«За бумажки можно было бы, конечно, поменьше». Интервью с пенсионеркой, по заявлению которой задержали Скочиленко

Дело Саши Скочиленко началось с того, что покупательница магазина «Перекресток» увидела ценник с текстом: «Российская армия разбомбила художественную школу в Мариуполе. Около 400 человек прятались в ней от обстрелов» и вызвала в магазин полицию.

После этого следственный комитет возбудил уголовное дело о «фейках» об армии и разыскал Сашу. Прокурор запросил для Скочиленко восемь лет колонии.

«Бумага» поговорила с 76-летней женщиной, которая обнаружила ценник и написала заявление в полицию, — о последствиях ее жалобы, о приговоре Саши и о том, почему пенсионерка считает, что на ценнике была ложь.

«Я не знаю, за каким хреном это делать». О реакции на ценники

— Вы следите за уголовным делом Саши Скочиленко, которое возбудили после вашего заявления о ценнике в «Перекрестке»?

— Оплевали меня не знаю как! Я — «доносчик»! Я горжусь тем, что я сделала. Значит, преступление видеть и пройти мимо — это не позор?

— Сейчас Саше Скочиленко будут выносить приговор. Ей запросили восемь лет колонии.

— Я, что ли, ее посылала раскладывать эти ценники? Что вы хотите, чтобы я сказала, что она хорошая девочка? Ее надо простить?

— Просто я хочу узнать, изменилось ли ваше отношение к этому «преступлению», когда вы увидели, кого именно посадили в результате?

— А какая мне разница, кто дурак? Я вообще-то не считаю ее преступницей. Вернее, не считала, пока не началась вся эта дальше катавасия.

— Вы имеете в виду какая катавасия?

— Началось, что в интернете черте-что там расписали, потом вся эта кодла вокруг нее [Саши] ходит в суде. Как я к этому отношусь? Я очень возмущена тем, что оплевывают людей, которые защищают Россию. И делают это люди, которые живут в России, пусть даже они не считают себя русскими.

Не нравится тебе Россия? Вали за границу! Мы не держим. Меньше народу, больше кислороду. Дышите там, вас там будут лучше кормить. Езжайте. Но оплевывать людей, которые Россию защищают, это подлость! Если вы разделяете их позицию, значит, вы тоже подлый человек.

Насчет Саши Скочиленко — какая мне разница? Я с ней не знакома. Но когда я почитала ее страничку, у меня сын посмотрел, говорит: ой, всё — если хочешь, посмотри, но меня уже тошнит. У меня такое отношение к этому.

— Вы сказали, что сначала не считали ее преступницей.

— Я считала, что это просто глупость, если уж вас интересует моя реакция. Я когда эту гадость [карточку с текстом] увидела, я ее чисто импульсивно выхватила, меня бросило в жар, я отошла: не хватало еще, чтобы я инсульт из-за вас получила! Отношение мое к этому не изменилось. Подлость — она всегда подлость. А дураков и в церкви бьют.

А уж если ей захотелось выслужиться… Я не знаю, за каким хреном это делать. Признак ее глупости, прежде всего. Вот почему это можно сделать? Может, вы мне объясните? И вот никак не могу понять таких людей.

«Я тоже пацифистка». Об отношении к поступку Саши

— Да, я очень хорошо понимаю, она сама объясняла подробно, почему она это сделала.

— Объясните мне. Мне это в принципе может быть интересно. В 76 лет это, может быть, вам покажется смешным, но…

— Нет, это мне совершенно не кажется смешным. Она хотела, чтобы больше людей, которые не разделяют ее позицию, чтобы они узнали, что на самом деле, как она считала, происходит на фронте. Это та информация, которую ей рассказали в сообщениях ее знакомые из Киева.

— Я никогда не поверю, что она на самом деле верила в это. Вот в это я никогда не поверю! Есть дураки, есть дураки в кубе. Но таких просто не бывает.

— А почему вы так думаете?

— Ясно, что это дезинформация. Тем более, что это [макет ценников] распространялось через интернет. Я потом разобралась в этом: там несколько ценников, они пишут ценник и количество якобы жертв. А сколько было жертв за восемь лет в Донецке? Почему ее это не возмущало?

— Я думаю, что тоже возмущало. Просто конкретно в этот момент, когда она разместила ценники, происходили уже другие события. Она говорит, что она пацифистка, ее возмущали все жертвы.

— Я тоже пацифистка. Но я понимаю, что добро должно быть с кулаками.

Насчет украинцев и братства народов у меня своя позиция. Я росла в Баку с 5 до 19 лет. И чего стоит и дружба народов, и братство народов, я знаю. У меня двоюродный брат и сестра полухохлы: брат под Киевом. Кстати, в 20 километрах от этого аэродрома, который первым бомбили. И мы за него очень все переживаем.

У младшего брата жена украинка. Люди 48 лет женаты. Я ее в прошлом году спросила: ты кто, украинка или русская? 47 лет это меня не интересовало. Так что если говорить об отношении к украинцам, я очень переживаю. Я пацифистка. Я когда читаю, что украинцев столько-то побили, у меня душа отрывается: что наши жертвы, что их жертвы — это всё равно. И я говорю: эти сволочи бьют русских людей и с той, и с другой стороны. Заставляют драться. Я думаю, что большинство из погибших, они вообще не хотели воевать с Россией, и они бы запросто жили в России.

А те записочки (макеты ценников с антивоенным текстом — прим. «Бумаги»), мне сын потом показал в интернете: они были и в Екатеринбурге, и в Челябинске, и у нас. Они рассылались целенаправленно.

— У вас очень сильные свои убеждения, у Саши Скочиленко свои. Вы можете рассказать, почему вы абсолютно уверены, что эта информация ложная и что там этих жертв мирных не было?

— Мирные жертвы есть всегда. Вы можете зайти в свою парадную, и вас потом найдут с пробитой головой. Стоите на остановке, какой-нибудь козел поедет мимо, не туда повернет, собьет. Что значит мирные жертвы? Я знаю, что наши этого не делают. И победы русскому оружию желаю, потому что русские.

— Почему вас так глубоко возмутила эта надпись, что разбомбили художественную школу? Что чуть ли не до инсульта.

— Обвинили наших ребят. Наши ребята — это и украинцы, и русские. Вот это меня возмутило. И я думаю, что таких дураков в кубе не бывает.

Правда, удивительно, конечно, других сначала просто штрафовали. Она [Скочиленко], видно, рассчитывала, что легко отделается и героиней заодно станет. А сочувствовать я ей не сочувствую. Тем более после того, какая тут кампания развернулась и какая у нее ходит кодла вокруг. Ой-ой-ой! Это публика такая. Только жаль, что воспитали такую молодежь, что они уже все нерусские по убеждениям. Да они и по национальности уже все нерусские.

Я, кстати, совершенно по совдепии не плачу. Ленина и Сталина не обожаю. Сталина считаю рябым людоедом. Так что меня в этом тоже подозревать не надо.

«Вы понимаете, это война!» О репутации доносчицы

— То есть вам обидно, что вас доносчицей кто-то называл?

— Да конечно. Возмутительно. Кто-то правильно написал: она же не писала, что Скочиленко это разложила. Она просто написала, что лежат эти бумажки. Я, собственно, и подошла к администратору: уберите, чтобы не распространяли гадость.

— А если бы администратор подошла к вам и сказала: «Сейчас уберем», — вы бы все равно пошли в полицию или уже нет?

— Да нет, зачем. Делать мне что ли нечего. Я только хотела, чтобы не было этой подлости.

— Я хочу у вас все-таки узнать. Вы думаете, что проблема в том, что российская сторона не могла разбомбить художественную школу и другие мирные объекты? Или могла, но об этом не стоит рассказывать?

— Бомба могла попасть в любой объект. Но что 400 человек было в художественной школе, я сомневаюсь.

— Так там бомбоубежище было, подвал, насколько я понимаю. Поэтому там спрятались.

— Разбомбили. Ну и что? Разбомбили дом. Что там 400 человек прячутся, никто не мог знать. Кто это знает? Что это, пришел летчик и сбросил целенаправленно каждому на голову? Выстрелили и попали.

— Вы считаете, что не нужно на этом акцентировать внимание?

— Вы понимаете, это война!

— Но вы можете понять, почему Сашу это возмутило до такой степени, что она плакала и хотела другим людям тоже…

— Я не верю, что она возмущалась. А что этой Украины вообще не было и что территории этой Украины на три четверти российские, это Новороссия, не Украина никакая, — она об этом не думала, эта Саша?

— Но она так не считает, я думаю.

— Вот и я про то.

«За это столько не дают». О своей позиции и Сашином приговоре

— А вы смотрите российское телевидение государственное, «Первый» и второй канал?

— У нас в доме телевизора нет вообще. Я, правда, смотрю ютьюб, потому что там можно самому выбрать.

— Что вы смотрите, если не секрет?

— Я смотрю «Царьград», Делягина. Ну и Сатановский тоже. Вот ребята молодцы. Мне что нравится? Из бакинского опыта помню с детства, что все мы говорили: вот русские хуже всех. Все нации поддерживают свою, а русские нет.

— А какое у вас образование?

— Техникум. Я работала бухгалтером.

— Скажите, а вы обращались в полицию еще на какие-то случаи, когда были «высказывания против России» или что-то такое?

— Нет, не обращалась.

— А насколько давно вы думаете, что Украины как отдельной страны вообще не было? И что вот эту войну тоже начала Украина?

— Я вообще-то хорошо знаю историю. Я в свое время хотела на исторический поступать и вообще я помешана на декабристах. И историю я знаю. И что Крым российский. Мы его не присоединяли, Крым мы вернули. Единственное хорошее, что сделал Путин.

— А за кого вы голосовали на президентских выборах?

— Я не хожу на выборы, это балаган. Вы сказали, что вас интересует моя позиция. Вот моя позиция. А то, что Саша такая дура, какой она прикидывается, я не верю.

— Но вы понимаете, что люди другого поколения, у них другие взгляды на этот счет, на всё.

— У меня сын 1982 года рождения. Его в армию не взяли. Но когда началось еще в Донбассе, он говорит: если надо, я пойду. Он тоже вашего поколения.

— Я разговаривала до вас с Надеждой, мамой Саши. Она сейчас ждет, что ее дочку приговорят, возможно, к восьми годам колонии. Что бы вы ей сказали?

— Я бы сказала, почему у нее дочка выросла с такими убеждениями? Если это можно назвать убеждениями, конечно. Но, конечно, честно говоря, я считаю, что если [Дарье] Треповой дадут 15 лет, то за бумажки можно было бы, конечно, поменьше. Я вообще-то удивлена была. Я с самого начала прокурорам говорила: ну что за глупость-то? За это столько же не дают. Выпороли и отпустили.