Оренбургский платок с колючей проволокой. Как осужденный по делу «Сети» Виктор Филинков и его девушка добились компенсации от колонии и сыграли свадьбу

В начале 2024 года в жизни заключенного по делу «Сети» Виктора Филинкова произошло два примечательных события: свадьба и получение 58 тысяч рублей компенсации расходов на суды с колонией.

В 2021 году Виктора, осужденного на 7 лет, этапировали из петербургского СИЗО в оренбургскую колонию. Там он провел в изоляторах 404 дня. Всё это время его девушка и защитница Евгения Кулакова навещала его, собирала передачки и ходила на суды с колонией. Регулярное отстаивание своих прав дало результат — хотя сейчас Филинкова держат в отряде «злостных нарушителей», его уже год не отправляют в ШИЗО.

«Бумага» поговорила с Евгенией Кулаковой о том, как им удалось выиграть суды у колонии, как они сыграли свадьбу и как они готовятся к освобождению Виктора в январе 2025 года.

Как Филинкова встретили в колонии. ШИЗО и голодовка

— Витя в колонии с августа 2021 года. И с первых минут его начали там прессовать. Его изолировали — отправили на карантин в условия хуже, чем ШИЗО, пытались меня не пустить к нему после этапа — делали всё, чтобы он там с ума сошел и сломался.

Ему давали бесконечные взыскания (в общей сложности Виктор Филинков провел в ШИЗО, ПКТ и ЕПКТ 404 дня, 337 дней из них — в одиночной камере — прим. «Бумаги»).

В первый месяц Витя не хотел вступать в открытую конфронтацию с колонией, потому что еще была надежда: может быть, их кто-то заставляет, они для галочки покажут давление на Филинкова и успокоятся. Но спустя время стало понятно, что они не отстанут.

Первый год был очень тяжелым. В ноябре 2021-го, когда Витя только начал все нарушения обжаловать, он 11 дней держал голодовку из-за того, что ему не давали в камеру ничего из положенного. И на последний день этой голодовки, как раз в его день рождения, ему выдали форму, в которую был вшит обломок бритвенного лезвия. За это его отправили на месяц в единое помещение камерного типа в Новотроицке [— в городе в 270 километрах от оренбургской ИК-1, где содержат Филинкова]. Затем это постановление было признано незаконным, а суд принял версию Вити, что это могла быть провокация.

Спустя год Витя вновь находился в ШИЗО, и в следующий день рождения его перевели в камеру, которая вся была засыпана сухой строительной смесью. Затем в суде нашелся рапорт прокурора, который посмотрел видеозаписи, как накануне перевода Вити в новую камеру в нее заходил сотрудник колонии и заключенный в хозжилетке, который под надзором сотрудника всё засыпал строительной смесью.

Из менее одиозных поводов для перевода в ШИЗО или ЕПКТ были, например, заявления о том, что Витя не поздоровался. Хотя на видеозаписях видно, что он поздоровался. Иногда сотрудники колонии сознательно мухлевали с временем отбоя: убирали все часы, Витя не знал, сколько времени, его вели на отбой позднее, а потом наказывали за то, что он не спит по распорядку.

Как Виктор и Евгения оспаривали взыскания. Суды и победы

— Разные суды в общей сложности признали незаконным 221 из 404 дней, которые Витя провел в изоляторах. А с начала 2023 года его перестали отправлять в ШИЗО и ЕПКТ. Причин этого мы не знаем. Но, скорее всего, наша последовательная борьба, большое количество побед в судах, отмен разных решений, признание нарушений Витиных прав влекли за собой дисциплинарные последствия для сотрудников колонии и портили им статистику. Вероятно, в один момент на каком-то уровне было принято решение перестать Витю так сильно прессовать.

К тому же мы начали взыскивать денежные средства, потраченные на перелеты адвоката на суды, которые мы выиграли. И первые положительные решения судов по этому поводу были как раз в начале 2023 года, потом еще было решение о выплате моральной компенсации.

15 марта стало известно, что спустя год Витя получил-таки первую компенсацию судебных расходов, 58 тысяч рублей ему перевели на счет в колонии (компенсация касалась выигранного иска о том, что Виктора Филинкова незаконно отправили в ШИЗО на пять суток за то, что он якобы не поздоровался с сотрудниками колонии — прим. «Бумаги»).

Если на сайте федерального казначейства всё верно, то, получается, с 2013 года мы вообще единственные, кто с колонии что-то истребовал.

Если не считать Навального, то я не знаю других публичных политзеков, которые настолько последовательно бы всё обжаловали. Но в случае с Навальным суды было выиграть сложно, а Витя, к счастью, не такой величины политзек.

У меня нет прямого ответа, почему у нас столько успехов в судах. Но я предполагаю, что не у всех есть возможность работать так интенсивно. Мы всё делали втроем: Витя, я и адвокат Виталий Черкасов. И каждый максимально вкладывался.

На практике это выходит так: Витя получает какое-то взыскание, я навещаю его, благодаря чему сразу узнаю про это взыскание. Тут очень важно сразу процесс начать. Видеозаписи, например, хранятся 30 суток, а время на ответ от любого госоргана тоже 30 суток.

Если у Вити нарушили права или дали ему взыскание, нужно сразу подавать жалобу в прокуратуру — чтобы просто зафиксировать. И это делаю я. Потом я об этом сообщаю адвокату. Если я или адвокат попросит сохранить видеозапись, то колония их не сохранит, потому что мы для них никто. Поэтому важно сразу подать в суд, чтобы суд вынес решение, что нужно сохранить видеозапись. И это всё должно пройти в 30-дневный срок.

Когда у нас есть видео, колонии гораздо сложнее отбиваться и врать. Конечно, они тоже преуспели: у них постоянные «сбои в системе». Они приносят какие-то липовые справки, которые суд, не разбирающийся в технических вопросах, принимает. Всё не на нашей стороне. Но постоянная, интенсивная и всесторонняя долбежка дает результат.

К тому же Витя активно свою позицию отстаивает, со своей стороны максимально фиксирует всё, что может помочь ему отстоять свои права в суде: например, номер видеорегистратора сотрудника.

Я думаю, суды хотели бы стоять на стороне колонии всё время. Но есть ситуации, в которых суду это сложно, потому что у нас слишком много объективных доказательств, а у колонии их совсем нет.

Как готовилась невеста. Пуховая фата и венки

— Сначала я вообще не знала, хочу ли я какого-то наряда. Для меня и для Вити свадьба как какой-то жизненный акт не важна. Но затем мне пришла в голову мысль, что хочется устроить карнавал, но не наряжаться всерьез.

Так как нас регистрировали в необычных обстоятельствах в колонии, которая не предназначена для праздника любви, то мне захотелось сделать такой наряд, чтобы это выглядело смешно, необычно, чтобы это еще усугубляло абсурд ситуации и наш смех, который в наших отношениях занимает много места.

За недели две [до свадьбы] я придумала фату на голову — оренбургский пуховый платок, который я купила, когда за Витей ехала по этапу. Я подумала, что круто было бы сделать на ткани для платья штамп с оренбургским платком и вплетенной в него колючей проволокой. И его сделали для меня подруги.

Местный оренбургский адвокат, который всё время ходит в бабочке и периодически навещает в колонии Витю, подарил ему одну из своих бабочек на свадьбу.

Венки из цветов плела моя сестра. Я хотела, чтобы они были похожи на полевые цветы в оренбургских степях — за те годы, что Витя в колонии сидит, я каждую весну езжу на них посмотреть. Но таких цветов не нашлось, венки были из других.

Так и получился весь этот образ, который мне в итоге очень понравился. Я даже не ожидала, что так гармонично выйдет.

Как пара провела длительное свидание. Комната «Люкс» и пение птиц

— На следующий день после свадьбы для нас была забронирована комната длительного свидания типа «люкс» — самая крутая, что у них есть, с отдельным санузлом, двуспальной кроватью, диваном и телевизором. На самом деле это всё выглядело как захудалый хостел, но ничего не разваливалось. Это было неплохо, если учитывать, что мы находились в колонии.

Наше длительное свидание длилось трое суток. Там не было никакой связи, я не могла взять с собой телефон, так что мы всё время были предоставлены сами себе. Но нам ничего и не надо было, мы ели и занимались любовью — полный гедонизм, который даже в вольной жизни не всегда себе можешь позволить.

Иногда мы включали телевизор, чтобы не было гробовой тишины. Также по телевизору мы узнавали время, так как часы тоже нельзя брать с собой. Периодически мы ориентировались по солнцу, по птицам, по каким-то звукам из окна в духе: «Промышленная зона выходит на обед!» Было странно не чувствовать времени.

Как выглядят будни девушки политзэка. Борьба и поездки

— Первую свою поездку в Оренбург я помню хорошо: летом 2021 года я ехала вслед за Витей по этапу из Питера полтора месяца.

Отследить человека во время этапа — это очень сложно. Если нет такого стечения обстоятельств, времени, ресурса и мотивации, как это было у меня, то практически невозможно. Что хорошо, нам было известно, в какой город его везут. Об этом не всегда сообщают. Мы звонили по разным СИЗО, которые могут быть у него на пути. Но по телефону СИЗО редко что-то отвечают, поэтому есть запасные варианты — например, отправить адвоката. Мы поймали Витю благодаря СИЗО в Вологде, а уже с Кирова я за ним следовала (Евгения Кулакова навещала Филинкова в СИЗО, где его держали по пути в колонию, — прим. «Бумаги»). Дальше весь путь я ехала за ним, в конечный пункт — Оренбург — мы приехали вместе.

В оренбургскую колонию меня сначала не хотели пускать. Мы подняли шум в СМИ и через полдня из администрации мне позвонили, чтобы я пришла. Это было наше первое взаимодействие с ними, когда они пытались ограничить меня, а я сопротивлялась и победила.

Сейчас я езжу к Вите в Оренбург примерно раз в два месяца. С каждым разом я там провожу всё больше времени. Сейчас я могу провести там почти месяц, но это бывает довольно грустно, потому что в Оренбурге у меня нет круга общения.

Так как я защитник, нам с Витей положено неограниченное количество свиданий на четыре часа для оказания юридической помощи. И мы действительно этим занимаемся, ведь у него постоянно идут суды.

Мой новый статус жены Вити не должен мешать роли защитницы. В уголовно-процессуальном кодексе прописано, что защитником наряду с адвокатом может быть близкий родственник, то есть изначально эти два статуса вместе допускаются. Хотя, когда колония отказывала мне в длительных свиданиях, она использовала мою роль защитницы как аргумент — якобы мне не положено. Но это бред. И я надеюсь, что они не будут пытаться нам снова препятствовать, потому что знают: мы будем судиться.

Как Филинков себя чувствует. Госпитализация и проблемы со здоровьем

— Что стало причиной госпитализации Вити в декабре 2022 года, так и не установили. Тогда у него сильно болела голова, его тошнило, рвало, были проблемы с давлением и печенью, он весь пожелтел. Это был комплекс проблем, но его лечили, как могли.

Вообще за время заключения у него несколько раз появлялись непонятные приступы боли и тошноты, которые ни один тюремный медик так и не смог классифицировать. К счастью, уже больше года таких серьезных проблем со здоровьем, чтобы Витя попал в санчасть, не было.

При этом у него болит спина, появились проблемы с суставами, кожей, зубами, но я бы не сказала, что это всё вообще игнорируется медработниками. Медчасти легче получше обслужить, чем потом разгребать наши жалобы. Когда надо, они могут пригласить врача-специалиста или вывезти Витю на какие-либо обследования — на МРТ, например. Большую часть проблем со здоровьем придется решать, конечно, на воле. Но сейчас он не брошен, что радует.