Как проходит среднестатистический рабочий день танцовщицы стриптиза, сколько девушки зарабатывают, о чем их просят клиенты, как работа влияет на их личную жизнь, а стереотипы — на отношение к профессии? «Бумага» поговорила с пятью петербургскими исполнительницами стриптиза.
По просьбе девушек, имена первых трех героинь в материале изменены.
Кристина
22 года, танцует стриптиз полтора года
— Я родилась в Петербурге, закончила 11 классов, поступила на платное отделение социологии в хороший вуз. Мне нравилось учиться, у меня получалось, сессию спокойно закрывала. Но мне всегда больше нравилось заниматься пол-дэнсом и чирлидингом, чем что-то зазубривать.
Стриптизом я начала заниматься в 20. Это была первая работа. Каких-то особых причин не было, просто захотелось зарабатывать самостоятельно. Пошла в бар, который посоветовала подруга, и сразу прошла собеседование: рассказала о себе, показала, что умею, и разделась.
У меня не было иллюзий по поводу того, для кого я буду танцевать и каким будет отношение ко мне. Казалось, что в бары приходят такие пузатые мужчины за 40. Но, на самом деле, там бывали и молодые люди, и очень даже привлекательные мужчины. Хотя они все расплываются немного и выглядят одинаково; тебе вскоре становится без разницы, для кого танцевать.
В первый рабочий день для меня провели инструктаж: номер телефона никому не давать, по имени себя не называть, личную информацию о себе и других не распространять, а назойливых и буйных отправлять к охраннику. Нас очень сильно охраняли, а девушки, с которыми я работала, оказались очень добродушными и давали советы.
Сначала было странно постоянно менять костюмы и макияж, но позже привыкаешь. С клиентами я всегда вела себя обычно, не отыгрывала роли: если мне что-то было интересно, спрашивала и разговаривала, если нет — слушала, поддерживая беседу. Мы могли выбирать, для кого танцевать, а кому отказывать, так что через себя переступать не приходилось.
Вообще, первый месяц всё было достаточно хорошо, пока один мудак не стал приставать ко мне. Он сидел спокойно, а потом будто с цепи сорвался и начал лапать, пытаясь засунуть пальцы. Его быстро вывели, «отработали», но у меня будто в голове что-то щелкнуло. С одной стороны, я знала, что защищена, но с другой, у меня начались нормальные такие загоны.
Стало сложнее общаться с клиентами, я видела агрессивность. Работать продолжила, но осадок оставался. В то время о моей работе знал только молодой человек, который не то чтобы был сильно доволен этим; принимал, но, как понимаете, не одобрял. И мне даже не с кем было поделиться, рассказать об этом.
Тогда мне помогла девушка на несколько лет старше меня и работавшая в баре уже четыре года. Не знаю как, но она заметила, что у меня есть загоны, и после работы поговорила со мной и объяснила, что мудаков много везде, а мы все-таки занимаемся танцем. Помню, она сказала, что точно так же до меня могли бы начать домогаться в офисе. И мне действительно стало легче.
С тех пор я только с положительными эмоциями иду на работу и так же ухожу с нее. Я рассказала друзьям о своем заработке, и их отношение ко мне ничуть не изменилось. Отношения с парнем продолжались еще год, и мы расстались далеко не из-за моей работы.
Конечно, недавним знакомым я о работе не рассказываю, это не нужно. Родители тоже не знают, и я всё еще не представляю, как с ними поговорить.
Конечно, мудаки всё еще появляются, есть фрики и просто странные ребята. Но к ним привыкаешь, ведь такое везде случается. Предлагают секс за деньги несколько раз в неделю, но здесь, главное, уметь отказывать: раз — и наотрез, но вежливо.
Мне не кажется этичным рассказывать о пожеланиях клиентов, но в основном там самые обычные фетиши, которые у всех свои: для кого-то больше приходится работать ногами, чтобы акцентировалось внимание на бедрах или ступнях, для кого-то — изображать оргазм, для других можно просто всё внимание на грудь обращать.
Как по мне, так это обычная работа, просто со своей спецификой. Приходится каждый день повторять другим, а иногда и себе: это эротика, а не эскорт или проституция.
Сейчас мне нравится эта работа, я получаю хорошие деньги — около 70 тысяч за месяц, хотя график не нагружен. Не знаю, что будет в будущем, но так у всех танцоров или моделей: живешь моментом. Так что в ближайшие лет пять я никуда уходить точно не буду.
Софья
24 года, танцует стриптиз два года
— У меня достаточно типичная история: не нашла работу после вуза, а деньги были нужны. Вспомнила, что любила заниматься танцами, когда была подростком, и пошла в клуб, где работала подруга.
Взяли меня быстро и практически сразу поставили к шесту: то есть я танцевала для всех, а не ходила по бару и искала клиентов в вип-комнаты. Сначала, понятное дело, было дискомфортно, но я просто отдавалась музыке и не обращала ни на кого внимания. Скоро мне сделали выговор, потому что я была из-за этого не очень популярна и на моих выступлениях клиенты, как говорил начальник, скучали.
В итоге пришлось включаться в работу по-настоящему. Когда я танцевала и замечала, что кто-то на меня пристально смотрит, танцевала уже больше для него, маня пальцем и пытаясь как-то увлечь. Но, на самом деле, вообще не знала, что делать, потому что опыта нормального не было, а советы никто не давал. У меня не очень получалось.
В то время я стеснялась своей внешности, потому что никогда не считала себя красивой, а все остальные девушки в баре были уверенными в себе и очень привлекательными. Из-за этого я зажималась, не могла нормально танцевать.
Мне казалось, что я танцую хуже всех из-за неопытности. Только потом я поняла, что в действительности каждая танцует так, как может, — в своем стиле, так сказать.
Когда я уже была на грани увольнения, что случается очень редко, внезапно поняла, что всё дело в уверенности и женской харизме: некоторые не особенно сексуальные дамы не делали сложных элементов, но всегда все шли к ним, а другие, как ни старались, имели только «постоянников».
В один момент я просто раскрепостилась — и дело пошло. На каждую девушку найдется клиент; у всех свои вкусы, и клубы стараются поддерживать разнообразие. Мне стали давать больше денег «на чай», я стала чаще раздеваться, и это даже получалось элегантно. Вскоре мне дали возможность соглашаться на походы в вип-комнаты для танца.
Меня всегда приглашали достаточно странные люди: у моего самого первого, например, был фетиш на БДСМ, и мы провели с ним в комнате около 40 минут, пока я танцевала и пыталась казаться жесткой. Другие выглядели, будто первый раз видят женское тело. В основном меня приглашали мужчины 30–35 лет, часто с кольцом на пальце. Такие приходят в компании, а потом, подвыпив, начинают тратить деньги; специально для них в клубе стоял банкомат.
У нас не было правила hands off и все клиенты могли трогать определенные части тела танцовщицы. Конечно, руководство говорило, что мы можем им запрещать, но от этого терялись деньги. Ко мне приставали так часто, что я уже и не вспомню, — всех их выводил охранник. Но через неделю некоторые из них появлялись вновь.
Наверное, каждый третий приглашал к себе домой или «продолжить вечер в другой обстановке»; пошлости постоянно говорили, кажется, все без исключения. С теми, кто хочет секса, я научилась флиртовать: не отказывать, но и не соглашаться. Они так больше денег давали. Каждый десятый, наверное, требовал, чтобы ему выдали меня на ночь. Это были в основном пьяные, их также выводили.
Насколько я знаю, одна девушка из клуба ездила домой с теми, кто ей понравится. Об этом точно не знало начальство, и я даже не уверена, что она брала с них деньги. За два года работы я встретила лишь одну такую девушку, хотя знала больше 50 танцовщиц.
Работа продолжалась два года, но постепенно стало надоедать. В начале, конечно, было даже весело: музыка, алкоголь, свободные дни. Но потом это всё превращается в рутину, а я никогда не хотела заниматься чем-то монотонным.
Работать закончила полгода назад. Просто в какой-то момент поняла, что это не для меня. Я никому не рассказывала и не рассказываю до сих пор о том, что работала в стриптиз-клубе. Об этом знает только моя лучшая подруга. Мне не хочется выносить наружу то, что теперь в прошлом. Сейчас работаю на небольшой обслуживающей должности в ресторане, а в будущем планирую уехать из России и начать новую жизнь в Европе.
Анастасия
23 года, танцует стриптиз четыре года
— Я переехала из небольшого города на Урале, когда мне было 18 лет. Обожала Петербург, это была моя мечта. Здесь, думала, начнется новая жизнь. Ну и пошло-поехало: гуляла, пила, «юзала» (принимала наркотики — прим. «Бумаги»). В итоге оказались нужны деньги, а я всю жизнь прозанималась танцами, да и в зеркало было смотреть не страшно. Пошли с подругой устраиваться в клуб, где наш знакомый охранником работал.
Деньги пошли сразу: за месяц можно было около 100 тысяч заработать, работая по 6–8 часов за ночь. Плюс клиенты добрые: покупали алкоголь, свои истории рассказывали. У меня года два пролетели незаметно: я могла покупать вещи, которые хотела, снимать квартиру, веселиться и заниматься тем, чем не могла, пока жила с родителями.
Компания у меня была нормальная, и все спокойно относились к тому, кем я работаю. Были отношения, и все всё понимали.
В клубе не было четких правил: по факту, ты всегда могла уйти, если дашь сигнал администратору, что ты с клиентом. Но я так не делала, да и другие таким тоже не занимались. Про это буквально слухи ходили, потому что никто ничего не понимал: говорили, если уйдешь с клиентом, ты уже «под прицелом будешь». Что это значит, мы не знали.
Уволиться пришлось, когда начались проблемы со здоровьем у бабушки. Тогда я на полгода уехала в родной город, чтобы помогать ей и поддерживать. Когда всё наладилось, вернулась в Петербург.
Полгода без практики, конечно, дали о себе знать, и устроилась я на место, которое было похуже первого: клиенты пообычнее, атмосфера поскромнее, денег меньше. Но я решила поработать здесь и посмотреть, что получится. До сих пор остаюсь и всем довольна.
Ночь в клубе для меня всегда проходила очень быстро: не замечала, как танцую. По большей части помню, как в перекурах общалась с ребятами, раздающими листовки, и девочками-хостес. Всё вообще проходило достаточно легко, ничего страшного не было, только смешные случаи из разряда, когда клиент перенервничает и начинает травить анекдоты. Такое часто случается.
Некоторые мужчины приходили постоянно именно ко мне, и тогда уже было веселее. Не хочу ничего о них рассказывать, но это самые обычные клиенты, которым я особенно нравилась. С ними ты не только танцуешь, но и действительно с интересом говоришь. Я знала, что происходит у них на работе, с друзьями и, конечно, в спорте.
Понимаю, что начала работать очень рано, но мне повезло, что уже тогда знала границы. Если клиент гладит, это нормально, если трогает — тоже, но что-то большее — сразу на выход. Для меня всегда это был в первую очередь не стриптиз, а искусство танца. Может, именно поэтому я отношусь к этому проще.
Мне очень не нравится, когда меня называют эскортницей, шлюхой или проституткой. Половая жизнь у меня достаточно скромная, а танец просто способ заработка. И для меня нет ничего постыдного в том, что я могу материально помогать родителям, не зависеть от них и жить в свое удовольствие.
Из-за подобного отношения и я, и другие девочки часто ненадолго впадают в депрессию: очень давит, когда ты занимаешься законным делом, а на тебя искоса смотрят даже те, кто приходит в клубы веселиться.
Наверное, работать перестану, только когда найду себе мужа и рожу ребенка. Тогда уже, скорее всего, меня все-таки продавят стереотипы. Хотя я знаю хороших танцовщиц, которые растят замечательных детей и счастливы в браке. Но не думаю, что это для меня.
Лиса
28 лет, танцует стриптиз пять лет
— Еще в школе у мальчиков я была за своего пацана, как девушку меня никто не воспринимал. Даже поступила в морской колледж, где учились одни мужчины, потому что так было комфортнее. Во всех дисциплинах была с парнями на равных, а в некоторых даже опережала. В это время я очень стеснялась своего тела и комплексовала. У меня было несколько подруг, и все они были очень популярны у мужского пола, а я нет.
Мне также хотелось внимания мужчин. Я начала читать женскую литературу, смотреть кино и клипы в интернете. Посмотрев однажды фильм про стриптиз с Деми Мур, пришла в восторг и поняла, что тоже хочу танцевать. Купила себе пилон домой и училась танцевать по клипам в интернете. А потом переехала в Петербург и устроилась в Golden Dolls.
Мне нравится танцевать, видеть восторженные взгляды, чувствовать себя звездой. Пару лет назад благодаря работе я виделась с Микки Рурком, Эмиром Кустурицей, ребятами из группы Rammstein. И, скорее всего, никогда бы не встретила всех этих людей, если бы работала где-нибудь в другом месте. А здесь даже улучшила свой английский.
Теперь приходится постоянно следить за состоянием кожи и волос, за фигурой, поддерживать спортивную форму. Регулярно хожу на занятия пол-дэнсом, просто тренируюсь в спортзале, неплохо разбираюсь в профессиональной косметике, сама накладываю сценический макияж и делаю прическу. В каком-то смысле это можно назвать хобби. Слежу за питанием, стараюсь высыпаться и практически не употребляю алкоголь: мне нужно всегда хорошо выглядеть и быть в тонусе.
Конечно, минусы тоже есть, как и на любой работе. За плохой внешний вид, отсутствие маникюра или лишние килограммы в клубе штрафуют и могут даже отстранить от работы. Стандартная история, когда девочки уезжают на каникулы домой к родителям и там откармливаются на домашней еде. Возвращаются с 3–5 лишними килограммами, появляется целлюлит. Их не допускают к работе, пока не приведут себя в форму.
Многие думают, что работа в клубе — это вечная тусовка, но на самом деле нет. Нам не разрешают есть вредную еду, заказывать суши и подобное. Употребление алкоголя во время работы не приветствуется, опять же могут оштрафовать. Некоторые клиенты выпивают слишком много и начинают вести себя похабно, а от этого настроение на целый день портится.
Приятнее всего работать с европейцами: часто им интересно просто пообщаться, они очень уважительно относятся к девушкам, спрашивают меня о работе, просят рассказать всякие истории из жизни клуба. Просто работать с китайцами: они не требуют много внимания, но всегда оставляют щедрые чаевые.
С нашими соотечественниками бывает по разному, самые противные гости — люди старшего поколения: они ужасно относятся к танцовщицам, буквально ноги о нас вытирают. Для них девушка, которая разделась на сцене, сразу становится проституткой. К счастью, сейчас у нас появилось новое поколение мужчин с более европейским отношением к девушкам и толерантным отношением к стриптизу, с ними приятно иметь дело.
В целом адекватные клиенты есть. Многие танцовщицы знакомятся с будущими мужьями именно здесь. Личные отношения с клиентами возможны, но вне работы и на личное усмотрение девушки.
Обижает только то, что люди не относятся к этому как к искусству. Работать в ночную смену, танцевать всю ночь напролет, при этом стараться выглядеть хорошо и нравиться гостям — это совсем не легкие деньги. Особенно учитывая, сколько сил и времени нужно вложить в свою подготовку, чтобы так выглядеть и так танцевать.
На данный момент меня всё устраивает, но я прекрасно понимаю, что это не работа на всю жизнь. Поэтому сейчас получаю образование в абсолютно другой сфере и планирую со временем уйти из стриптиза. Кроме того, мне бы хотелось встретить своего мужчину, влюбиться и создать семью. Понимаю, что семья и работа в стриптизе — это, скорее всего, несовместимые вещи. Так что пока не загадываю; кто знает, как жизнь повернется.
Ева
26 лет, танцует стриптиз семь лет
— Эротическим танцем я занимаюсь уже давно, даже не вспомню точное время. Это всегда было для меня небольшим фитнесом, направлением спорта. В 19 лет у меня появились финансовые проблемы — не смогла оплачивать зал и тренера, но желание танцевать оставалось. И я решила реализовать свои умения и пойти танцевать, при этом еще заработав.
Долгое время танцевала в стриптиз-баре под псевдонимом Eve Krain, он со мной до сих пор. Я знала, что это для меня замена пол-дэнсу, поэтому поставила себе четкие границы: никогда никто из клиентов меня не будет касаться. И мне повезло, потому что я попала в такое место, где все девушки придерживались принципов «старой гвардии»: смотреть, но не трогать.
В то время приходили самые разные мужчины — все просто хотели смотреть на женские прелести. Просили, предлагали денег, но я ни разу не поступилась. Все-таки здесь я и сама понимала, что менее доступное всегда более желанно, а моя главная задача — вызывать интерес.
Мы работали, как и сейчас работают в стриптиз-барах: нам выдавали специальные костюмы для танца на шесте для всех, а потом [мы ходили] по бару в поисках «чая», то есть клиентов на одиночные танцы. Могли также отказываться от клиентов, если они сами к нам подходили, но руководство нас всегда ругало. Правда, правило hands off у нас существовало.
При всем этом мне не нравилось, что мужчины (а часто и женщины) тянулись ко мне, чтобы дотронуться до грудей, талии или волос. Я обозначала, что это запрещено, но они не понимали. И чем дольше работала, тем чаще это происходило.
К тому же за последние годы только увеличивалось количество предложений «уехать отсюда куда-нибудь». Но так не работает: если человек хочет побыть со мной, то он придет ко мне на смену, закажет коктейль или бутылочку и поговорит. Никто не понимал, что если ты гость бара, то уже никогда не перейдешь в разряд «друг».
В итоге около года назад я ушла из стриптиз-бара и начала участвовать в эротических шоу на заказ. Это когда мы выезжаем на дом к кому-либо, чтобы устроить шоу. На мой взгляд, тут всё абсолютно иначе: да, ты раздеваешься и танцуешь, но сами клиенты относятся к тебе по-другому, уже не думают предлагать секс или подобное. Для них ты именно артистка, и этого я всегда и добивалась.
Сейчас всё нравится. И я бы даже оставалась работать в стриптиз-баре, но это невозможно из-за стереотипов и смешивания со жрицами любви. А мы занимаемся танцем, который может и растрогать зрителя, если нужно, и рассмешить. Видеть, как реагирует зритель, — это для меня самое главное.
Говорить что-то поголовно обо всех людях глупо. Я в этой сфере уже давно и могу сказать, что одинаковых танцовщиц нет. Так, многие артистки разборчивы в связях, замужем, а здесь просто работают. И своими шоу я хочу донести, что всё это должно восприниматься адекватно, просто как эротический танец.
