Исторический район Петербурга Нарвская застава хотят реновировать с 2009 года. Его большая часть — двух-трехэтажные дома середины XX века, известные как немецкие коттеджи. До 1 января 2023 года застава была защищена законом, но теперь власти рассматривают поправки, разрешающие снос 160 зданий.
Компания «СПб Реновация», запланировавшая застройку, обещает расселить местных жителей в квартиры комфорт-класса, однако не уточняет, куда именно. Большинство выступает против и доказывает в суде, что почти все исторические здания в районе не аварийны и изношены лишь на 10–20 %.
«Бумага» пообщалась с противниками реновации Нарвской заставы и узнала, каково жить в домах с эркерами и альковами и при этом постоянно ждать расселения.
Максим
живет на Севастопольской улице с 2022 года
— Мы с женой родом из Волгограда, хотя познакомились в Петербурге. Некоторое время снимали квартиру в Коломне, я ездил мимо Нарвской заставы на фитнес. Мне эти кварталы нравились: я ездил абсолютно нелогичными путями, чтобы лучше разглядеть улицы. Шутил, что без очков здесь всё — особенно летом — похоже на Европу.
Мы накопили денег и решили взять квартиру в ипотеку. Выбора было много, цены скакали — поняли, что Коломну не тянем. Район Нарвской заставы мне понравился большим количеством зелени, продуманностью, тем, что дома будто бы все одинаковые, но при этом разные.
Купили двухкомнатную квартиру в 48 квадратных метров за 7,3 миллиона рублей, въехали в марте 2022 года, сделали основную часть ремонта. А ремонт — это вещь, которая никогда не заканчивается. Такой парадокс: несмотря на новости о том, что нас хотят сносить, мы всё равно его делали.
При ремонте столкнулись с проблемами, но это нормально. Стены местами косят, полы прогнулись от времени. Недавно выставлял шкаф — перепад высот был 4 сантиметра. Штукатурщики наносили слой штукатурки местами в 5–6 сантиметров. Зато мы сохранили лепнину.
Звукоизоляция здесь хорошая, с соседями мы стенами контактируем только в кухне. С отоплением всё хорошо. Стены сделаны из шлакоблоков, они сохраняют и тепло и прохладу.
Предыдущая реновация длилась до 2019 года. Когда мы въезжали, срок ее действия закончился. Я не думал, что власти возьмут и продлят РЗТ: когда ездил по району, видел, что какие-то дома заброшенные, какие-то отреставрированные, какие-то получше, какие-то похуже.
У нас дом малоквартирный, соседи давно живут. Раньше, по рассказам местных, тут были парковочные войны. Но буквально на третий день, как мы сюда переехали и начали делать ремонт, к нам пришел председатель дома и показал, где мы можем парковаться.
Несмотря на подвешенное состояние, я не жалею [что купил квартиру]. За те деньги, за которые мы приобрели жилье, нам вряд ли еще удастся пожить в таких чудесных местах с таким прекрасным видом. И на машине всего 15 минут до центра города, 10 минут на ЗСД.
Ходил на встречи с жильцами, когда тема реновации кипела. Сейчас активность в наших чатах немного спала: уже как-то привыкли, если честно.
Если застройщик дойдет до расселения, буду играть до последнего и повышать ставки до конца, потому что в ремонт вложено много денег и сил. Подытоживая, скажу: да, рядом завод, но тут и [парк] Екатерингоф рядом. Да, это не застройка XIX века, но у нас есть лепнина, и до центра недалеко.
Даже если застройщики нам выдадут квартиру — допустим, высокого качества, — это значит, что всё равно нужно будет требовать как минимум парковочное место у дома. Я молчу про зелень, малоэтажность и малую плотность населения. Во всё это верится слабо. Пока план [при таком развитии событий] — продать выданную квартиру и закрыть ипотеку.
Анна
живет на улице Гладкова с 1990 года
— Я парикмахер. Живу здесь 34 года, последние 15 лет одна, дочка с ее мужем переехали давно. Есть еще кот.
В моей квартире большая гостиная, эркер. Есть альков, который еще называют «тещина комната». Хотелось бы в нем гардеробную сделать, но пока стоит пианино от бабушки. Вход в ванную через гостиную, туалет в прихожей, в бывшей кладовой. Стены из шлакоблоков — это крепко, но не то чтобы вечно, немного сырость передают. Сохранилась лепнина.
Ремонт делала в течение многих лет по чуть-чуть. Кухню отремонтировала семь лет назад, большую комнату четыре года назад, ванную два года назад. Лет тринадцать стоят пластиковые окна. В прошлом году был капремонт — нам поменяли все трубы, батареи, сделали крышу.
Старые батареи грели плохо до тех пор, пока не поменяли теплотрассу между домами. А когда это чудо случилось, они стали греть отменно. Но вот когда заменили все трубы в доме и поставили современные, алюминиевые, то стало прохладней.
Район хороший. Все друг друга знают, здороваются. Дочка в местной школе училась, встречаю на улице ее бывших одноклассников, которые гуляют с детьми. Местные собачники дружат между собой. Летом много зелени, всё цветет. У меня есть грядка перед домом — это моя «дача». Выращиваю цветы: флоксы, антуриумы.
У нас с соседями прекрасные отношения, домашняя атмосфера. Подо мной купила квартиру милейшая пара, сделала ремонт. Если мне надо попросить, например, крахмал, могу обратиться к ним. Между нами есть доверие.
Люди из [районов с новой застройкой] Мурино или Девяткино, когда здесь оказывались, говорили, что у нас рай, что это для людей. Рядом магазины, садики, школы, Кировский универмаг, метро.
В 10-е годы, когда появились первые объявления о реновации, я пошла на собрание жильцов. Нам приходили бумаги от застройщика, но я их не сохранила. Квартира у меня неприватизированная. Тогда там было прописано пять человек, мы должны были получить квартиру под сотню метров. Так как здесь 47 меров, то я сначала обрадовалось.
Нам [представители застройщика на том собрании] говорили, что нас будут расселять в рамках района, что воткнут на пустыре многоэтажку и всю улицу туда переселят, а строить будут англичане с французами. Была и лапша на уши: теплые полы, огромные кухни.
Вскоре стало понятно, что здесь расчистят место для застройки и продажи новых зданий. Народ у нас восстал, в основном собственники. Тогда я не была собственником и не сопротивлялась, да и сейчас не являюсь. Потом с мужем развелись, отец умер, по прописке осталось трое — предложение скромнее стало. Несколько лет ничего не происходило, я делала ремонты. После летнего собрания о реновации поддерживаю защиту района от застройки, всеми руками за, подписываю обращения.
Если нас будут расселять, плана у меня какого-то нет. Я не хочу уезжать отсюда. Денег на покупку какого-нибудь элитного жилья или коттеджа в Пушкине у меня нет. Очень надеюсь на тех, кто активно выступает против реновации: они молодцы, делают великое дело. А если нас снесут, то будет здесь второе Мурино с «человейниками».Наш район очень необычный. Он похож на маленький провинциальный городок конца XIX века, где в домах есть еще деревянные лестницы. И потерять такое чудесное место будет крайне жаль.
Анна
живет на улице Белоусова с 2009 года
— Я родилась в центре Петербурга, жила на [улице] Марата. Переехала из расселенной коммуналки в 2009 году, через несколько месяцев после рождения ребенка, получила субсидию. У меня небольшая смежная двушка с эркером и альковом. Живем с мужем, сыном и собакой. Работаю из дома на себя.
В районе разные дома: с горячей водой и с колонками, с газом и без газа. Есть общаги с коммуналками, которые ненавидят нас — буржуев, у которых отремонтированные квартиры. В 90-е годы некоторые здания умудрялись покупать физические лица — теперь сдают их по комнатам, как доходные дома.
Здесь, рассказывали соседи, до 2000-х было страшно: закрылся завод, люди остались без работы, были алкаши и наркоманы. Они и сейчас есть, но мало, потому что в целом людей мало.
У нас есть самоорганизация: многие приехали сюда жить не из-за квартиры, а за образом жизни. Народ на Молвинском пруду сам чистит каток. В Новый год наряжаются елки во дворах. Есть собачники, кошатники, обмен цветами. Один дядька даже выращивает картошку во дворе.
Тут приличные соседи, прекрасный вид из окна, у меня под окном сирень. Мой ребенок ходит в школу, в классе 25 человек. По уборке района нет претензий, а еще и сами жители совершенно разного статуса лопатами сами чистят снег. Но мне очень не нравится оформление местных мусорок и детских площадок.
Квадратные новостройки мне неинтересны. Я понимаю, что деньги правят бал, но прекрасно помню, что такое генеральный план застройки Москвы и как там люди жалеют о том, что потеряли. Да, у нас тут полно заброшек, и мне абсолютно плевать, что товарищу застройщику невыгодно их восстанавливать.
В 2009-м к нам пришли с новостями о реновации, два года люди жили на чемоданах. В 2011-м были общественные слушания, очень шумные. И от нас отстали, всё затихло. Местная администрация неофициально нам сказала, что в 2019-м действие плана о реновации закончится, и здесь активно начали покупать квартиры, заселяться семьи, рожать детей, делать ремонты. В тот же год РЗТ продлили, но застройщики успокоили, что пока никаких планов на нас нет.
В июне [2022-го] в городе приняли закон комплексного развития территорий (КРТ). Были слухи, что за нас возьмутся. Мы организовали чат собственников, а через неделю собрались очно, чтобы сказать застройщику, что не хотим выселяться. Благодаря градозащитникам, в том числе Олегу Мухину, на нас обратил внимание Следственный комитет РФ. Повезло, попали на прием к его главе Александру Бастрыкину
Я была автором идеи подать заявление в суд на выход из программы РЗТ. Здешний образ жизни меняет мышление. Ты понимаешь, что тебе не хочется, чтобы сюда кто-то вмешивался. Не хочется, чтобы лицо города менялось в худшую сторону.
Если вы не ищете невроз, то глупо концентрироваться на минусах. Не очень продуктивно. Находишься в обстоятельствах — ищи плюсы, делай лимонад из лимонов. Ты живешь там, где можешь и чаще [где] хочешь. И просто надо жить. Иначе зачем жить?
Мы работаем для вас — оформите донат, чтобы «Бумага» и дальше писала о событиях в Петербурге
поддержать 💚Что еще почитать:
- Снос 200 исторических зданий в Петербурге — будет или нет? Власти одобряют застройку, жители Нарвской заставы протестуют.
- Сотрудники РНБ жалуются на руководство в СК. Они заявили о порче архива, повреждении здания-памятника и хищении 14 млн рублей.
