На втором Science Slam биолог Александр Ефремов представил часть своей диссертации о переносе генов в клетки. Именно его выступление зрители признали наиболее интересным и выбрали в качестве победного.
В интервью «Бумаге» Александр рассказывает, почему он не продолжил работу над исследованием, как заставить ученых говорить с публикой и стоит ли преподавать биологию в школах современной России.
Фото: Анна Рассадина / «Бумага»
О науке и образовании
Биология, откровенно говоря, единственная универсальная наукаЯ давно хотел заниматься наукой, еще в начальной школе. В детстве, насмотревшись фильмов и начитавшись книг из научпопа, пришел к мысли, что быть умным очень круто — в экстремальных ситуациях именно ученые оказывались центральными героями. Я разрывался между биологией и химией — больше склонялся в сторону химии, поскольку в начальных классах биология была скучной. Все же выбрал биологию, это более широкая область — занимаясь биологией, ты можешь изучать что угодно: начиная от психологии человека, включая социологию и многие гуманитарные науки, заканчивая хардкорной физикой. Биология, откровенно говоря, единственная универсальная наука, все остальные — это ее производные, включая даже математику и другие точные науки — ведь это во многом результат работы нашего мозга. Я жил и учился в Волхове. Первая школа была не очень сильная, после ее окончания большинство одноклассников препочли ПТУ высшему образованию. Я поступил в другую, получил диплом на областной олимпиаде по биологии и мне пришло приглашение в петербургскую школу-интернат, которая сейчас называется Академической гимназией. Меня, правда, отчислили за плохое поведение, но на следующий год поступил снова. Выпускные в школе засчитывались как вступительные на биофак, поэтому я не сдавал экзаменов. Я поступил в 2001 году и некоторые курсы лекции читались по принципу «кто может, тот и делает, а если плохо, ну и что — зато человек хороший». Как общий курс биохимии мог читать не заведующий кафедрой? Невероятно. Поэтому часто получалась порнография: некоторые курсы просто нельзя было слушать. Естественно, тогда важную роль играло самообразование — ведь сессии надо было как-то сдавать. Но важно то, что в итоге остается необходимый набор дисциплин, который дает определенную парадигму знаний и открывает путь для дальнейшего развития.
О генотерапии и развитии биологии
Биологического Google еще нет, но Apple и IBM уже появляютсяВообще, я хотел заниматься ботаникой, но однажды знакомый привел меня в лабораторию. Там я работаю до сих пор, а несколько лет назад написал диссертацию на тему переноса генов с помощью молекулярных конъюгатов. Это один из подходов к генотерапии, на Science Slam я рассказывал лишь о небольшой и более понятной для широкой публики части — о доставке различных генов в организм млекопитающих и про то, как эту доставку можно сделать более адресной. Честно говоря, мне не очень нравится тематика — это прикладная история, а, как считают многие снобы, фундаментальная биология — это другое. Я довольно осторожно отношусь именно к практической стороне моей работы, потому что мы не проводили достаточного количества опытов на животных. Все опыты мне пришлось делать самому, и чтобы поставить один опыт, нужно приложить очень много усилий.
Фото: Анастасия Авдеева / «Бумага»
Если кто-то возьмется дальше работать над моим исследованием и коммерциализировать его, я буду только рад. Если бы я работал один, возможно, и продолжил бы дело, но поскольку я работаю в команде, это осуществить очень сложно. У моего руководителя очень четкая установка: первоочередное значение имеют фундаментальные исследования, а моя тематика — прикладная, поэтому не очень интересная. Такой подход мне, конечно, не особо близок.
Вообще, биология сейчас на подъеме — как в технологическом отношении, так и в плане познания. И я имею в виду не российскую или американскую науку в отдельности, а общую — говоря о биологии, нужно мыслить международными категориями. Нет никакой локальной науки — разве что в Иране: из-за множества ограничений их законодательства им приходится решать задачи, которые остальные ученые решали в 60-х годах. Иранские научные статьи используются в качестве задач на олимпиадах для российских школьников.
Если говорить масштабно о биологии, эта область сейчас на подъеме, активно развивается методология, и главное, есть коммерческий выхлоп. Пока, конечно, биологического Google еще нет, но Apple и IBM уже появляются. В первую очередь я имею в виду биотехнологические компании, которые занимаются производством лекарств, сельским хозяйством и выращиванием животных. Также есть польза для аналитики — открытия в биологии могут помочь в диагностике многих явлений, начиная с криминалистики и заканчивая определением наследственных заболеваний — вспомните недавние операции Анджелины Джоли.
О том, как говорить с учеными
Я не хотел бы жить в стране, где 80 % людей не верят в теорию эволюцииСейчас я ушел в околонаучную деятельность — работаю над музейными проектами и веду подкаст про биологию. Пока наука отодвинулась на третье место. От науки у меня доходов мало, они удовлетворяют четвертую часть моих потребностей. А если этим хорошо и глубоко заниматься, на это уйдет гораздо больше. Но это говорит скорее обо мне, чем о ситуации вообще: если крутиться, то какие-то приличные зарплаты можно получить. Многие люди с биологическим образованием наукой не занимаются. Кто-то уходит в коммерцию торговать оборудованием, кто-то идет работать в смежные области, а те, кто хочет заниматься чистой наукой, уезжают — в Европу, Сингапур, Америку. Дело не только в зарплате, но еще и в инфраструктуре: если я заказываю реактив, он ко мне месяц едет, а если моя подруга в Хьюстоне заказывает реактив, он у нее на следующий день появляется. Я начал вести подкаст «Биоразнообразие» в начале этого года. Тогда у нашего факультета появился пиар-менеджер, которая и предложила эту идею. Я начал подбирать лекторов и записывать их беседы. Дело в том, что у ученых, в том числе и у меня, существует большая проблема — они совершенно не умеют общаться с публикой: «Не понимаете, что мы говорим, ну и ладно». Это неправильно, нужно объяснять, чем мы занимаемся и как именно этим занимаемся. И здесь даже не простая обывательская логика действует: мол, мы сейчас объясним обществу, зачем им это нужно, а они дадут нам денег в виде налогов. Занимаясь биологией, да и вообще наукой, ты чувствуешь себя очень крутым, эдаким знатоком, пусть даже совсем без денег, и чем больше людей вокруг будет понимать, чем ты занимаешься, тем твоя мотивация будет сильнее. И к тому же я не хотел бы жить в стране, где 80 % людей не верят в теорию эволюции. Эволюция — это не предмет веры или неверия, это факт. Есть вариант свалить, но страна никуда же не денется.
О Милонове, детях и школе
Нормального ответа на вопрос, можно ли преподавать детям биологию с этими всеми запретами, никто не далНикогда не стыдно делать две вещи: лечить и учить. Мне нужно было пройти практику, и я пошел работать в школу: сначала был Аничков лицей, но из-за слишком строгой структуры, я ушел работать в небольшую частную школу, где гораздо меньше внимания уделяли формальностям. В этом отношении я так себе преподаватель. Честно говоря, я никогда не думал, что буду работать в школе — про себя говорил, что лучше уж в Макдональдс. Школа меняет психику, у человека после работы с детьми происходит какая-то деформация. Ведь ты постоянно общаешься в режиме не диалога, а потока. Дети, будь они очень умными и способными, — это все равно люди, которые интеллектуально и социально ниже тебя просто потому, что ты взрослый. Это нормально, но если постоянно заниматься преподаванием, то это сказывается на психике. Ребята из Герцена даже рассказывали, что в США педагог после четырех лет практики получает год отпуска.
В прошлом году чуть было не ушел из преподавания благодаря инициативам нашего рыжего властелина, но меня уговорили остаться. Людей, которые искренне поддерживают Милонова, нет или их мало — мне кажется, немногие способны на такую регулярную немотивированную ненависть к гомосексуалам. Скорее всего, это результат агрессивной среды. По крайней мере, в это хочется верить. До первого закона против пропаганды гомосексуализма мы со старшеклассниками шутили о том, как же мы будем обсуждать специфику отношений в тандеме. Нормального ответа на вопрос, можно ли преподавать детям биологию со всеми запретами в нашей стране, никто не дал. Многие темы из раздела биологии развития и физиологии человека вполне могут попасть под действия закона. Так что все мы, преподаватели, ходим под угрозой странного правоприменения странного закона.
Помню прекрасный репортаж с «Дождя»: показывали депутатов, которые голосовали за защиту верующих и против пропаганды гомосексуализма — они выглядили как повзрослевшие советские бивисы и батхеды: «Хы-хы-хы, эта телка сказала „секс“». А эта прекрасная дама Мизулина, которая рассказывала про оральный секс, — это же за пределами добра и зла. Очевидно, что относительно половой культуры эти люди находятся на уровне школьников. На уроках я иногда шучу над Милоновым и предупреждаю детей, что буду рассказывать про размножение, но только каждый урок будет за отдельную плату, поскольку меня могут оштрафовать.
