцев
Однажды мы пришли с Борей Канторовичем (работал в рекламном агентстве «Авторские медиа» — прим. Paper Kartuli) в Volunteers Tbilisi, ребята только начинали и на вопрос, чем помочь, сказали, что нужны деньги, чтобы оплатить дом для беженцев. Нужно было 1000 долларов, насколько я помню, мы собрали 25 тысяч, и понеслось.
Я не работаю с 2021 года. Иногда консультирую платно, а большая часть — волонтерство и pro-bono консалтинг. Мне повезло — какое-то время можно жить на накопления и сфокусировано заниматься тем, что я считаю критически важным, особенно сейчас.
О запуске LIFELINE.GE и работе проекта
— Я из частного бизнеса и у меня есть ключевая компетенция — я умею строить структуры. Поэтому, когда «Волонтеры» начали активно развиваться, к нам возник интерес, появились запросы на консультации.
Мы узнавали людей, познакомились со многими локальными инициативами, крупными организациями — от Action Against Hunger до UNHCR. И, в частности, познакомились с Егором Куроптевым (директором фонда Free Russia Foundation на Южном Кавказе — прим. Paper Kartuli) и Дато Кацаравой (главой движения «Сила в единстве», которое борется с «ползучей оккупацией» Грузии Россией — прим. Paper Kartuli). Егор объяснил, чем занимается Дато и что было бы неплохо помочь людям, живущим рядом с линией оккупации, с гуманитарной точки зрения.
Давид Кацарава из первых рук рассказал нам о происходящем на линии. Потом мы с ним туда съездили. Пообщались с жителями, походили по домам, обсудили, что можем сделать. После этого я с командой — мы набрали тогда уже некоторое количество волонтеров, благодаря Егору и Free Russia, — придумали концепцию, сделали сайт, привлекли партнеров и потихоньку запустили LIFELINE.GE. Насколько я помню, первые отгрузки гуманитарной помощи были в апреле-мае 2023 года, так всё и началось.
Доброволец Давид Кацарава — о грузинских бойцах, людях в Буче и борьбе с оккупацией Грузии
paperpaper.ru
«Каждую ночь во сне я воюю и просыпаюсь уставшим»
Сейчас мы возим помощь раз в неделю — семьи получают от 50 килограмм продуктов, средства гигиены, лекарства по запросу. Каждой семье сейчас привозим [помощь] раз в 2-3 месяца. На данный момент мы отгружаем примерно тонну гуманитарной помощи в месяц, включая лекарства. А также решаем адресные кейсы.
Постепенно собираем базу данных, систематизируем работу. Смотрим, чего нужно больше, чего меньше, как это освещать с учетом всего контекста, кто готов нам помогать, как с учетом всех обстоятельств масштабировать финансирование — оно строится на основе небольших пожертвований. Надеемся, что в этом году охватим не меньше 300 семей. В следующем году — больше.
Если говорить об оккупации, этим занимается Егор, Давид и его движение. Моя позиция простая: оккупация — преступление. Люди не должны страдать от безумных стариков во власти РФ — ни в Украине, ни в Грузии, нигде. А в проекте моя роль — организационно-гуманитарная. Моя компетенция — организовать системную помощь, это мой долг и моя ответственность.
О планах и донатах
— Мы бы хотели, чтобы проект из стартового этапа вырос в стабильно работающую структуру. Если [так произойдет] — я буду доволен.
Естественно, пожертвования идут тяжело. В Грузии, мне кажется, есть культура помощи близким, адресная [помощь]. А системная благотворительность — пока не самый очевидный метод. Тем более, проект новый, еще нет доверия, нет сильной медийной составляющей, результаты только начинают появляться. Это нормальный этап развития.
Мы сейчас оперируем цифрами в 2-3 тысячи долларов в месяц на гуманитарную помощь непосредственно, а всё остальное: логистика, работа людей — никак не оплачивается и происходит на волонтерских основаниях.
Опять же, при правильной логистике даже такой объем — большая помощь в реальном исчислении. На условные 1500 долларов можно закупить тонну гуманитарки при правильном подходе.
Дальше нужна активная работа, как показывает практика: чем больше ты делаешь, тем больше подключается людей и местных компаний к помощи. Чтобы вовлечь их, нужно сделать большую работу. Это нормально.
С другой стороны, это значит, что есть куда расти, если показать людям, что помощь доходит и есть реальные результаты.
Помочь проекту LIFELINE.GE и людям, живущим в «зоне страха», можно по ссылке.
Как пережить сложные времена? Вместе 💪
Поддержите нашу работу — а мы поможем искать решения там, где кажется, что их нет
поддержать «Бумагу»Что еще почитать:
- Как беженка из Харькова, пережившая обстрелы и бомбежки, открыла в Тбилиси доставку украинских блюд Halushka. История Анны Башкировой
- «Война продолжается, и я продолжаю». Как россиянин полтора года помогает украинским беженцам в Тбилиси
- «Хочу внести вклад в то, чтобы в будущем люди не выбирали диктаторов». Знакомьтесь: координатор проекта Frame Максим Иванцов
