«Мы сработали детонатором». Как друзья по «Что? Где? Когда?» помогли президентке Грузии помиловать Нику Гварамию — одного из главных политзаключенных Грузии

Николоз (Ника) Гварамия — бывший директор телеканал «Рустави 2», член правительства Михеила Саакашвили и политзаключенный. Его осудили на 3,5 года по статье «Злоупотребление полномочиями», но 22 июня президентка Грузии Саломе Зурабишвили помиловала Гварамию.

Активная кампания в поддержку журналиста началась в феврале 2023 года. Дело Гварамии начало чаще фигурировать в новостях: при поддержке профессиональных сообществ, правозащитников и журналистов, движение проводило уличные акции, публиковало петициями. О деле Гварамии заговорили европейские политики: с прямым призывом помиловать журналиста к президентке обратились послы ЕС и США в Грузии.

Что нужно знать о деле Ники Гварамии

Ника Гварамия был директором одного из крупнейших телеканалов Грузии — «Рустави 2» с 2012 по 2019 год и был уволен после смены акционеров. Transparency International называла «Рустави 2» единственным крупным оппозиционным после прихода к власти правительства Бидзины Иванишвили в 2012 году. После увольнения Гварамии редакционная политика «Рустави 2» изменилась: канал начал поддерживать правящую партию «Грузинская мечта» и действующее правительство.

В мае 2022 года суд признал Гварамию виновным в использовании во время работы на «Рустави 2» в личных целях служебного автомобиля Porsche Macan, который был приобретен в обмен на рекламу автосалона, и приговорил к тюремному сроку в 3,5 года. В ноябре Апелляционный суд оставил этот приговор в силе и добавил еще один эпизод: заключение рекламных контрактов через посредника, причинивших убыток телеканалу.

Суд не внял доводам адвокатов, которые указывали, что все решения Ники Гварамии были согласованы с мажоритарными акционерами, а истцом в деле о рекламных контрактах (согласно приговору, причинившим телеканалу ущерб более 6,7 миллиона лари) стал миноритарный акционер с 9 % — Нино Нижарадзе, которая на момент совершения сделки акционером не была.

«Это дело государственной важности». Как возникло движение за освобождение Ники Гварамии

— Движение зародилось в кругу друзей Ники Гварамии из клуба спортивного «Что? Где? Когда?», в котором Ника участвовал больше 25 лет. Ника был одним из лучших игроков клуба, многократный чемпион Грузии, член сборной Грузии. Еще до прихода в политику в 2003 году многие в стране знали его как интеллектуала и эрудита из этой телевизионной игры. В последние годы мы редко общались, поскольку он был очень занят и в клуб уже не ходил.

Естественно, когда Нику арестовали, для всех нас это был шок. Между собой мы говорили, что могли бы сделать, но на тот момент не видели своей роли в этом процессе. Мы считали, что это дело государственной важности: Ника — ведущий медиаменеджер страны, руководитель независимого канала, человек с политическим бэкграундом. Мы видели в главной роли [в кампании] СМИ, правозащитные организации и оппозиционные силы.

После решения Апелляционного суда [2 ноября 2022 года], который не только оставил первый приговор в силе, но и вернул в дело эпизод, исключенный судом первой инстанции, у нас было состояние апатии и растерянности. Адвокаты подали иск в Верховный суд, но у нас не было надежды, что что-то может измениться.

Мы видели отдельные усилия общественных организаций и политиков, но, к сожалению, они не имели никакого результата, и, как мне показалось, они сошли на нет. На эту тему активно работал офис омбудсмена и сама Нино Ломджария высказывалась о деле. То же касается Ассоциации молодых юристов и Transparency International. К ним не может быть претензий.

Нашу группу собрал и сплотил один из наших друзей и соклубников [бывший депутат парламента от партии «Грузинская мечта»] Гедеван Попхадзе. В первый раз мы собрались в узком кругу в середине января 2023 года, нас было пять-шесть человек. Гедеван сказал, что мы не можем больше бездействовать, мы должны что-то сделать.

Иллюзии, что мы сможем заставить суд, а точнее власть — поскольку мы не считаем, что в этом конкретном деле суд был независимым, — у нас не было. Программа минимум, которую мы для себя наметили, была в том, чтобы поднять актуальность этого дела в обществе, донести информацию о несправедливости происходящего до максимального количества людей. Мы решили, что должны бить в набат, писать обращения к президенту, к международным организациям, дипломатическим представительствам.

Что не так с делом Ники Гварамии, по мнению движения за его освобождение

Примечание: у редакции Paper Kartuli нет возможности подтвердить ряд утверждений, сделанных в этой части интервью: о мотивах Ники Гварамии при заключении контрактов, о мотивах действий Верховного суда, а также о правоприменительной практике по статье 220 УК Грузии («Злоупотребление полномочиями»).

— К сожалению, вообще для Грузии характерно, что мы не вдаемся в детали, всё на уровне лозунгов. Было много материалов в медиа, где были одни и те же очень короткие фразы. В результате большинство людей не знало, за что реально осудили Нику, и, как следствие, формировали свою позицию на основе политических симпатий.

На то, что это дело является политическим, указывает много деталей. Например, за последние пять лет были десятки подобных дел и обвинительных приговоров, и никому не присудили лишение свободы, только штрафы.

В эпизоде с рекламными контрактами Гварамию обвинили в том, что его действия повлекли убыток для компании. Предположим, даже если он как менеджер допустил ошибку или его действия оценили так постфактум, необходимо доказать, что он сделал это злонамеренно, с какой-то выгодой для себя. Но в деле этого нет.

По сути, Ника как руководитель застраховал политические риски для компании, заключив контракт на продажу рекламы в эфире «Рустави 2» оптом, через посредника, исходя из данных за предыдущий год. В итоге посредник заработал больше, чем заплатил телеканалу, и этот факт лег в основу обвинения. Риск посредника оправдался, он заработал. Но в условиях политического давления этого могло и не случиться. В недемократических странах мы знакомы с такими случаями, когда реклама уходит из оппозиционных медиа.

«Весь бюджет составил 4000 лари». Как работало движение за освобождение Гварамии и откуда взялись деньги

— У большинства из нас не было опыта ни политической деятельности, ни активизма, за исключением двух-трех человек. По совету более опытных из нас, мы официально зарегистрировали нашу организацию. Чтобы формализовать наше движение: это упрощает процессы, в том числе в плане каких-то расходов и обращения в другие организации, к дипломатам, к политикам.

Расходы — это типография (плакаты и баннеры), аренда пространства для встреч и брифингов, сцена, аудиоаппаратура, генератор, экраны на акциях. Была идея организовать публичный фандрайзинг. Мы думали о том, чтобы выложить номера счетов [на странице движения], чтобы люди делали пожертвования. Была также идея напрямую обращаться к людям, которые могли бы профинансировать кампанию, но решили, что не стоит этого делать, чтобы они потом не записывали себе какие-то очки, или чтобы Ника потом не чувствовал себя в долгу.

В итоге мы решили финансировать всё своими силами, средствами около дюжины членов движения. Нам пришлось три раза фандрайзить, так сказать, скидываться внутри нашей инициативной группы: мы вносили каждый по 100, по 50 лари. Весь наш бюджет, когда мы уже закончили нашу деятельность, составил примерно 4 тысячи лари — это все наши расходы за пять месяцев. Возможно, многие не поверят, но больше чем в половине случаев с нас просто не брали деньги, когда узнавали, зачем это нужно, и это помогало нам морально в еще большей степени, чем материально.

Акции, письма и давление извне. Что движение делало для освобождения Ники Гварамии

— У нас не было четкой и долгосрочной стратегии, решения принимались оперативно. Значительную роль мы отводили публичной деятельности: в первую очередь, телеэфирам. Членов нашего движения было много в разных политических программах и ток-шоу.

Еще одно направление — это формирование инициативных групп в разных профессиональных средах: среди юристов, врачей, писателей, художников, преподавателей. Формат был один и тот же: мы составляли обращение от имени нашего движения и максимально его распространяли. Люди подписывались в электронном формате, а тем, у кого было желание собраться физически и зафиксировать свою позицию, мы давали такую возможность. Потом эти встречи освещались в медиа. Во всех этих наших действиях очень помогали независимые телекомпании.

Мы организовывали символические акции во дворе первого корпуса Тбилисского государственного университета, который окончил Ника Гварамия, на которой присутствовали представители разных вузов. Мы обращались в различные международные организации, писали письмо президенту Франции. 27 мая мы провели большую акцию в поддержку Ники Гварамии около резиденции президента, на которую пригласили политиков и публичных людей.

«Для президента важен фон». Как и почему получилось добиться освобождения Ники Гварамии

— Еще в феврале мы обратились с письмом к президенту Грузии Саломе Зурабишвили. На следующий же день нам позвонили из администрации президента и пригласили на встречу с ее руководителем. Также на встрече были парламентский секретарь и советник президента по вопросам помилования. Для нас это была возможность объяснить нашу позицию: что наше движение не носит политический характер, что оно служит единственной цели — освобождению Ники Гварамии, что мы настроены конструктивно и готовы к сотрудничеству.

Мы понимали, что решение о помиловании не будет быстрым, и параллельно готовы были работать в других направлениях — работать с обществом, заниматься информированием, поднимать актуальность темы. Также мы понимали, что решение это будет непростым, потому что вызовет конфронтацию с властью, и для президента важен фон, на котором решение будет принято. Таким образом, мы обещали поддержку, не президенту, а именно в формировании правильного общественного мнения касательно дела Ники.

Принципиальная позиция Ники была в том, что он не собирается просить о помиловании, потому что он невиновен и не может сам об этом просить. Мы же постарались сделать так, чтобы это был запрос не какой-то группы людей, а запрос от общества внутри страны и от международного сообщества.

Мне кажется, нам удалось создать искру и сработать детонатором, который подтолкнул отдельных оппозиционных политиков, активизировал неправительственные организации, отдельных публичных людей, которые не так активно высказывались до этого, международные организации. Тема стала всплывать в большом количестве политических эфиров и интервью на другие темы.

Я точно знаю (отчасти это открытая информация, отчасти закрытая), что на всех встречах президента с иностранными представителями, дипломатами, политическими деятелями это была первая тема для разговора. Не потому что это главная тема для Грузии, а исходя из роли президента: в отличие от очень многих других тем, где у нее нет рычагов воздействия, здесь она могла одним росчерком пера освободить человека.

Акции тоже сыграли роль в нашем деле. Как мне показалось, акции против закона об иноагентах сработали отчасти и потому что сыграло роль давление на власти Грузии извне. Но этого давления не было бы, если бы зарубежные политики не увидели запрос общества изнутри. В последнее время была такая тенденция: они пытаются бороться за нашу свободу, но не видят запроса из самой Грузии. А зачем им это делать, если самим грузинам это не нужно?

Хочу оговорить, что никаких обещаний и даже никаких намеков на то, что Ника будет помилован, со стороны администрации президента не было. Но почему-то мы очень верили, что это произойдет на Пасху. Дело в том, что президент всегда издает акт о помиловании перед Пасхой, и мы ожидали, что Ника может попасть в список. Мы думали, что это может быть удобная возможность для президента, чтобы не выделять это в отдельное политическое дело, а оформить как акт христианского милосердия.

В итоге она объяснила, что не торопилась с решением, потому что пусть сначала примет решение суд. И в каком-то смысле было бы лучше, чтобы человека оправдали, чем помиловали. Не знаю, насколько сама президент в это верила, у нас не было никакой иллюзии по этому поводу.