Петербургский синти-поп-дуэт Neon Lights выпустил клип на песню Heaven. «Бумага» объясняет, в чем главная ценность музыки этой группы, а сами музыканты рассказывают о 80-х, музыкальной журналистике и разделении обязанностей.
Фото: Анна Рассадина / «Бумага»
Кто такие. Два журналиста и музыканта: Евгений Лазаренко (больше известный как гитарист «Мультфильмов») и Макс Хаген. Стали играть вместе два года назад, выпустили четыре сингла и готовят дебютный альбом. Как и многие музыканты с синтезаторами, нередко делают ремиксы.
Что играют. Тонкий и лучистый синти-поп со сложносочиненным басом и размашистыми клавишами, сделанный по классическому принципу: слегка тревожный куплет и светлый припев. Обычно их сравнивают с Pet Shop Boys (из-за схожего тонкого и артистичного вокала) или с Tesla Boy (как и любой русский коллектив, предпочитающий синтезаторы гитарам и поющий на английском). Но это слишком поверхностное сравнение. Neon Lights не дотошно воспроизводят стиль, а примиряют его с современностью: тут и новое электро, и что-то скандинавское, и чего только не.
Почему стоит послушать. Во-первых, потому что это поп-музыка с большой буквы: Neon Lights пишут цепкие песни, ставя на первое место мелодию, а не аутентичность — в итоге получается идеальный в своей легкости (но не легковесности) солнечный летний хит. Но дело не только в адекватном отношении к первоисточнику, но и в том, как и с каким посылом это сделано. Грубо говоря, пока иные записывают ностальгичные, богато разрисованные альбомы, исполненные внутреннего пафоса и отлакированный на дорогой студии, — Neon Lights приходят к безупречному результату, не вставая в позу.
О 80-х и появлении группы
Макс Хаген: Я не могу сказать, что конкретно думаю о восьмидесятых, — было много разных хороших групп и появлялись новые интересные стили. Все они существовали одновременно, и я все это слушаю. Невозможно сказать, что группу The Cure я люблю больше, чем, скажем, Talking Heads, а Pet Shop Boys больше Cocteau Twins. И если мы думаем «Ах, 80-е!», то больше во время просмотров концертов группы Queen того периода. Да и то без лишнего пиетета. Евгений Лазаренко: То, что мы играем, — скорее нью-вейв, чем электроник-поп, как нас Хаген обычно представляет. В комментариях на наш сингл Fall какой-то товарищ написал: «Это лучше, чем последний альбом Duran Duran». Было прям как бальзам на душу. Мы все росли в 80-е. Тех же Duran Duran с клипами A View To A Kill и Wild Boys показывали по телевизору году в 1986-м. Были всякие болгарские сборники с каким-нибудь Ником Кершоу, группой Genesis — в общем, взрослой попсой. Еще папа моего друга из детсада привез Triller. Так что мы, можно сказать, детство вспоминаем. Вообще, когда в моде любое ретро, восьмидесятина для нас оказывается не попыткой запрыгнуть на популярные течения, а вполне органичным следованием собственному вкусу. Я начал заниматься музыкой еще в школе. Первое выступление моей первой группы «Сырники» состоялось в актовом зале. Нам всем было по четырнадцать лет, и мы уже тогда играли мои песни на английском. По большему счету, это была какая-то группа «Кино», звучало отвратительно. Но нам нравилось. Когда «Мультфильмы» подзавязали с деятельностью — Егор перестал писать песни, — я решил заняться собой. Сперва делал какие-то диско-треки: ходил на залив, вдохновлялся и записывал по приходу домой всякий хаусец. Потом были Gameboyz, в которых мы играли танцевальный рок. Макс Хаген: Однажды Женича позвали играть на инди-электрическом мероприятии в клубе «Цоколь». У него были новые наброски, переросшие потом в «неоновые» песни, а выходить одному к микрофону ему казалось некомильфо. Так что в нашем гугл-чате возникло предложение: «Почему бы тебе тоже на сцене не постоять?». И буквально с полвопроса: «Ноту „до“ от ноты „ля“ отличишь?». Вроде отличаю.О клипе
Евгений Лазаренко: Это наш первый официальный клип. Потому что первое видео вообще, на песню «1000», хочется поскорее стереть из памяти. Дима Первушин — киношник, журналист, преподаватель английского — в свое время работал на фильме «Распутин» с Депардье. Как раз он делал нам и балконный концерт, и этот клип. Макс Хаген: Видео на Heaven — это нарезка из фильм «Барака» Рона Фрике. Известное и красивое документальное кино. Картинка клипа абсолютно сочетается с текстом. При этом ты смотришь собственную песню как на что-то совершенно новое. Мы любим двусмысленности и многозначность, и здесь как раз стало видно, что не зря сидим над текстами. Дима вроде вывернул все наизнанку, но при этом склеил в четкую историю со своим развитием.О распределении обязанностей
Макс Хаген: Женич делает гармонии, базовые мелодические ходы, вокал — он вообще чрезвычайно подкован что в музыке, что в технике, и рулит процессом. А я придумываю отдельные звуки и партии, добавляю странностей, выслушиваю косяки и ворчу все время. Женя меня в какие-то моменты взбадривает, а я его охолаживаю. Один не слишком мрачнит, а другой не совсем улетает в облака. Евгений Лазаренко: Не сказал бы, что мы разные. У нас общее чувство юмора. Кроме того, мы оба разделяем мизантропическое и пессимистическое отношение к окружающему миру. И всю эту желчь мы исторгаем в текстах на двоих. Главная функция Макса — редактура. Он работает с набросками, которые я ему кидаю. Потом он пишет: «Тут бы соло, тут надо бы какую-нибудь мелодическую цеплялку». Только дашь ему написать второй куплет, он сразу добреет и ему все начинает нравиться. Он может ковыряться по часу в трех нотах, но в итоге получается то, что нужно.О журналистике и музыке
Макс Хаген: Если ты музыкальный журналист, то в мобильнике и почте до хрена контактов — это в определенной степени облегчает существование. Но нужно отдавать себе отчет в том, что ты реально можешь показать и чем все это аукнется. Появляется больше самокритики и ответственности. Можно позвонить в любой местный клуб человек на 200 и забить концерт, но мне будет неудобно перед знакомыми арт-директорами, если в пятницу придет 30 человек.
Об аудитории
Макс Хаген: Я не соотношу себя с нашей музыкальной историей. Стоит, скорее, говорить о какой-нибудь Скандинавии. Внутренний потребитель у нас тоже приучается, конечно, слушать такую музыку. У нас ведь уже все слушают. Но когда я думаю о том, где лучше всего смогли бы сыграть Neon Lights, то представляю, наверное, финский инди-фестиваль Monsters Of Pop. Для местной инди-тусовки мы слишком попсовы, а для поп-тусовки слишком индюшны — в России две эти вещи мало пересекаются. И публики в клубах такое зависание между двух стульев точно не добавляет. Я бы не стал говорить, что нам это нравится. Можно, конечно, нанять супер-пиарщика, чтобы он тебя в каждую дырку засовывал. Но в этом смысла тоже немного. Честнее без восторженных истерик делать свое дело, развиваться и следить, как на твои песни реагируют люди. А искусственная слава ни к чему. Ты просто существуешь как есть, на Васильевском острове.Об альбоме
Евгений Лазаренко: Альбом будет. Есть энное количество однородного материала, близкого по звуку — даже барабаны из одного набора, живой безладовый бас. Есть очень много записанных без вокала песен. Осталось только все спеть.
