Как появляются городские легенды, почему многие верят во врачей-убийц и «распятого мальчика» и какие страшилки люди рассказывают друг другу сейчас?
«Бумага» поговорила с научным сотрудником Школы актуальных гуманитарных исследований РАНХиГС, одним из авторов книги «Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР» Анной Кирзюк о современных городских легендах и о том, как они меняются.
Как появляются городские легенды и почему так просто поверить в «группы смерти»
— Легенды появляются, потому что люди в них нуждаются. Городская легенда зачастую содержит некий скрытый и социально-значимый месседж, который выражает наши страхи или желания.
Возьмем для примера историю про «группы смерти», где молодых людей якобы доводят до самоубийства. В России действительно существует проблема подростковых суицидов, процент которых довольно высок (по данным Следственного комитета, в 2018 году в России было почти 800 случаев; это на 14 % больше, чем в 2017 году — прим. «Бумаги»).
Это большая социальная проблема, но она существует независимо от игр. У нее множество причин, докопаться до которых рядовому человеку сложно. Гораздо проще поверить, что во «ВКонтакте» есть злодеи, которые доводят наших детей до самоубийства. А главное, все понимают, что надо сделать, чтобы подростки перестали погибать. В разгар паники по поводу «групп смерти» в некоторых школах проводили собрания, на которых педагоги советовали родителям обращать внимание, что дети делают в интернете, под какими паролями заходят и с кем общаются. Получается, благодаря этой страшной истории родители наконец получали моральное право следить за своими детьми.
Очень большая часть современных легенд появляется потому, что люди не могут контролировать детей и испытывают по этому поводу тревогу. Например, каждую осень становится популярной история про дилеров, которые раздают детям возле школ «наркожвачки» (жвачки с героином внутри). Или про женщину, которая просит школьниц сфотографировать ее, а потом заманивает их в машину к педофилам. Есть легенда про кражу органов: якобы на обочине дорог находят мертвых 6–8-летних девочек с вырезанными почками и 50 тысячами рублей в кармане.
Не менее популярны легенды о смертельно опасных играх, появившихся в подростковой среде. Например, «Беги или умри», суть которой якобы заключается в том, что надо успеть перебежать дорогу перед близко идущей машиной. Или «Фея огня», в которой маленьким девочкам некие злодеи в интернете предлагают открыть в квартире газ, зажечь спичку и таким образом стать феей Винкс. Подобные истории рассказывали и в 90-х годах — якобы после какой-то ужасной игры в компьютерном клубе дети совершают самоубийства.
Почему в крупных терактах обвиняют сотрудников спецслужб, а в эпидемиях — врачей
— Большой блок современных легенд появляется из-за тревоги перед чужаками. Сюда относятся истории про незнакомцев, которые в кинотеатрах или ночных клубах заражают ничего не подозревающих людей ВИЧ-инфицированными иголками. В советское время, когда слова «ВИЧ» вообще никто не знал, говорили, что больные туберкулезом люди разбрасывают на детских площадках марли, пропитанные мокротой. А еще рассказывали, что больные сифилисом пьют из общественных стаканов для газировки.
В 2017–2019 годах мы постоянно видим в соцсетях предупреждения об опасном американском или израильском парацетамоле с проволокой внутри. Этот сюжет тоже не нов: в 1953 году были легенды о врачах, которые якобы дают пациентам таблетки с проволокой, а еще заражают детей через прививки и снабжают аптеки ватой, зараженной тифом.
После терактов и масштабных катастроф появляются легенды и слухи, связанные с недоверием к властям. Например, после пожара в торговом центре «Зимняя вишня» в Кемерове в интернете стали активно распространяться слухи, что власть скрывает истинное количество жертв. Потом появились легенды, будто по жилым домам ходят полицейские и люди в штатском и заставляют очевидцев стирать видео и фотографии с пожаром. И, наконец, пошли слухи, что власть не просто скрывает количество жертв, но сама устроила этот пожар. Якобы охранники [в торговом центре] или полицейские блокировали путь к выходам из горящего здания.
Подобные легенды появлялись и раньше — например, говорили, что к взрывам жилых домов [в Буйнакске, Москве и Волгодонске] в сентябре 1999 года причастна ФСБ.
Есть и куда более давние истории. Например, в 1830 году в Российской империи началась холерная эпидемия, а затем и холерные бунты. Их триггером стали слухи, что власти, врачи или военные специально распространяют болезнь, чтобы убить «лишних» в государстве людей.
В других странах также появляются похожие истории. Например, когда в 2001 году жители французской Пикардии пострадали от разлива реки Соммы, появились очень активные слухи, что наводнение стало результатом целенаправленных усилий французского правительства: якобы вода была специально перенаправлена из Сены, чтобы защитить от возможного наводнения Париж. В США сих пор выходят книги, [якобы] доказывающие, что теракт 11 сентября 2001 года на самом деле устроило американское правительство.
Как придумать легенду, которая сработает
— В июле 2014 года, в разгар военного конфликта на востоке Украины, в социальных сетях начали писать о «распятом мальчике» из Славянска. 12 июля сюжет о нем показали в вечернем эфире «Первого канала». Эта история получила широкое распространение. В том числе потому, что она вызывала у аудитории сильные эмоции.
Американский психолог Крис Белл и его коллеги из Стенфордского университета сформулировали так называемую теорию «эмоционального отбора»: чем более сильные эмоции вызывает легенда – например, чем она более отвратительна и страшна, — тем лучше она запоминается и быстрее распространяется.
Кроме того, популярность получают те легенды и слухи, которые содержат некий важный для сообщества месседж. Например, легенда о «распятом мальчике» подтвердила уже сформированное у аудитории «Первого канала» мнение, что украинцы — это изверги, способные на любое злодеяние.
Важно еще и то, что в основе «новости» лежит очень древний и узнаваемый фольклорный сюжет о кровавом навете: евреи берут нашего христианского младенца — это почти всегда мальчик — и издеваются над ним. Например, помещают в бочку с гвоздями, тыкают ножами, режут, чтобы из него вытекла вся кровь. Все слышали подобные истории, они глубоко сидят в нашей культурной памяти — именно это и обеспечивает успех легенды о «распятом мальчике».
Кстати, похожая легенда ходила во время Первой мировой войны. Весной 1915 года в газетах Великобритании и Канады появилась новость, что немцы якобы поймали канадского молодого солдата и распяли его на стене, где он истек кровью. В некоторых историях канадцев было трое, а стена менялась на дерево или крест. Солдаты рассказывали об этом друг другу в госпиталях, писали в письмах домой. В итоге это привело к большому патриотическому подъему — всем хотелось отомстить извергам-немцам. Хотя точно мы этого не знаем, но можем предположить, что эта легенда намеренно распространялась властями и журналистами, чтобы повысить количество добровольцев, желающих отправиться на фронт. Можно долго доказывать, какие немцы или украинцы злодеи, а можно просто рассказать историю о распятом мальчике.
Что такое городская легенда сейчас и почему ожившие покойники нас больше не пугают
— Современная легенда — это короткая история с установкой на достоверность. Обычно она подается как рассказ о событиях, которые имели место в реальности.
В традиционной легенде действуют персонажи сверхъестественного мира — Богородица, Иисус, ожившие покойники, черти, дьявол. Они вторгаются в наш мир и помогают нам или, наоборот, вредят. В современной легенде их место занимают обычные люди. А само действие разворачивается в хорошо знакомых нам реалиях.
Чтобы ответить на вопрос, почему так происходит, надо увидеть разницу между городской и сельской коммуникацией. В сельской культуре очень сильны личные связи: люди друг друга знают, помогают в беде, вместе празднуют свадьбы и хоронят мертвых. В отличие от деревни, жители которой более-менее социально однородны, принадлежат к одной этнической группе и конфессии, город наполнен незнакомцами. Они «другие» — этнически, конфессионально или социально. Эта инаковость и анонимность вызывает тревогу и рождает большое количество городских легенд.
В СССР городские легенды собирали сотрудники органов госбезопасности. Для них это был важный инструмент измерения общественных настроений. Изучая эти тексты, они понимали, что люди думают о власти и как относятся к ее решениям. Без внимания не оставались даже самые нелепые слухи. Например, в 1920 году крестьяне говорили, что их заставят платить новый налог — по два фунта тараканов (это около 400 граммов) с человека.
В современной России городские легенды собирают фольклористы, и делают это исключительно из академического интереса. Мне неизвестны случаи, чтобы государство как-то активно интересовалось фольклором и вмешивалось в процесс его изучения.
В России только в 2014 году появилась исследовательская группа «Мониторинг актуального фольклора», которая целенаправленно и на регулярной основе исследует городские легенды. Для сравнения, американские фольклористы систематически занимаются городскими легендами, начиная с 1960-х годов.
Как ученые исследуют городские легенды?
— Прежде всего мы общаемся с людьми. Это могут быть как заранее спланированные интервью, так и сбор информации в естественной среде: у всех нас есть друзья, знакомые, которых можно поспрашивать на предмет знакомства с теми или иным современными легендами.
Например, исследуя сюжет о «наркожвачках», мы говорили с обеспокоенными родителями, которые делились этой легендой в соцсетях, с учителями, детьми. Алгоритм беседы описать сложно, он зависит от собеседника, коммуникативной ситуации. При изучении «групп смерти» один из участников нашей исследовательской группы мониторил «суицидальные» сообщества онлайн: заходил под выдуманными никами и наблюдал, что там происходит. Мы опрашивали своих детей и их одноклассников, а также просили знакомых сообщать нам всё, что они услышат о «группах смерти». Так, коллеги нам рассказали, что на родительских собраниях учителя просили их быть бдительными и следить, чтобы дети не вступали в «группы смерти».
При помощи специальных инструментов (мы используем базу данных «Интегрум») мы можем увидеть, как та или иная история распространяется в СМИ, соцсетях, и как она меняется. Отслеживая распространение текста онлайн и офлайн, мы получаем объемную картину, узнаем, почему люди рассказывают друг другу ту или иную легенду.
