Днем рождения фанатского движения «Зенита» считается 21 сентября 1980 года — в этот день болельщики отправились на первый выездной матч в Москву.
«Бумага» поговорила с Вячеславом Блиновым, одним из немногих фанатов, которые были на том выезде и до сих пор ходят на стадион. Он рассказывает, как сам сшил первый шарф «Зенита», почему советские болельщики ездили через весь СССР без денег и как с тех пор изменилось фанатское движение.
Интервью с Блиновым — часть спецпроекта «Бумаги» о болельщиках «Зенита».
О зарождении фанатского движения и первой атрибутике
Я не очень хорошо помню свой первый поход на футбол: 1975 год, стадион Кирова, мне было 12. Целенаправленно я начал смотреть чемпионат СССР только со следующего года, а с 1977-го стал плотно ходить на стадион, обычно с одноклассниками — нас было человека четыре-пять. Собирались за воротами, так как там продавали дешевые билеты по 10 копеек.
Какой-то особой атмосферы на стадионе тогда не было. «Зенит» в те годы был довольно средней командой, на гигантский стадион Кирова обычно ходило по 10–20 тысяч человек. Большинство вели себя тихо, но за воротами уже появился парень, которого я бы назвал самым первым фанатом. Он болел очень нестандартно: вместо «Шайбу!» скандировал что-то вроде «„Зенит“ разозлился» и заводил трибуны. Мы смотрели на него и тоже кричали: хотелось его поддержать.
Вначале почти все заряды были переделанными кричалками болельщиков «Спартака», которые в те годы по уровню боления были образцом для всех городов. Но почти сразу начали появляться оригинальные. Из того, что помню: «Эй „Зенит“, давай вперед, Ленинград победы ждет» и «Раз-два-три, „Зенитушка“, дави».
Перед Олимпиадой игры перенесли со стадиона Кирова на «Петровский» с меньшей вместимостью. Люди сидели кучнее, появились группки по интересам. На стадион начали активнее ходить и болеть. Знаменитый 33-й сектор появился в истории «Зенита» случайно. Ребята, которые активно болели, просто спросили: «Где будем собираться?» — и выбрали 33-й. На него билеты стоили по 60 копеек, а на 32-й — уже по рублю.
По-настоящему всё началось на матче «Зенит» — «Карпаты» 4 июля 1980-го. Я сидел за воротами со школьными друзьями. Смотрю, на 33-м сидит группа из 20–30 человек: орут громче всех, перекрикивают весь стадион. Народ начал стихийно подтягиваться к 33-му, и я сказал друзьям: «Пошли туда, поболеем хоть нормально». Мы тихонько перебежали ко второму тайму, когда половина сектора была уже забита. Все скандировали и кричали.
После матча стали расходиться, и все начали голосить, что теперь будут ходить только на 33-й. Так и получилось: с каждым матчем людей было всё больше, появилась первая атрибутика, дудки. Возникло подобие фанатизма, хотя газеты называли нас просто хулиганами.
Тогда у нас не было ничего, кроме значков. Первая «роза» на стадионе появилась именно у меня — в 1980 году. Я сам связал этот шарф. Мама показала, как вязать крючком, я всю ночь просидел. В итоге получился длиннющий шарф метра 3 длиной, на котором я ниточкой вышил «Зенит».
О первых выездах фанатов «Зенита»
Днем рождения фанатского движения «Зенита» считается 21 сентября: в этот день в 1980 году мы объединились и поехали на первый выезд в Москву на матч со «Спартаком».
На матче за неделю до этого по сектору бегал парень с плакатом «Кто хочет поехать на матч „Спартак“ — „Зенит“, покупайте билеты на 27-й поезд, встречаемся в восемь вечера на Московском вокзале». Я решил поехать: уже увлекся этим, фанатское болото быстро засосало.
Всё получилось стихийно, в Москву нас приехало 44 человека. Большинство залезли в самый дешевый общий вагон, начали знакомиться, достали бухло. Поддали, сидим и видим: в вагон заходит странный парень постарше — в костюме и при галстуке. Ребята рассказывают, что этот парень всё у них выспрашивал, зачем и как они на матч едут. Подходит он к нам и говорит: у меня билета нет, но я еду с вами.
Мы, конечно, сразу подумали, что это агент КГБ. Решили выбросить его из поезда, вытащили в тамбур, открываем двери и говорим: «Прыгай, а то выкинем». А он нам: «Вы чего, я же свой». Мы заставили его сказать, кто и на какой минуте забил в прошлом матче. Он ответил — и мы оставили его в вагоне. Никаким агентом он, конечно, не был, как мы потом выяснили.
В 1980 году я только поступил в вуз на инженера и одновременно начал мотаться по выездам. Ездил по всему Союзу. Типичная картина: приезжаешь в день матча, болтаешься по городу, выпьешь пива — и на матч. Ездило нас тогда очень мало. Например, в Грузии на одном матче было всего четыре человека. В Москву добиралось 100–150 человек. Но с каждым разом людей было всё больше.
Самое [крутое] — добраться до точки назначения, это было настоящим приключением. Я ездил на выезды в основном на товарняках. Там благодать: ни билетов, ни проводников, ничего. Просто забираешься и смотришь по атласу железных дорог, до какого пункта доедешь. Видишь, что товарняк повернул не туда, и прыгаешь с поезда. Залезаешь в следующий и так далее.
О современных фанатах, которые ездят на выезды по всей России и не пропускают ни одного матча, можно прочитать в другом тексте спецпроекта
Фанатов в других городах, кроме Москвы, особо не было, поэтому и проблем на выездах тоже не было. Правда, меня несколько раз чуть из института не выгнали: много пропускал из-за поездок. Преподаватель на лекции спрашивает: «А где Блинов?», а ему говорят: «А он на футбол в Москву уехал». И так из недели в неделю. В итоге чуть в Афганистан не поехал из-за этого.
О лучшем матче и самых запоминающихся выездах
Самой лучшей по эмоциям я считаю игру с «Араратом» в 1980 году. Тогда был пик моего фанатизма. В тот день нас погнали из института на картошку. Сели в автобус, уже почти доехали до поля, и я понял, что на матч никак не успеваю. Что делать, начинаю корчиться и говорить, что болит живот. Меня пожалели и высадили из машины, сказали ехать лечиться. А я пошел на матч.
Игра получилась сумасшедшей с точки зрения антуража. Впервые я увидел, как болельщик выбежал на поле, он даже бросил зонтик в одного из игроков. Потом из сектора бросили дымовую шашку.
Со следующего после «Арарата» матча на стадионе всё изменилось. До этого на игру можно было спокойно приносить портвейн, на входе стояли только бабушки-контролеры. А тут появились менты, начались обыски, стали всё отбирать. Флаги приходилось прятать в штаны, класть их как женские прокладки. Но эта атмосфера и манила на стадион. Идешь и не знаешь, где ты окажешься после матча: в ментовке или домой поедешь.
[Самый запоминающийся выезд — это] 1982 год. Тройник Киев — Тбилиси — Одесса: выезд из трех городов. Мы выехали на поезде в Киев. Ночевали в депо, жили у местных фанатов на дачах, а в Тбилиси отправились на электричках. Нас было трое, залезли в электричку, напились украинского хереса и отключились. Просыпаемся, а нас уже пинают ногами милиционеры, которые приняли нас за бездомных бродяг.
Забрали в отдел, спрашивают: вы кто такие? Фанаты «Зенита». Открываем сумку — там флаги и шарфы. На нас смотрят как на идиотов: вы что, не можете матч по телевизору посмотреть? Поудивлялись, конечно, но в итоге говорили, какие мы молодцы, что аж из Петербурга за командой приехали. Отпустили и даже показали, на какой поезд сесть.
Как в тумане доехали до Сочи. Пять дней ночевали в пустом вагоне в железнодорожном депо, потом наконец выдвинулись в Грузию. В Тбилиси как будто в рай попали. У нас, [в Петербурге], в то время магазины стояли пустые, а там и очки лежат, и «Адидас» паленый. Все деньги спустили на шмотье, не знали, на что дальше жить. Хорошо, что подтянулись наши ребята, — заняли 10 рублей. Потом пять суток возвращались в Петербург на эти деньги, сменили 18 поездов. Тот выезд занял примерно 17 дней. В конце денег вообще не осталось, на станциях воровали хлеб из столовых.
[В ноябре 1982 года] у нас были заранее куплены билеты на матч в Москве. И вдруг передают по радио, что Брежнев умер и все массовые мероприятия отменяются. А мы были настроены ехать, подумали: вдруг матч все-таки состоится? Приезжаем в Москву и узнаем, что матч переносится на четыре дня из-за траура. Решили, что обратно ехать смысла нет.
В итоге эти дни бомжевали: жили на Ленинградском вокзале, на улицу почти не выходили, погода была отвратительная. Выбрались только в кинотеатр «Зенит» из-за названия. Хотели еще на похороны Брежнева посмотреть, но там была такая гигантская очередь, что мы уехали обратно на вокзал.
В итоге дождались матча и столкнулись с очень жестким отношением ментов: даже кричать ничего не давали. Все просто молча сидели весь матч.
О первом чемпионстве «Зенита»
После Золотого матча в 1984 году ощущения были фантастическими. Я был на игре, но никакого масштабного празднования после матча у фанатов не было, просто собрались в кафе, выпили и разошлись.
Зато с билетами на Золотой матч вышла интересная история. Я купил билет и решил сделать несколько копий. Поспекулировать, деньги заработать. Просто взял фломастер и аккуратно перевел билет. Пришел в институт, мне друзья начали жаловаться, что не могут билеты на матч достать. Ну я им и отдал эти свои. Из десяти человек девять прошли на матч. То есть подделки оказались нормальными. Но спекулянта из меня не вышло.
О драках с другими болельщиками
Крупных драк тогда не было. Никакой жестокости, максимум поймаешь «коня» (прозвище болельщиков ЦСКА — прим. «Бумаги»), отберешь шапку или шарф, ну и ударишь пару раз.
Интересная ситуация была с фанатами «Спартака». В Ленинграде постоянно гоняли спартачей, ******* (били — прим. «Бумаги») их на вокзале и всё такое. А когда мы приехали в Москву на первый выезд, к нам подошли человек десять активных фанатов. Начали спрашивать: «Вы фанаты, что ли?», а мы отвечаем — «Да *** (хрен — прим. «Бумаги») его знает». Мы даже слова «фанаты» тогда не знали. Когда мы впервые увидели гостевых болельщиков в Ленинграде, подумали, что это не фанаты, а какие-то мужики с заводов, которых по разнарядке отправили в другой город, раздав плакаты. Никто не мог подумать, что люди сами захотели поехать.
В итоге мы договорились дружить со спартачами. Решили, что они будут нас защищать в Москве, а мы их — от наших дураков в Ленинграде. Даже сидели с ними на одной трибуне, правда, не все знали, что мы дружим, — некоторые в нас кидали пирожки и монеты.
О драках современных футбольных хулиганов можно прочитать в другом тексте спецпроекта
О 10-летнем перерыве в походах на футбол
Я не пропустил ни одного домашнего матча с 1977 по 1985 год. Но в 1986-м перестал ходить. Женился, родился ребенок, много работал. Да и жена не пускала на футбол. Вернулся на стадион только в 1997-м: развелся, сын подрос — и фанатское болото снова засосало.
Было очень странное время. Мне было уже лет 35, дома совсем не понимали, когда я отправлялся на выезд. Помню, поехал на матч в Ярославль, а маме сказал, что отправляют работать в выходные. Уехал, а мама решила посмотреть матч: сидит и видит, как камера показывает ее сыночка на гостевом секторе. Который вроде бы уехал работать, а не болеть.
О фанатизме в 90-е и драках
За 10 лет моего отсутствия на стадионах многое изменилось. Фанаты стали организованнее, появилась легальная атрибутика, выезды стали многочисленнее. [90-е] — это были самые жесткие времена. На секторах стадиона постоянно были драки с милицией — они стали обыденностью. Меня это удивляло: мы в Союзе боялись милицию, а тут молодой пацан спокойно махается с омоновцем. И вроде бы оба довольны — и пацан, и омоновец.
В такое никогда не лез: драки не мое, я всегда приходил на стадион поддержать команду. Мне кажется, что половина тех, кто активно дерется, не знает даже, что такое «Зенит». Они просто любят драки.
Сейчас на «вираже» (фанатская трибуна «Зенита», находится за воротами — прим. «Бумаги») нас трое [из тех], кто ездил на первый выезд. Еще пара сидит на центральных трибунах. Я, как и раньше, прихожу на стадион, прыгаю, кричу заряды, размахиваю флагом. Обычно мы стоим отдельно своим ветеранским кружком, особо с молодежью не общаемся. Мне кажется, они очень отличаются от нас во всех смыслах. Например, сейчас стало больше жестокости. У нас же было больше романтизма. Я, например, никогда не стану оскорблять адекватных фанатов «Спартака», потому что помню, как наши клубы дружили. При этом мне нравится, что сейчас на трибунах становится красочнее, перформансы всё лучше, организации всё больше.
Мне нравится и новый стадион: очень удобный — правда, по атмосфере уступает «Петровскому». Да, сейчас ходит по 50 тысяч, но половина даже и состава не назовет. Просто приходят посмотреть арену и показать себя. Хотелось бы, конечно, чтобы люди активно болели, а не ковыряли в носу.
О политике в футболе, расизме среди фанатов и «Газпроме»
Я нормально отнесся, когда «Газпром» стал активно финансировать команду. Мне нравилось, что стали появляться сильные игроки, например, Халк. Главное, что свои, питерские оставались. Но то, что сейчас происходит, я не понимаю. В стартовом составе не играет ни одного питерца. Исторически «Зенит» — это единственная в Питере команда и символ города, поэтому играть должны питерские ребята. А сейчас на поле играет сборная «Газпрома» вперемешку со второй сборной Аргентины. Я из-за этого даже последний сезон почти полностью пропустил, не ходил на стадион: не нравится такая коммерциализация.
Я не расист, но, мне кажется, пусть мы и дальше остаемся без чернокожих игроков. Даже если к нам приедет суперфутболист, но темный, я отнесусь к этому посредственно. Наверно, просто по привычке. Все-таки мы уже очень долго держимся без черных: у нас ведь северный город и людей хотелось бы видеть с Севера.
Я думаю, что такое отличие у «Зенита» появилось в 90-х и нулевых, когда все вокруг называли «Спартак» «народной командой», а за нее играли бразильцы и африканцы. Мы хотели отличаться и решили держаться. Меня не смущает репутация фанатов-расистов: я не расист, просто не хочу идти по стопам «Спартака» и ЦСКА.
Никогда не понимал, зачем болельщики смешивают футбол с политикой и религией, когда на секторах появляется что-то о Сербии или православии. Не понимаю, при чем здесь «Зенит». Но сейчас, мне кажется, этого стало меньше, что радует.
О фанатском стаже
Сейчас отношусь к победам спокойнее. Даже если мы вдруг выиграем Лигу чемпионов, порадуюсь не так, как раньше. Наверно, возраст: меня уже ничем не удивишь. Ведь когда мы начинали, никто не мог представить, что «Зенит» реально выиграет Кубок UEFA, как поется в гимне, и станет топовой командой.
Активно хожу на футбол с 1977 года, но выездов у меня не так много, около 70. Последний был 10 лет назад — в Германию. Я посетил несколько сотен матчей клуба и останавливаться не собираюсь. В этом сезоне снова буду на «вираже».
