С октября российские вооруженные силы вновь регулярно обстреливают Киев и другие территории Украины. По всей стране — аварийные отключения электроэнергии, перебои с водой и отоплением. 16 декабря мэр Киева Виталий Кличко сообщил о взрывах в трех районах города.
Петербурженка Светлана два года назад переехала в Киев к мужу. Она застала в городе начало полномасштабной войны, ракетные удары, эвакуацию жителей и новую волну атак.
Она рассказала «Бумаге», как ее семья в Киеве переживает обстрелы и отключения, как реагируют на это родные в Петербурге и каково говорить по-русски в стране, которую атакует российская армия.
Что говорили в Киеве до войны
— До войны было много разговоров. Я работала флористом — у нас был цветочный магазин вместе с кофейней. Помню, как в январе заходит девушка и говорит: «А что вы собираетесь делать? Война же будет. Мы забираем ребенка из садика и уезжаем в Турцию на год». Были всякие обсуждения, но не на полном серьезе: «А у меня на Западной Украине кто-то живет. А я туда-то поеду. Будем вместе в Карпатах отдыхать».
Когда 21 [февраля] Путин сказал, что РФ признает независимость ДНР и ЛНР, мы уже с мужем так переглянулись. Особенно мне запомнилось, что Путин сказал не «власти Украины», а «люди, захватившие власть в Киеве». У меня это засело в голове: «А вдруг он сейчас скажет, что раз они захватили власть, то будет всех „освобождать“?»
23 февраля я записалась на маникюр на 24-е, на 10 утра. Вечером с мужем села обсуждать новости. Он сказал: «Если что, отвезу тебя в безопасное место, а сам вернусь в Киев, чтобы с родителями побыть».
Как встретили начало войны
— Это был шок. Мы проснулись от звонка свекра в 6 утра. Я проснулась за секунду и сразу всё поняла. Мы выскакиваем, смотрим в окно, слышим сирену.
У нас из окна видна окружная дорога — там пробки, на выезде из города машины просто стоят, а в другую сторону едут танки. Меня стало так трясти, что не могла ничего делать. Трекер на руке показывал пульс 130.
В 12 нас забрал свекор, потому что мы живем на окраине — это 10 километров от Бучи. Было понятно, что лучше перебраться в центр города. У меня было замочено белье на ночь, курица размораживалась. Я трясущимися руками постирала, курицу пожарила.
Родители мужа были очень спокойны. Свекор говорил: «Если сирена, не надо сразу бежать в убежище, потому что так вымотаетесь к тому моменту, когда надо будет действительно бежать. Лучше бегите, когда уже близко услышите взрывы».
И мы сидели в такой обстановке, смотрели новости, читали телеграм-каналы. Думали: уезжать, не уезжать. Под вечер стали слышать взрывы в Гостомеле, там десанты высаживались, бои были.
Вышли на улицу с мужем и свекровью, стоим курим — и тут такой взрыв раздался, я аж подпрыгнула. Свекровь говорит: «Стоп, стоим на месте, докуриваем, никуда не уходим». Докурили, дошли до метро, чтобы посмотреть обстановку. Люди стояли в очередях в банкоматы. Выезд из города стоял в пробках. Мы понимаем, что выехать не сможем.
Как пытались уехать
— Уезжать решили утром 25-го вместе с друзьями. Решили ехать на Запад: у подруги мама во Франции, у меня тетя в Германии. Это было так тяжело. Я впопыхах вещи собирала. Взяла черт-те что. Взяла с расчетом на то, что, если сюда не вернусь, чтобы были самые любимые вещи: платья, топы, купальник.
Мы хотели выезжать из города через Ирпень и Бучу. Хотели объехать пробку, потому что она рассосалась немного. В 8 утра слышим сирены, громкий взрыв. Читаем, что взорвали мост на Бучу, и понимаем, что уже не проедем.
Страшно от того, что танки от тебя километрах в 15. И вот мы стоим с сумками, чемоданами. У подруги еще был отель для котов, многие люди оставили ей животных, и она заехала за мной с тремя котами. И мы не понимаем, как нам выезжать.
Проложили новый маршрут через Вишневое. Когда поехали, я сестре написала прощальное письмо, маме не стала, чтобы ее не волновать. Очень сильно переживала, смотрела на карту: 7 километров от Киева — еще близко, 20 — уже поспокойнее, 50 — я впервые за полтора дня смогла поесть.
Мы поехали просто на Запад и хотели решать по дороге, что получится. Под Ровно у нас сломалась машина, и добрые люди пустили нас переночевать бесплатно. Доехали до Львова к друзьям. Было напряженно, страшно. К нам в дверь постучали полицейские — мы же приехали с другого города, бдительный консьерж вызвал патрульных. А я же с российским паспортом, думаю: «Ну все!» Но в итоге полицейские только спросили: «Пани Светлана, чего они нас в России нацистами называют? Почему вы им не скажете, что мы не нацисты». Я отвечаю: «Я им говорю, но мне просто не верят».
Мы с подругой выехали в Польшу 1 марта. Через две недели я уехала в Германию и пробыла там до середины июня, потом вернулась в Киев.
О переезде из Петербурга в Киев
— Я родилась в Петербурге, училась в Гидрометеорологическом университете на эколога. Потом я уехала в Китай, с конца 2017 по 2020 год, и там познакомилась с мужем. Зимой 2020-го я впервые побывала в Киеве. Из-за коронавируса и отсутствия украинского ВНЖ несколько раз возвращалась в Петербург.
Муж гражданин Украины. Он никогда не был в России. Я очень хотела, чтобы он приехал познакомиться с моими родными, мечтала показать ему город. До 24 февраля так и не сложилось. Сейчас он, конечно, рад этому и чувствует, что поступил правильно [что не поехал в Россию]. Я не до конца могла понять его тогда. Было очень тяжело, что для меня была недоступной такая простая вещь, как знакомство мужа с родителями, прогулка с ним по моим родным местам. Сейчас я, конечно, поняла его на 100 %.
Я же уезжала в Украину не по политическим причинам, а из любви. На тот момент я не отказывалась от России, от Петербурга. Думала, Петербург я не потеряю в любом случае. Выбрать было невозможно. Оба этих мира были родными, и я пыталась сохранить в своей жизни и то и то. Полгода даже получалось.
Мне понравилось в Украине, было интересно посмотреть этот мир. Это совсем другая страна. И люди совсем другие.
Свадьбу сыграли через месяц после моего окончательного переезда в Киев, в августе 2021 года. Смогла приехать только сестра. Осенью я возвращалась в Питер на две недели, потом решила провести с родителями Новый год, съездила в деревню к бабушке. Как будто попрощалась. Сейчас для меня очень тяжело, что я не могу съездить домой, к родным, погулять по моему городу. Но я действительно сейчас не могу. Переживаю за свою безопасность, да и вообще…
Об общении с семьей в Петербурге
— Я стараюсь почаще вести инстаграм. С мамой каждый день на связи. Она очень переживает за меня и мою семью в Украине. Каждый день мне пишет и с утра, и вечером. Тяжеловато, конечно, потому что понимаю: мы живем в настолько разных мирах. Мне не понять их, им меня.
Близкие мне не верят насчет того, что происходит в Украине. Я здесь уже больше двух лет рассказываю родным о том, что не сталкиваюсь с плохим отношением. А они мне говорят: «Тебе просто повезло, что с тобой было всё хорошо». Или: «Ну откуда ты можешь знать? Сейчас туман войны. Мы потом всё узнаем». Или говорят: «Давай ничего не будем обсуждать, каждый останется при своем мнении».
Я очень сильно стараюсь поддерживать отношения. Люблю своих родных и друзей. Для меня это такая картинка — как рис с гречкой перемешали и мне надо перебирать: вот тут я не согласна, тут могу согласиться, вот это я не принимаю, вот это принимаю.
Мне приятно быть мостиком между двумя мирами. Даже когда здесь с кем-то знакомлюсь, то люблю рассказывать, что я из Петербурга. Обычно люди реагируют так: «А там красиво, а я там был». Здесь показывать, что я из России — это нормально.
О том, как в Киеве относятся к русским
— Я, в принципе, могу говорить на украинском, но владею им не отлично. Я ни разу не сталкивалась с неприязнью по поводу того, что я русская, или из-за языка.
Однажды, когда я покупала цветы во Львове и обратилась к продавцу по-русски, он, завязывая цветы, мне ответил: «Вчіть українську мову. Вона така гарна!» («Учите украинский язык. Он такой красивый!») Я ему ответила: «Хорошо». Он говорит: «А вы прямо сразу красивее стали!» И два раза я видела в заведениях вывески «Не говорите на языке оккупантов». А в Киеве и так многие говорят по-русски. Иногда говорю и на русском, иногда на украинском. С близкими друзьями на русском. С мужем и его родителями мы говорим на русском. Мама [мужа] иногда использует украинские слова, фразы, я их уже понимаю.
Но очень видна тенденция, что все переходят на украинский. Блогеры, люди на улице. Я тоже стала чаще говорить на украинском с продавцами, в такси и консьержами. То есть, конечно, нет такого, что из-за русского языка тебе откажутся отвечать, но кажется хорошим тоном с малознакомыми людьми обменяться фразами именно на украинском.
Как Киев изменился за первые месяцы войны
— В июне, когда я вернулась из Германии, увидела Украину уже другой: сирены, комендантский час. Паники в городе точно не было, но атмосфера стала совсем другая. Я увидела свой район — а он весь в противотанковых ежах и окопах. До этого смотрела видео с украинскими военными, с этим ежами, а теперь увидела в жизни. Очень было необычно.
На улицах было много патриотических баннеров: перед границей с Польшей висел баннер «Не уезжай — защищай!», во Львове и в Киеве про тот же «русский военный корабль».
В один из первых дней моего приезда еще и взрыв был. Не паника, как 24 февраля, но не очень приятно. Сейчас уже, конечно, это обыденность. Спокойно читаешь новости, что там летит, и всё. Многие даже не идут в метро или подвал. Я стараюсь укрываться, когда массовые обстрелы, мне так спокойнее.
И комендантский час сильно меняет быт. Особенно летом часто приходилось делать выбор: или ночуешь у друзей, или едешь домой в полдесятого. После десяти такси уже дорогое. Но, опять же, просто следуешь этому правилу, потому что знаешь, что так надо.
В целом обстановка вполне спокойная. Люди ходят в рестораны, всё хорошо. Да, здесь есть надписи: тут убежище, там убежище. Желательно документы носить с собой, но у меня их ни разу не проверяли.
Начиная с апреля жизнь сюда вернулась. По машинам даже не скажешь, что их стало меньше. Даже салон цветов, где я работала, тоже работает с апреля.
О перебоях с электричеством, водой и теплом
— Нам очень повезло: до последней недели у нас дома электричество отключали буквально три раза в дни обстрелов. Это происходит так: начинается сирена, мы слышим звуки взрывов и ракет — и пропадает свет. Максимум отключение света длилось сутки. Но в последнюю неделю свет стали выключать и у нас по несколько часов в день. Тогда пропадет и вода. Сосед писал в чате дома, что заказал генератор и должна быть возможность заряжать телефоны, если что.
Люди заготавливают воду. Газовые горелки покупают, генераторы. У людей, конечно, есть проблемы, особенно у тех, у кого дети, пожилые, инвалиды. Приходится стирать в ночное время, ждать, когда дадут воду, электричество. В некоторых домах отключают электричество, но вода есть. У нас в доме отключают и то и то.
У нас есть отопление, я сижу дома в спортивках и майке. Но так, конечно, не у всех.
В городе продолжают работать школы. Когда воют сирены и массовый пуск ракет, детей стараются поскорее отдать по домам. Почта работает, кроме тех дней, когда нет света, — зависит от района.
Об остановке в Киеве во время обстрелов
— Хорошо, что российские ракеты не смогли сразу массово обстрелять систему энергетики. ПВО хорошо работали. Людям говорили еще с лета: «Будьте готовы, они будут нас обстреливать. И энергетика, и отопление пострадают». Было понятно, что всё будет так.
Много в каких кофейнях и ресторанчиках есть генераторы. 23 ноября я была в коворкинге — свет пропал. Рядом красивая кофейня. Смотрю — а у них и свет и еда, можно зайти подзарядиться.
У нас всегда чистая вода набрана в бутылках, ведрах, есть консервы. Люди, с кем мы общаемся, продуктов особо много не покупают. Понятно, что не будет проблем со снабжением, это не март, танки под городом не стоят. За это никто не переживает. Даже не скажешь, что война, всё обычно.
Главное, за что переживают, — это связь. Многие знакомые работают удаленно на иностранные компании. Важно, чтобы был интернет. Тут эти «пункты несломленности» очень помогут.
Есть ощущение, что о тебе заботятся, что с властью есть диалог. Мэр Киева Виталий Кличко недавно писал, что елку на Новый год поставят от бизнеса, деньги из бюджета на нее не потратят, она будет работать от генератора, а потом его отдадут ВСУ.
О «пунктах нэзламности (несломленности)»
— «Пункты нэзламности» я видела на заправке и в торговом центре. Там установлены дополнительные розетки, много «пилотов», там тепло.
В метро есть USB-разъемы для зарядки устройств, в переходах «пилоты». В метро еще очень хороший вайфай. Всегда, когда в нашем районе нет света, в метро можно воспользоваться электричеством и интернетом.
Тут есть приложение «Київ Цифровий» для транспортной карты, как в Питере «Подорожник», где можно смотреть свои поездки. Там же приходят оповещения о тревоге и есть эти «пункты несломленности» — ты можешь открыть и посмотреть ближайший.
О бомбоубежищах
— У нас в качестве бомбоубежища служит подвал дома. Это лучше, чем ничего, так как там не слышно взрывов. Я лично от них пугаюсь.
Утром просыпаешься, звучат сирены, начинаешь читать новости. Если со стороны Беларуси летят самолеты, то ничего, обычно за этим ничего не следует. Когда уже читаешь, что массовый пуск ракет, то мы собираемся с мужем и спускаемся в подвал. Берем вещи с такими мыслями, что ракета попадет в дом: документы, наличные, рюкзак. Дом у нас новый, комфортный. В подвале у нас пятилитровая бутылка воды.
В городе обычно многие спускаются в метро, в подземные переходы. Я была в бомбоубежище у свекра со свекровью — там чуть менее комфортно, чем у нас, но это настоящее бомбоубежище, пониже, чем у нас.
Я узнала, что у нас есть такое хорошее убежище, только 10 октября, когда начались первые массовые обстрелы с начала войны. Мы тогда с жильцами спустились, обсудили и решили, что надо сделать вайфай, потому что сидеть там можно час-два-три, когда долгая тревога. Надо чем-то заниматься, многие удаленно работают.
Люди стараются всё оборудовать, кладут подушки, пенки. Все условия! Сейчас это не стресс никакой. Слышишь сирену — «Ну, я пошла». Спускаемся, ложимся на подушки, читаем новости, можно поработать, поспать, попить водички.
Бывает, что мы там чуть ли не одни с мужем или вдвоем с кем-то. Когда очевидно, что массовый пуск ракет — пишут в новостях, — то люди спускаются с детьми и собаками. У всех свой определенный угол. У нас с мужем в уголке две подушки, и их никто другой не занимает. Часть людей периодически поднимаются, слушают, смотрят, рассказывают, где слышны взрывы. Люди не сильно пугаются, если честно.
О зиме
— Пока я не планирую уезжать из Украины. У меня закончился ВНЖ по браку: если я выеду из Украины, меня могут не впустить, несмотря на то, что у меня тут муж. Я думала в будущем поехать в Германию, но пока делаю украинский ВНЖ.
Если честно, даже насчет зимы мне не сильно тревожно. Что я, что другие люди — мы переживаем за фронт, чтобы поменьше людей гибло. Мы-то ладно, мы в городе, у нас тут всё обеспечение, всё можно купить. А вот как там военные?
Я думаю, что в Киеве всё будет хорошо. Что мы, не выживем в большом городе с этими холодами? Видно, что власть старается делать всё, чтобы обеспечить людей теплом, электричеством, но и мы готовимся. Думаю, вместе мы справимся.
Что еще почитать:
- Как волонтер «Т-Действия» нашел себя в реестре «иноагентов» — и эмигрировал, спасаясь от репрессий против ЛГБТ и активистов.
- «Есть люди, а есть политика». Кто возит в Донбасс гуманитарную помощь — три истории петербуржцев разных взглядов.
