Отмена планов, решение об отъезде, митинги и разговоры с близкими — читатели нашей рассылки «Вдох. Выдох» вспоминают утро 24 февраля 2022 года, когда всё изменилось.
«А надо в сад идти, надо ребенку улыбаться…»
— Я проснулась в 7:30, чтобы отвести ребенка в сад. И, выключая будильник на телефоне, увидела сообщение в чате подружек. Одна из нас живет в Сибири. Она написала: «Девочки, вы новости видели?» Я ответила, что нет. А она написала: «Там война!»
А надо в сад идти, надо ребенку улыбаться…
На автомате отвела, погуляла с собакой. А глаза в телефоне, новости за новостями. Просто не понимаешь как так может быть!
И единственное желание — спросить у родителей, которые накануне, 23-го, убеждали, что всё будет ок, всё решат: «Ну что, не будет войны?»
Но разговаривать не хотелось.
А надо работать. Весь день как в тумане. Новости, новости, новости, тревога, непонятно, что думать, что делать… Мы же выросшие в мирное (относительно) время, рафинированные, мы представить не могли, что можно вот так начать сбрасывать бомбы на мирных жителей. Все ближайшие дни — взрывы, боль, страх. Это далеко, но кажется, что вот прям рядом, каждая новость как еще один удар. У меня приятели, родственники с Украины. А как теперь? Ненависть, отчаяние. Это же не наша война!
«Мне нужно было чувство локтя. Нужно и сейчас»
— 8:30. Встал без будильника. Нужно сгонять за тортом. В коридоре на зеркале — 15 тюльпанов. 24 февраля — день рождения моей мамы. Я ждал ее со смены.
Первая реакция — гнев. Я понял, что моим именем творят преступление. Хотелось говорить с каждым, кто испытал стыд: это не вы, не берите на себя чужую вину, не снимайте ее с преступников. И погодя — гнев и боль от того, что, убивая невинных, убивают мое, наше будущее. Будущее тех, кто верил, что через 5–10 лет нам в нашей стране при нашем участии будет лучше, чем 23 февраля 2022 года. Тогда мы умерли, оставаясь жить.
Уже в 9 часов я нашел первую петицию от «Яблока». Помню, что в 12 подписывал второй вариант на Change.org, набравшей за 1,2 млн подписей. Петициями, коллективными письмами мы делились друг с другом. Узнавали о них от телеграм-каналов тех, у которых о политике не было и слова и не могло быть. Кидали ссылки, понимая, что это ничего не изменит. Но чувствуя, как необходима эта «перепись живых». «Перепись живых», четкий термин. Так озаглавила ссылку на петицию одна просветитель. Она ссылалась на автора фразы, но чья она, я забыл.
Написал другу из Франции в инсту: «Забери меня». Он не понял. Лишь днем он скинул скрин новости с вопросом: «Это правда?!» Мама тоже не сразу поверила.
День рождения не собирались особо отмечать, все-таки это еще был ковид. «Последний день» пандемии. Мы беспокоились за бабушку.
Успел забрать предзаказанный ноут. Просто поразительно, ведь никто не верил, что будет война. Адекватный человек даже не может представлять себе саму возможность войны. А бытовая чуйка еще за недели клевала: «Траться сейчас, дальше будет хуже».
Вечером я пошел к друзьям. Уже потом, спустя два месяца, делясь, как и сейчас, первыми эмоциями и чувствами, многие говорили о желании «спрятаться за мамой», о беспомощности.
Мне нужно было чувство локтя. Нужно и сейчас.
«Сообразила только, что Россия совершила что-то непотребное в отношении Украины»
— Я помню, что мы в тот день поехали за город решать бумажные вопросы с вновь приобретенным домом. Мы ехали с мужем в машине, мне написала жена брата, сказала, что плачет с самого утра и что ей очень страшно. А я новостей еще не слышала и не поняла сначала, о чем это она.
Потом залезла в соцсети, толком ничего так и не поняла, сообразила только, что Россия совершила что-то непотребное в отношении Украины. Потом кто-то прислал петицию «Нет войне!» с Change.org, я подписала и опубликовала пост на фейсбуке. В ту неделю я была на больничном, поэтому не знала, что происходит на работе. Но когда вышла, все откуда-то знали, что я подписала петицию и войну не поддерживаю. Но к тому моменту уже никто происходящие события открыто не обсуждал.
«С тех пор каждый день проверяю, все ли родные живы»
— 24 февраля я проснулась в 7 утра и, не глядя в телефон (да, до войны случались такие утра), пошла гулять с собакой. Помню, мы набегались, и я шла домой с мыслью, что сейчас надо вкусно и плотно позавтракать.
А на пороге меня встретил муж со словами: «У меня новость. Пожалуйста, держись. Он ввел войска в Украину». Я заплакала и стала звонить сестре в Киев. С тех пор каждый день проверяю, все ли родные живы.
«Смотрю в окно на площадь и считаю ментов, боясь выйти на улицу»
— Я помню, что с утра я проснулась и не поверила, что это происходит. Помню, что в этот день нас, редакцию большого московского медиа, собрали на планерку, и на нас не было лица. Я помню, что в середине планерки мне начал звонить муж: 27-го он должен был улетать в Британию с нашими двумя кошками, а у меня были билеты из Москвы к нему в Питер на 25-е. Муж сказал: собирайся, папа довезет нас до Эстонии, оттуда доедем до парома в Париже, а тебя отправим обратно. Моя шенгенская виза кончается через три месяца, а британская будет готова только в июне; я собираю вещи на всякий случай и говорю соседке по только что снятой квартире, что, возможно, не вернусь обратно.
В редакции нам сказали, что редакторы развлекательных отделов могут гулять до понедельника; и весь оставшийся день прошел в тумане. В Питер я решила поехать спокойно, не меняя билетов, и в итоге просидела целый день на кухне в трусах. Иногда заходила такая же ошарашенная соседка, мы с ней плакали и обнимались. Я надеялась, что это какая-то шутка и что к понедельнику всё закончится. Не может же в 2022 году Россия развязать войну с Украиной?
С тех пор время остановилось. Я переехала в Британию к мужу и кошкам, нашла здесь работу, мы живем в безопасной стране и можем оставаться здесь всё время, пока у мужа действует рабочая виза. У меня хорошие коллеги, у меня много денег, но внутренне я всё еще там, в феврале 2022 года — смотрю в окно на площадь перед Павелецким вокзалом и считаю ментов, боясь выйти на улицу, потому что не знаю, как изменится политика государства по отношению к тем, кто хотя бы раз был на митинге и сотрудничал с нежелательными организациями.
Всё, чего я хочу, — перестать думать об этом всё время и чтобы время снова пошло.
«И его молниеносная реакция — „Давай поженимся“»
— Мы тогда только два месяца как познакомились и начали встречаться, любовь почти с первого взгляда. И вот узнаем про это. В шоке, конечно, этот ужас никак не укладывался (и до сих пор не укладывается) в голове.
И мы пытаемся осознать, разговариваем, и он говорит, что теперь нас никуда не пустят, то есть в другие страны. На что я ответила, меня пустят, у меня паспорт другого цвета (я иностранка). И его молниеносная реакция: «Давай поженимся». И мы и правда поженились и теперь даже уехали, и на основании моего гражданства он получает ВНЖ.
«Поняла, что проведу вечер на митинге у Гостиного двора»
— В тот день я не сразу поняла масштаб трагедии, не осознала, что началась война. Реальная картина сложилась только к 11 утра после общения с коллегами на работе, звонков друзей с Украины.
Первое, что сделала, — сдала билет в филармонию на концерт оркестра Курентзиса (он тогда дирижировал «Одой к радости»), потому что: 1) не было никакого внутреннего настроя слушать музыку и 2) поняла, что проведу вечер на митинге у Гостиного двора.
Так оно и случилось. Было много знакомых, часть из которых задержали. Тогда еще не было статьи о «фейках», поэтому им вменили нарушение ковидного режима. Ночь прошла в попытках помощи им и постоянного чтения новостей в интернете.
«Зайчик, война»
— 22 февраля после признания ЛНР и ДНР я сказала себе: «Сейчас начнется!» 24-го утром подошла к сыну, обняла, сказала: «Зайчик, война». Рыдала весь день и ночь, и потом и день и ночь, до сих пор. Повесила на аватар в фейсбуке траурную ленту — не снимаю.
Следила каждый час за новостями, ждала, что вот-вот начнутся мирные переговоры. Не случилось. До сих пор.
Не помню, когда упала первая бомба в Киеве. Оцепенение на весь день. Что делала, не помню — сидела, наверное, и смотрела в одну точку.
Каждый день не верю, что это происходит.
Что еще почитать:
- «Меня все поздравляли, я плакала». Как петербуржцы, родившиеся 24 февраля, проводили этот день и будут ли отмечать его в 2023-м
- «Трать всё, завтра сдохнем». Как изменились доходы и траты читателей «Бумаги» в 2022 году? Исследование
