В начале июля 2023 года Кутаисский городской суд признал тренера женского грузинского футбольного клуб «Мартве» Паату Дограшвили виновным в сексуальных домогательствах к несовершеннолетним футболисткам на протяжении нескольких лет. По этому же делу признан виновным сам клуб, который создал небезопасные условия. Их обязали выплатить моральный ущерб в размере 36 тысяч лари.
Radio Tavisupleba поговорила с пятью пострадавшими футболистками и их адвокатами. Девушки рассказали о сексуальных домогательствах и психологическом насилии со стороны Дограшвили на протяжении нескольких лет в начале 2010-х Paper Kartuli послушала интервью и публикует переводы цитат пострадавших.
«Очень неприятно касался в местах, где не нужно было массировать». Как футболистки вспоминают действия тренера
Сегодня экс-футболисткам клуба «Мартве» Науке Синаташвили 27 лет, Нате Самхарадзе — 18 лет, Лане Горгадзе — 26 лет, Ане Джанелидзе — 24 года. Мари Харгелия — 21 год. Они признаны пострадавшими от сексуального домогательств их бывшего тренера Пааты Дограшвили.
Сам Дограшвили, покинувший должность в 2020-м, отрицает обвинения и планирует обжаловать решение суда. В каких именно случаях сексуальных домогательств суд признал его виновным, неизвестно: заседание проходило в закрытом формате. Paper Kartuli публикует перевод заявлений футболисток с их воспоминаниями о произошедшем с незначительными сокращениями.
Лана Горгадзе: Мне было 9 лет, когда я познакомилась с ним. Он очень хорошо изучил мою психологию и знал, как сделать так, чтобы всё, что он делал, я считала нормой.
Анука Синаташвили: Поначалу я ему [тренеру] доверяла во всем. Верила. Мои родители были не рядом, и он занимал место [родни]. Постепенно, когда я становилась старше, какие-то вещи [в поведении тренера] мне не нравились, но я ничего не могла сказать, так как была в его подчинении. Я чувствовала, что мне неприятна коммуникация с ним, но я верила, что он исправится и всё изменится к лучшему. Я мучилась этими мыслями.
Лана Горгадзе: Сперва мы [футболистки клуба «Мартве»] делились нашими историями друг с другом. Потом познакомились с людьми, знающими законы, они разбирались в той теме, что с нами происходила. И вдруг мы для себя прояснили: то, в чем живем, совсем не норма.
Анука Синаташвили: Он предлагал нам подняться к нему [домой] выпить, говорил взять с собой подруг. Я же ничего не могла сказать. Сейчас я очень злюсь на себя, что верила ему. Я правда ему верила, когда он говорил, что чего-то не делал.
Лана Горгадзе: Он постоянно заходил в женскую раздевалку без разрешения, не предупредив.
Мари Харгелия: Мы просили его[выйти из раздевалки], чтобы он вышел и дал нам возможность одеться. Но он никогда не принимал во внимание наши слова.
Анука Синаташвили: Многие футболистки из команды рассказывали, что когда он делал им [спортивный] массаж, то очень неприятно касался в местах, где не нужно было массировать.
Анна Джанелидзе: У нас были тренировки во Дворце спорта, и там была маленькая несовершеннолетняя девочка, у которой были боли в области колена или бедра. Дверь [комнаты] была открыта — было видно, что он трогал [девочку] так, как нельзя трогать. Я заплакала и убежала. Меня распирало от злости.
Анука Синаташвили: Он показывал [нам] порно, и когда его просили переключить, он отвечал: «Что ты увидишь лучше этого?»
Лана Горгадзе: Мы долго боролись, мы прошли через много болезненных дней. Если бы мы были одни, то, наверное, никогда бы не рассказали. Потому что в этой стране [Грузии] очень опасно говорить об угнетении женщин. Они всегда находят повод обвинить женщин. В нашей стране происходит много фемицида и сексуального насилия, после которого всегда говорят: «Что на ней было надето?»
Лично я боялась, что, [если расскажу], моя мама станет винить меня. Я боялась мамы, папы, соседей, своего окружения. Также я боялась, что мама заберет меня из футбола и я распрощаюсь с любимым делом. В то время мне было 13-14 лет, и женщинам приходилось трудно. Ты женщина, ты — футболистка, попадаешь в такую обстановку и рассказать об этом…
Даже сейчас нам всегда приходится разрушать всевозможные стереотипы, построенные на притеснении женщин в этой стране. Я хочу, чтобы все знали: любое домогательство или притеснение — не наша вина. Не важно, что на тебе надето. Это мое личное пространство и никто не имеет права его ограничивать.
Анука Синаташвили: Мне было 17 лет [в 2013 году], когда я узнала, что он поцеловал мою одногруппницу-ровесницу против ее воли, лапал ее. Когда та девушка мне об этом рассказала, она было в очень тяжелом состоянии из-за случившегося и билась головой об туалет. Я пошла к тренеру, но он всё отрицал. Через несколько лет он мне признался, что поцеловал ее, говорил: «Это не моя вина, она сама меня поцеловала — и что мне оставалось делать?» Я сидела в автомобиле, меня начало трясти, и я вышла из машины, ничего не сказав.
Анна Джанелидзе: Всё это так измотало нас… Мы захотели рассказать публично, чтобы другие девушки, с которыми произошло подобное, не боялись говорить.
Что о произошедшем говорят адвокаты тренера и футболисток
Бывший тренер клуба «Мартве» Паата Дограшвили не согласен с решением суда о признании его виновным. Адвокат Дограшвили заявил Radio Tavisupleba, что невиновность его подзащитного доказывают показания свидетелей — родителей других детей, которые «сказали, что никогда не замечали дурного взгляда со стороны тренера, плохого обращения, и говорили, что если бы такое действительно было, то мы бы заметили».
Адвокат экс-тренера также не смог сказать, по какому факту суд признал сексуальные домогательства.
Как в интервью Radio Tavisupleba рассказала адвокатка футболисток Анна Тавхелидзе, о случаях харассмента в «Мартве» им стало известно от девушки, присутствовавшей на тренинге по защите от сексуальных домогательств. Его проводила неправительственная организация Partnership for Human Rights, оказывающая помощь социальным группам с ограниченными возможностями.
Анна Тавхелидзе, адвокатка: На вопрос какие случаи сексуальных домогательств им известны, отозвалась одна из участниц тренинга — футболистка из «Мартве». Она сказала: «Видели бы вы случаи сексуальных домогательств, дискриминации и неравного обращения в нашем клубе и в женском футболе в целом…»
Мы связались с ней и предложили помощь — бесплатные юридические услуги. У нас уже был опыт работы с темой харассмента в спорте. Девушкам потребовалось много времени, чтобы решиться на правовой спор.
Нам потребовалось немало встреч, чтобы объяснить им, что они не будут подвергаться критике со стороны системы правосудия. Говорили им, что неважно, что прошло столько времени, неважно, что скажет сосед; важно, что пережитое ими на языке закона называется сексуальными домогательствами.
В некоторых эпизодах это [действия тренера, по моей оценке] было преступлением. И за это человек должен ответить не только потому, что к ней [футболистке] вернулось чувство справедливости, но и для того, чтобы это стало механизмом защиты других. Чтобы другие спортсменки узнали эту историю, и это дало бы им силы устранить неравную среду в спорте, с которой сталкиваются женщины.
Всего состоялось 33 судебных процесса. Каждый из них длился несколько часов. Каждый процесс был буквально борьбой за то, чтобы не дать шанса другой стороне затмить историю футболисток стереотипами, виктимблеймингом и очернением вопросами о личной жизни.
«Девушки прошли через всё заново — это была постоянная ретравматизация». Как проходили заседания — рассказывает адвокатка футболисток
Анна Тавхелидзе, адвокатка: Заседания проходили в регионе, где все всех знают — это добавляло напряжения. Нам постоянно приходилось защищать права каждой из футболисток: защищать их частную жизнь, сохранять для них безопасную среду, чтобы они смогли свободно говорить.
Сейчас говорить об этом легко, но там, в зале суда, нам было трудно создать для девушек среду, в которой они могли бы свободно стоять и разговаривать. Например, чтобы девушек не перебивали, чтобы не высказывали насмешливые реплики-комментарии и не смеялись над их непростой историей. Бывали случаи, когда в ответ на подобные случаи мы постоянно протестовали и требовали от судебных органов реагирования.
К этому всему добавилось еще и то, что девушек представляли мы — адвокатки. Мы сами сталкивались с неравным обращением.
Ситуация усугубилась, когда в парламенте [Грузии] обсуждался «российский закон» [закон об иноагентах], на фоне которого возникло большое напряжение в стране. И это напряжение отразилось в суде. Юрист [тренера клуба «Мартве»] в одном из ходатайств указал на «российский закон» как на правовое основание и указал, что мы [адвокатки] являемся иностранными агентами.
Он называл меня и мою коллегу «агентами» и утверждал, что у нас были свои интересы в этом деле. Мы видели, что суд и правду собирается вступить в предметное обсуждение этого вопроса и возражали.
Фразы, которые адвокат использовал в отношении нас, были чрезвычайно унизительны. Мы потребовали, чтобы адвоката оштрафовали. Это была превентивная мера и месседж другим коллегам, что если они посмеют пойти на такое и решат называть юристов НПО агентами, то нашим ответом будет правовое реагирование.
Суд никак не отреагировал на это. А потом уже мы потребовали отстранить судью. Суд отклонил и это ходатайство.
Анна Арганашвили, директорка PHR: К концу каждого процесса было ощущение, что ситуация безнадежная и надеяться не на что. Во время судебных процессов девушки прошли через всё заново — это была постоянная ретравматизация. Возможно, у них [футболисток] к концу каждого заседания было ощущение, что они многое потеряли — даже больше, чем до этого. Но они продолжали [борьбу].
Чего удалось добиться адвокаткам футболисток и почему суд удовлетворил иск лишь частично
Анна Тавхелидзе, адвокатка: Мы хотели привлечь к ответственности тренера — подтвердить его действия и возместить убытки. Также [мы хотели компенсацию] от клуба [«Мартве»], который знал [о сексуальных домогательствах со стороны тренера в отношении футболисток] и не предпринял соответствующих мер. Также, мы потребовали привлечь к ответственности мэрию [Кутаиси] и Федерацию футбола.
В итоге суд частично удовлетворил наш иск, установив, что девушки рассказали правду: будучи несовершеннолетними, они подвергались сексуальными домогательствами и притеснениям, что для них создавалась враждебная среда. И в этом, как заявил суд, ответственность также лежит на клубе, который проявил бездействие по защите этих девушек и не принял мер, чтобы этого не произошло.
При этом суд не принял наш довод, что ответственность также лежит на Федерации футбола Грузии. Свидетели подтвердили в суде, что заявили в федерацию футбола о случаях харассмента. Мы собираемся обжаловать и оспаривать в Аппеляциооном суде и требовать признания ответственности [за харассмент в клубе «Мартве»] мэрии и Федерации футбола.
Новый тренер клуба кардинально изменил ситуацию и стал учитывать претензии, которые были к предыдущему тренеру [Паате Дограшвили]. Мы слышали от различных футболисток, что они [тренеры], например, стали очень осторожно относиться к входу в раздевалку без разрешения. Как оказалось, такое для тренеров [в женских футбольных клубах] было в порядке вещей. А по сути это [было] сексуальное домогательство, которому не давали названия.
Как пережить сложные времена? Вместе 💪
Поддержите нашу работу — а мы поможем искать решения там, где кажется, что их нет
поддержать «Бумагу»Что еще почитать:
- «Ты оправдываешься за то, что в твоей жизни есть секс». Как в Грузии обстоят дела с правами женщин? Рассказывает директорка НКО Femina
- «Мужчины возмущаются, что мы грешники». Как в Тбилиси работает один из немногих публичных интим-бутиков House of woman (предыдущие громили)
