В 1984 году американка Джоанна Стингрей на неделю приехала в СССР. Она познакомилась с Борисом Гребенщиковым, Виктором Цоем и Сергеем Курехиным, подружилась с ними и стала приезжать в Советский Союз каждые три месяца.
Джоанна привозила музыкантам инструменты и иностранные журналы, а в Америку — записи их песен. Позже Стингрей выпустила сборник Red Wave, который познакомил американцев с русским роком, и стала первым зарубежным продюсером «Кино», «Аквариума» и «Алисы».
«Бумага» поговорила с Джоанной о том, как она приехала в СССР, зачем вывозила русскую музыку за рубеж и почему решила написать книгу о Ленинградском рок-клубе.
— Вы рассказывали, что ваш отец снял документальный фильм «Угроза коммунизма» о СССР и даже говорил вам, что за железный занавес выезжать опасно. Но в 80-е вы всё равно решили поехать в СССР. Почему?
— Да, это правда. Мой отец не был кинорежиссером, и этот фильм стал его единственной картиной. Это было в 60-е, я тогда была маленькой, но хорошо помню, как отец работал с кинопленкой у нас дома. Позже, когда я стала старше, он не раз говорил мне, чтобы я не выезжала за «железный занавес», потому что коммунизм — «настоящее зло».
Но когда ты молод, то часто идешь наперекор родителям. В 80-е я занималась музыкой в США и как раз выпустила свой первый альбом. Я решила развеяться и поехать к сестре Джуди, которая в тот момент училась в Лондоне. Я позвонила ей, но оказалось, что мы не сможем встретиться, потому что она уезжает в Советский Союз. Как только я услышала «Советский Союз», то вспомнила отца и сказала: окей, я хочу поехать!
— В первую поездку вы провели в СССР неделю: 3,5 дня в Москве и 3,5 дня в Петербурге. Что вы тогда подумали о России?
— Сначала я приехала в Москву. Там я делала то, что делают все туристы: гуляла по городу, ходила на обзорную экскурсию и в музеи. Мне тогда показалось, что Россия именно такая, как говорил отец — холодная страна с неприветливыми людьми, которые всё время носят черное и серое. В общем, ужасное место, в которое я точно никогда не вернусь.
Когда я приехала в Ленинград, то почувствовала, что тут особенная атмосфера. Именно здесь я попала за закрытые двери, в обычные квартиры, увидела, что люди в России такие же, как в Америке: интересные, открытые и умеющие веселиться. С тех пор мое сердце всегда тянет в Петербург, это потрясающий город.
— В Петербурге вы познакомились с Борисом Гребенщиковым. Как это произошло?
— Лучшая подруга моей сестры, с которой мы решили поехать в СССР, была замужем за русским иммигрантом. Этот парень дружил с Борисом Гребенщиковым. Когда он узнал, что мы будем в Петербурге, он сказал: «О, ты едешь в Россию, ты играешь рок, ты должна познакомиться с Гребенщиковым, это очень известный рок-музыкант». Я, конечно, с трудом поверила, что в России вообще есть рок, но взяла номер Бориса.
Приехав в Петербург, позвонила ему, и мы договорились встретиться. Я была очень самоуверенна и считала, что Борис Гребенщиков будет рад провести со мной время, потому что я рок-музыкант из Америки, у меня даже есть альбом.
Мы с Борисом встретились в метро и пошли на вечеринку, которая проходила в квартире его друга Всеволода Гаккеля. Я сыграла несколько своих песен, а затем попросила Бориса послушать его музыку. Он включил песню «Сегодня ночью». Я слушала ее в наушниках, и у меня по коже бегали мурашки от того, насколько это круто. Тогда я поняла, что это он настоящий музыкант, а не я, и это мне нужно радоваться, что он проводит со мной время.
— Были ли вы удивлены тем, что в СССР проводили подпольные концерты? Помните, как вы впервые попали в рок-клуб?
— Для меня всё было удивительно, не только подпольные концерты. Меня поразило, какие в России талантливые музыканты, как они записывают свою музыку, как их альбомы распространяются по стране от одного человека к другому.
Впервые на концерт в рок-клуб меня привел Борис Гребенщиков. Там выступала группа «Странные игры». Все вокруг кричали, подпевали, и люди были такие разные и интересные. Всё было так же, как на концертах в Америке.
После этого подпольного концерта я была на официальном выступлении в Москве. Тогда играла группа «Секрет», и всё было совсем по-другому. Все чинно сидели на своих местах и хлопали только между песнями.
— Именно на этом концерт вы впервые столкнулись с КГБ. Как это произошло?
— Да, после концерта меня схватили два человека, отвели в какую-то комнату и стали настойчиво спрашивать мое имя. Они говорили со мной по-русски, но я тогда вообще не знала языка и сказала им на английском, чтобы они первыми рассказали, кто они такие. Они кричали на меня до тех пор, пока я не пригрозила, что позвоню в американское посольство. Только тогда они сказали, что я могу идти.
Позже мои друзья рассказали, что это было КГБ. Они предупредили меня, что эти люди будут следить за мной, поэтому прежде чем прийти на вечеринку после концерта в квартиру на Невском, я должна немного погулять по городу, чтобы запутать их. Я так и сделала. Когда я пришла на вечеринку, меня просто спросили, как дела, никаких особенных вопросов не задавали. Оказалось, для музыкантов было привычно, что кто-то из КГБ следит за тобой на улице. Для меня же это был другой мир.
— Виктора Цоя вы впервые увидели на концерте в рок-клубе? Как бы вы его описали?
— Я увидела его, когда он стоял на сцене. Он был очень угловатым, полным власти, у него была такая устойчивая поза с выставленным вперед подбородком. Он играл песню «Видели ночь», и я сама не заметила, как начала подпевать. А ведь я даже не знала русского! У «Кино» все песни очень цепляющие, их хочется петь.
После этого мы познакомились с Виктором лично, и он произвел на меня противоположное впечатление. Он подошел ко мне и сказал: «Привет, меня зовут Виктор», был таким вежливым, немного скромным. В жизни он был именно таким.
— С Виктором вы впервые смогли выступить в России.
— Да, я должна была впервые сыграть в рок-клубе с Борисом, но КГБ предупредили всех, что если я выйду на сцену, то выступление сорвут. Я сказала Борису, что не хочу рисковать.
Через несколько месяцев Виктор предложил, чтобы я выступила с ним. Когда я сказала, что концерт может отменить КГБ, он ответил: «Пусть отменяют, мне всё равно». Он даже решил посвятить наше выступление миру между Америкой и СССР. И концерт состоялся.
Я вышла на сцену и по реакции зала поняла, что русские фанаты уважают то, что я делаю. Тогда я уже вывозила музыку российских музыкантов в Америку, рассказывала о группах и видела, что поклонники это очень ценят. Для них я была героем.
— Вы были с Виктором в «Камчатке». Как вы считаете, почему при такой популярности он продолжал там работать?
— В Америке я никогда не сталкивалась с кочегарами, поэтому мне очень хотелось посмотреть, что это такое. Я попросила Виктора, чтобы он отвел меня в «Камчатку». Он согласился, хотя предупредил, что иностранцам туда нельзя.
Мне казалось, что это сумасшествие, что он там работает: он же знаменитость. Но мне кажется, он продолжал это делать потому, что такая работа его «заземляла», ему нравилось быть простым человеком.
Как-то он рассказал мне смешную историю о своей работе. К нему в кочегарку пришел человек, живший в доме, который Виктор отапливал. Пожилой мужчина быстро зашел в помещение и начал кричать: «Почему так плохо работаете? Заморозить меня решили?» Когда Виктор обернулся на звук, мужчина изменился в лице. Он был в шоке от того, что Виктор Цой работает кочегаром.
— Вы стали приезжать в СССР каждые три месяца и привозить музыкантам инструменты и одежду. Почему вы решили это делать?
Я привозила всё: браслеты, инструменты, футболки с логотипами, музыку, журналы. Я делала это потому, что мне хотелось сделать счастливее тех, кого я люблю. Мне это практически ничего не стоило, а им приносило большую радость.
— В какой момент вы поняли, что хотите рассказать о русском роке и стали вывозить пластинки в Америку?
— После того, как я вернулась из России в первый раз, я стала рассказывать друзьям, какие талантливые рокеры здесь живут и как классно они выглядят. Но мои друзья считали, что в России нет людей, которые могли бы выглядеть круто. Поэтому в следующие поездки я много фотографировала, чтобы показать им снимки. Конечно, у них была такая же реакция как у меня: все были в восторге. Тогда я поняла, что у меня есть инструмент, который поможет показать Россию и русских с другой стороны. Ради этого я привозила фотографии, а затем и пластинки русских музыкантов в США. Ради этого мы решили выпустить сборник Red Wave.
— С какими сложностями вы столкнулись, когда решили выпустить сборник с песнями российских рок-групп?
— Очень сложно было вывозить записи, потому что их приходилось прятать. Тексты песен я клала в ботинки, а записи на катушечных лентах прятала под курткой на спине, а сверху надевала рюкзак. Если бы меня решили проверить, я бы не смогла ничего сделать, поэтому всегда очень нервничала.
Я начала вывозить записи в 1984 году, а сборник Red Wave вышел только через год, так что можно представить, сколько всё это заняло времени. Конечно, нам многие помогали. У нас были знакомые в шведском и американском консульствах, которые тоже принимали участие и делали всё возможное.
Еще одна сложность заключалась в том, что крупные американские лейблы боялись с нами сотрудничать. Я вывезла записи незаконно, и они опасались судебных разбирательств, поэтому отказали нам, хотя музыка им понравилась. Из-за этого мы работали с небольшой компанией.
— Как к сборнику отнеслись в Америке? Вы можете назвать его успешным?
— После того, как мы выпустили сборник, о нас писали повсюду, и это были не только музыкальные журналы. До этого момента никому не приходило в голову, что в России есть такая музыка. СССР воспринимали как угрозу, опасную страну, а мы смогли показать, что советская молодежь слушает музыку, которая похожа на американскую, что Россия ближе, чем кажется. Мы продали около 20 тысяч копий, и я считаю, что это был успех. Музыканты были счастливы, а российские фанаты очень гордились нами.
— После выпуска сборника вы планировали сыграть свадьбу с Юрием Каспаряном из группы «Кино», но вас не пустили в Россию. Как вы считаете, это произошло именно из-за Red Wave?
— Мы до сих пор не знаем, почему это произошло. Возможно, свою роль сыграл выпуск сборника, возможно, на это как-то повлияли более официальные группы, которые нам завидовали. Я могу сказать только одно: это был один из самых ужасных периодов в моей жизни. Я пропустила собственную свадьбу, плакала каждый день. Визу мне не выдавали на протяжении шести месяцев, но когда я ее получила, то была счастлива.
Мы сыграли свадьбу в Петербурге. Я даже надела белое платье, хотя обычно ходила в черных штанах и футболках.
— На фотографиях со свадьбы и многих других кадрах вы единственная женщина в компании музыкантов. Почему?
— В России прекрасные женщины, которые умеют всё. Они работают, готовят еду, успевают воспитывать детей, а мужчины делают то, что хотят. Большая часть жен сидела дома, пока я общалась с музыкантами как друг.
Я была замужем за русскими мужчинами дважды и могу сказать, что лучше быть в компании мужчин, чем с мужчиной, потому что друг не может разочаровать, а муж — может.
— В 1996 году вы уехали из России и теперь приезжаете очень редко. С чем это связано?
— В 1996 году я была беременна, а обстановка в России очень поменялась. Все были помешаны на деньгах, вокруг было много хулиганов. Еще я беспокоилась из-за окружающей среды, потому что в России не было никаких ограничений на выброс химикатов, и люди постоянно жаловались на заводы.
Изначально я хотела растить ребенка в России, но из-за этого решила вернуться в Америку. Там я полностью посвятила себя воспитанию ребенка, а вернулась в Россию только в 2004 году. Это был мой юбилей — 20 лет с первой поездки в Россию. Тогда я показала Россию дочери.
Я до сих пор люблю Россию, особенно Петербург. Мне нравится гулять по Невскому проспекту, ходить по паркам, а сегодня я даже проезжала мимо «Камчатки». Кстати, мой отец в 90-е приезжал в Петербург и изменил свое мнение о России. Он понял, что Россия — это не только политика, но и обычные люди.
— Сегодня в продажу поступила книга «Джоанна в Стране чудес», посвященная вашей жизни в Петербурге и знакомству с русскими рок-музыкантами. Как вы ее писали?
— Я писала книгу ровно год. Мне пришлось просмотреть много фотографий из своих архивов, видеороликов, чтобы вспомнить то, что я уже успела забыть. Например, было видео, на котором я веду машину, а Юрий Каспарян вместо меня переключает передачи по моей команде. Видео напомнило мне, как мы любили друг друга. Некоторые кадры заставляли меня грустить: каждое видео с Виктором Цоем и Сергеем Курехиным разбивает мое сердце.
Написание книги — это долгий процесс. Сначала я пишу черновик, затем его просматривает и переписывает моя дочь, а после этого над текстом работает переводчик. «Джоанна в Стране чудес» посвящена тому периоду, когда я жила в Петербурге, а в сентябре выйдет вторая книга — о моей жизни в Москве до 1996 года.
