Зачем петербуржцы собирают сувениры с маяками и объединяются в «маячное братство», как в Кронштадте создавали первый в России Музей маячной службы, что заставляет смотрителей маяков больше десяти лет жить на острове в изоляции от большой земли и почему к ним относятся с «романтическим уважением»?
«Бумага» поговорила с женой смотрителя маяка, создателем Музея маячной службы и администраторами паблика о маяках Ленобласти о том, почему эти сооружения важны для них и для Петербурга.
Лариса Сафронова
Жена смотрителя маяка на острове Сескар
На остров Сескар в Финском заливе мы с [мужем] Николаем Юрьевичем прибыли в 2004 году. Наши предшественники работали там несколько лет, им нужно было отдавать детей в школу, так что мы их заменили. Для нас это всё было в новинку, но муж обожает море и всё, что с ним связано — служил в морфлоте. Вот и решили себя попробовать в этой сфере.
Было сложновато — мне, во всяком случае. Нам говорили: ой, живете на острове, какая красота. А мы отвечаем: о да, вот это отдых. Там, конечно, сказочные места: вокруг нашего острова гнездовья птиц, и когда прилетают лебеди — это неописуемо красиво. Романтики достаточно, но отдыха нет.
Если вы живете в обустроенном доме и у вас потекла труба, вы звоните в «Водоканал» или «Теплосети». А на острове мы никуда не звоним. Засучиваем рукава, идем и делаем. Засорилась канализация — сами чистим. Мы сами также переделывали канализацию: шланг лежал над землей и вода в нем замерзала зимой, мы всё увели под землю. К 150-летию маяка при поддержке нашей гидрографической службы мы добились капитального ремонта дома. В этом году маяку исполнилось уже 160 лет.
Связи мобильной не было и до сих пор нет. Поначалу еще и интернета не было. Тогда еще пограничники были на острове — у них был переговорочный пункт, где брала мобильная связь, оттуда связывались с родными.
Первое время дети оставались «на земле», позже приехал сын с семьей, и стало веселее. У нашей внучки детство связано с островом — она фанатка маяка. Всё прошлое лето пробыла у дедушки на острове, мы ее еле вытащили! Она даже начала заниматься в онлайн-школе, лишь бы мы ее оттуда не забирали. Ей сейчас 14 — никто не думал, что в этом возрасте девчонку захватит эта романтика.
Когда у Николая Юрьевича нашли опухоль, я разместила сообщение об этом в группах «Маяки Ленобласти», «Нам светло» и в других, посвященных маякам, и мы получили огромную поддержку! Поддерживали даже меня — я была выбита из колеи, ведь сейчас прикована к инвалидной коляске и не могу к нему приехать. Многие переводили деньги на лечение. И даже сейчас я продолжаю получать письма с вопросами о здоровье Николая Юрьевича. Пока я об этом боюсь говорить: операция прошла, но после нее, конечно, есть свои сложности. Николай Юрьевич почти не пользовался отпусками, поэтому сейчас их отгуливает, лечится в Петербурге. Я сама в 2016 году уволилась из-за здоровья (Лариса — инвалид первой группы, у нее заболевание опорно-двигательной системы — прим. «Бумаги»).
Недавно мы с мужем общались по скайпу, и он мне говорит: «Не могу понять, почему я настолько отдавался этой работе». Как будто это его личный остров и его личный маяк. Это затягивает.
Остров нам очень помог в области какого-то осознания жизни, в философском смысле. На земле ведь суета. Хотя она есть и там, но деятельная: нужно делать так, чтобы ничего не ломалось, чтобы маяк горел. За время нашей работы не было ни одной аварии. Все говорят, что сейчас есть всякие навигационные службы, но сколько раз были сбои. Компьютер есть компьютер. Как-то раз Николай Юрьевич, когда остался один на острове, спас человека — рыбака прибило к острову на льдине. Это было глубокой осенью, вода ледяная, рыбак был без сознания.
Думаю, в Петербурге и Ленобласти люди относятся к теме маяков и к их смотрителям с неким романтическим уважением. Наверное, многие понимают, что смотрители — либо особые люди, либо ненормальные. Люди, работающие на маяках, знают, что это не отдых, это большая ответственность и даже самопожертвование. И в любом случае их стоит поддержать единым маячным братством.
Алиса Палитра
Маяками я увлеклась в Крыму, где-то в 2013 году. Там я увидела Меганомский маяк, он мне очень запомнился. Тогда появился интерес, а в 2017 году после поездки на Крит он проявился с новой силой. Я случайно наткнулась на пару маяков и поняла, что начинаю их коллекционировать. Стала собирать сувениры, магниты, даже картины пишу.
Маяк — это довольно сложное техническое сооружение. Но для меня, как и для многих, это символ надежды. Если нет ориентира, то идешь на маяк. Сейчас я подбиваю друзей вместе отправляться на экскурсии к маякам. У меня есть одна подруга, которая разделяет мою любовь — я ей ее передала.
Маяки Ленобласти и Петербурга — это лишь часть моего увлечения. Я посещала Шепелевский маяк и Толбухин. Но думаю, что эта часть будет расти, ведь в области очень много маяков — и все разные. Хочу вернуться на Толбухин — он какой-то совершенно невероятный. Обязательно хочу съездить на Осиновецкий, на Родшер и на храм-маяк Николая Чудотворца в Крыму.
Администратором группы о маяках Ленобласти я стала недавно. Это неоплачиваемая работа, я совмещаю ее с основной. Им нужен был человек, которому нравятся маяки и который готов писать интересные тексты о них.
Мне кажется, для Петербурга очень важна морская тема, именно поэтому в группе сравнительно много подписчиков. Те, кто приезжает в Петербург, обычно большие романтики, и им это тоже интересно. К тому же у многих в семьях моряки. Так что, думаю, этот интерес к морю и маякам не только романтический, но и потомственный.
Мне кажется, маячное сообщество Петербурга и Ленобласти напоминает братство. Это открытые и приятные люди, очень отзывчивые, всегда готовы помочь, например, с подготовкой к экскурсии. Конечно, в таких экскурсиях любят опытных участников, но и новичкам, как мне кажется, рады. Новые люди подключаются к этому движению постоянно, и им точно так же объясняют всё необходимое для экскурсии. Войти в это сообщество несложно — главное, впоследствии быть активным. Сообщество радо новым людям, и наша группа пополняется ежедневно.
Михаил Бородавкин
Мы [с другим основателем музея Владимиром Ергером] по специальности гидрографы. Маячное дело — одна из составных частей нашей специальности. Так что нам эта тема близка профессионально.
Идея создать подобный музей витала в воздухе давно. Попытки, насколько нам известно, были, но все неудачные. Мы всё это изучили и прикинули: а сколько у нас соберется экспонатов? Обзвонили знакомых — и сразу же нашлось пять штук. Тогда стали искать место.
Я на тот момент работал экскурсоводом в форте Константин в Кронштадте. В октябре 2016 года мы и обратились к арендатору форта, «Третьему парку», с предложением создать музей. Нам пошли навстречу — и 1 июля 2017 года мы открылись. Всё российское маячное дело начиналось отсюда, с Балтики. Поэтому само собой разумеется, что такой музей появился именно в Кронштадте.
На старте у нас было 50 экспонатов, которые мы находили через знакомых. Когда мы говорили, что делаем Музей маячной службы, все очень живо откликались. Сейчас набралось уже больше ста экспонатов. Там есть модели маяков, действующих и самых первых, элементы оборудования, применявшиеся в XIX веке, линзы Френеля, отечественные и зарубежные. В музее четыре зала.
При создании музея мы вкладывали и свои средства. Музей нам как дом. И команда у нас семейная. Эту атмосферу мы стараемся передать и посетителям.
Мы, грубо говоря, моряки, а морякам всегда радостно видеть маяк — это первое архитектурное сооружение, которое видишь, подходя к берегу. Любой моряк, особенно побывавший в океанском шторме, сразу же начинает понимать, что весь мир — храм. А маяк — это как свечка в этом храме.
В России нет другого музея маячной службы, но заниматься этим надо. Ведь даже мы в ходе нашей работы с удивлением узнаем что-то новое. Мы в том числе ведем научно-изыскательскую деятельность, одна из наших сотрудниц работает в архивах. Сейчас мы, например, готовим большой доклад к 300-летию маяка Толбухин.
За первый год у нас было около 15 тысяч посетителей. Это сравнимо с посещаемостью Музея истории Кронштадта. Нам сейчас дали еще одно помещение, так что мы планируем развиваться.
Ксения Козушина
Меня всегда вдохновляли маяки. Честно говоря, даже не знаю, почему. Я увлеклась ими восемь лет назад в Черногории. Там у меня был любимый маяк: совсем небольшой, но очень атмосферный. И вот с тех пор я испытываю к ним какую-то любовь. В доме стала появляться маячная атрибутика: статуэтки, рисунки.
Недавно мне наконец посчастливилось побывать в Музее маячной службы. Очень давно хотела туда съездить. Музей еще совсем молодой, но видно, что его делают с душой, там много интересных экспонатов.
Есть много групп, посвященных маякам, люди делают татуировки с ними — я совсем не одинока в этом увлечении. Для многих людей, связанных с морской профессией, маяк — это необходимый ориентир. Если говорить более абстрактно, то символ надежды и упорства.
Я недавно переехала в Петербург из Москвы. Я бы не сказала, что к маякам Петербурга и Ленобласти у меня какие-то особые чувства по сравнению со всеми остальными. Но в Петербурге до них легче добраться. В Москве их буквально пара штук, а здесь они нужны, их много, и каждый интересен своей историей. Петербург очень тесно связан с заливом, с морем, и это, очевидно, один из его символов — наравне с ангелами и кошками.
Я откликнулась на вакансию администратора «Маяков Ленобласти», потому что подумала, что смогу в процессе работы над постами больше узнать о своем увлечении. Например, узнала про маяк на острове Родшер. Он заброшен, хоть и работает в автономном режиме. Но место очень атмосферное, собираюсь туда съездить.
Среди друзей и родственников у меня нет тех, с кем я могу разделить любовь к маякам. Все, конечно, знают про мою страсть и привозят что-то связанное с маяками из разных стран. Думаю, что тем, кто хочет обрести интересное общение по этой теме, следует искать собеседников как раз в тематических группах. Или идеальный вариант — ездить на экскурсии по маякам. Там точно можно познакомиться с единомышленниками.
