Как люди, уехавшие из России после начала войны, переживают расставание с родными и друзьями и что делают, чтобы не чувствовать себя одиноко? «Бумага» поговорила с петербуржцами, которые этой весной переехали в Турцию, Кыргызстан и Грузию.
Анна
переехала в Турцию
— 24 февраля земля ушла из-под ног. Казалось, что мы в комнате с сужающимися стенами. Было страшно, что военные действия начнутся в Петербурге и Москве. Вдвойне страшно — потому что в животе был малыш. В каких реалиях он родится? Мы созванивались с семьей: обсуждали, что делать, плакали, бодрились. В итоге мы с мужем составили таблицу по SWOT-анализу, всё взвесили и уехали в Анталью.
Питерские друзья очень нас поддерживали и восхищались. Друзья из моего родного Кирова не понимали, почему мы уехали. В Питере накал событий чувствовался острее, а в Кирове было спокойно, поэтому там не понимали, что ситуация касается абсолютно всех. Одни друзья осознали это, когда у них отменился медовый месяц на Шри-Ланке. Мама мужа — когда увидела возросшие цены и исчезнувшие продукты в магазинах.
В день отъезда мы с семьей завели общий диалог в телеграме и каждый день отправляли отчеты с фотографиями о сложностях, попытках снять деньги и сделать ВНЖ. Родители и мой брат с девушкой нас очень поддерживали.
Мы с мужем очень семейные люди, у нас дружные семьи. Для нас важно держаться вместе, поэтому было страшно отделяться от семьи, оставлять всех в России. Я очень боялась, что мы потеряем все социальные связи.
Мы чувствовали и чувствуем себя здесь чужими. Первое время даже не было ощущения, что мы в Анталье: почти месяц мы проводили в банках, страховых, в очередях в банкоматы, в копицентрах, оформляя документы, симки и всё прочее. Очень хотелось поддержки, поэтому мы общались с семьей и друзьями каждый день. Сильно сплотились за это время.
В Анталье оказался мой друг детства, и мы стали общаться больше. Еще одна знакомая пара переехала в Стамбул, и мы обменивались новостями, хотя раньше общались редко. Нам очень не хватало живого общения, и мы цеплялись за все новые знакомства. Наш ребенок появился на свет в Турции, и через инстаграм, который я активно веду, я подружилась с несколькими девушками [из России], которые тоже рожали у моей акушерки. Сейчас мы много общаемся: обсуждаем материнство, разницу культур, вместе скучаем по оливье, «Яндекс.Такси» и хорошему сервису.
Если бы мы переезжали только с мужем, нам было бы очень одиноко, но мы переезжали с моей сестрой и ее молодым человеком. Через месяц, когда они решили вернуться [в Россию], мы словили ужасное одиночество.
Малыша семья впервые увидела на фото и видео в телеграме, а потом в Zoom. Познакомиться вживую приехали близкая пара из Кирова, сестра с молодым человеком и мама. Вообще, реакция семьи была бесценна: мне кажется, малыш перезагрузил наши отношения и сблизил нас.
Я поняла, что расстояние сближает. Потеряв возможность видеться вживую, осознаешь важность встреч и общения. Я перестала слушать сообщения на ускоренном в вотсапе и телеграме, чтобы было чувство, будто мы с друзьями сидим на кухне и беседуем. Хотя раньше меня бесили аудиосообщения — казалось, они тратят мою жизнь. Обожаю «кружочки» в телеграме — благодаря им создается ощущение, что человек рядом — и видеосозвоны там, хоть они сейчас и не часто удаются.
Мы в Турции уже полгода. Пока общение даже ближе, чем было. Но мне кажется, что через 3–5 лет оно угаснет, если мы останемся здесь, так как будем пропускать важные сплачивающие события и обретем новые социальные связи. Социальные сети помогают поддерживать отношения, но никогда не смогут заменить полноценное живое общение.
Именно поэтому хочется вернуться: быть рядом с друзьями и близкими, знакомить с ними малыша. Мы поняли, что никогда не сможем жить в другой стране из-за разницы культур и дистанции с друзьями и семьей.
Глеб
Переехал в Кыргызстан
— Я занимаюсь мобильной разработкой. У меня была комфортная жизнь в Петербурге: я много и с удовольствием путешествовал по России, открывал для себя вкусную еду и кофе, занимался йогой. После 24 февраля почти всё хорошее, из чего состояла моя жизнь, исчезло или оказалось под перспективой скорого исчезновения. Путешествия, хорошие товары, игры для iPad. Атмосферу стало чрезвычайно тяжело вывозить психологически. Друзья с Украины и их родные оказались под угрозой смерти, отчего я испытывал чувство вины и злобу от бессилия. В индустрии, где я занят, появились риски, ставящие под вопрос сам факт ее существования.
Я решил покинуть Россию. Меня глубоко оскорбила политика Евросоюза в отношении граждан России, и я решил, что мои навыки и деньги достанутся не им. Так я обнаружил для себя Кыргызстан, где и нахожусь по сей день.
Какого-то неприятия моего решения уехать [со стороны родных и друзей] я не ощутил. Кто-то грустил, кто-то отнесся спокойно, но в целом мое окружение приняло отъезд. Родители хорошо поняли ситуацию, а брат был скорее рад — он мой работодатель и сам давно живет не в России.
С родителями и братом мы каждые выходные созваниваемся в видеочате телеграма. Эта традиция появилась еще в 2020 году, когда возможности увидеться стали ограничены. Родители живут в Омске, откуда я родом. А так как Омск и Бишкек находятся в одном часовом поясе, созваниваться стало даже проще.
В новом месте у меня пропали потребность в психотерапевте и постоянный фоновый стресс. Я начал дышать полной грудью, появились силы и желание развиваться, менять себя и мир вокруг. Адаптация проходит предельно гладко. Я уже и забыл о России и вряд ли вернусь туда, как бы ни развивались события.
Поначалу был страх, что я останусь совсем один. Но со временем он сошел на нет. О Кыргызстане и моей адаптации я рассказываю в закрытом телеграм-канале. Друзья-подписчики активно комментируют посты, что дает мне поддержку и чувство контакта с людьми, которых я знаю.
Мы с друзьями часто переписываемся, обычно разговор инициирую я. Всегда находим, о чем поговорить, иногда по несколько часов. Многие заинтересовались Кыргызстаном, несколько человек даже приехали в гости. Такое общение оказалось ничуть не хуже личного, а в чем-то даже удобнее.
Лучше всего у меня сложились отношения с друзьями с Украины. Беда сблизила нас, и мы договорились при первой возможности увидеться на нейтральной территории. Мы также активно поддерживаем друг друга с друзьями — эмигрантами из России.
Я бы сказал, что общение на расстоянии — это просто другой формат, он куда проще и позволяет общаться с людьми со всего света. Но ограничиваться только им не стоит.
За последние месяцы у меня появилось много знакомых в Кыргызстане. Есть с кем перекинуться парой слов, кому излить боль или с кем съездить в горы. Но по-настоящему близких друзей я здесь пока не нашел.
Елена
переехала в Грузию
— Когда началась война, мой парень настаивал, чтобы мы уехали: было страшно и непонятно, что дальше; я плакала почти каждый день, боялась гулять в центре и отпускать его на митинги. По стечению обстоятельств мне предложили релокацию по работе. В конце марта мы улетели в Грузию.
И семья, и друзья отнеслись [к моему решению] с пониманием и поддержкой. С родителями мы жили в разных городах уже давно, и о своих трудностях я привыкла рассказывать им дозированно, чтобы не переживали.
Мои эмоциональные качели легко категоризировались по стадиям адаптации эмигрантов к новой культуре: «медовый месяц», культурный шок, приспособление, адаптация. Мой «медовый месяц» с Грузией длился три дня. Потом на два месяца я зависла в культурном шоке. Друзья и старые знакомые спрашивали, нравится ли мне здесь, а я жаловалась, что, может, это было ошибкой и надо было ехать в другую страну. Теперь я так не считаю. Тогда было сложно по многим причинам, но помогло время, налаживание рутины и постепенное изучение того, что вокруг.
Сейчас по выходным я звоню семье и мы обсуждаем, что у нас нового. Периодически отправляю фотографии поездок по окрестностям: мама вздыхает и говорит, что как будто сама путешествует по Грузии.
С друзьями у меня не очень получается созваниваться. Не могу просто взять и позвонить без предупреждения: а если человек занят? Да и иногда кажется, что нечего рассказать, или я не могу разобраться со своими планами. Поэтому мы переписываемся в телеграме, это удобнее.
С одной подругой мы не переписывались два месяца. На днях написала ей и узнала, что за это время она родила. Подумала: почему я не сделала этого [не написала] раньше?
С некоторыми мы стали общаться меньше. Я не знаю, что сейчас у человека [происходит] в жизни, и как-то неловко в нее вторгаться. Периодически преодолеваю себя и пишу людям первой. Наверное, надо чаще разрешать себе писать кому-то, просто если захочу.
Страха, что отношения на расстоянии станут хуже, у меня не было, но было понимание, что общения [после переезда] будет меньше и всё будет по-другому. Несколько лет назад пара моих друзей переехали в Европу и наше общение уменьшилось: оно не такое, когда вы далеко и не видитесь, особенно если раньше жили через пару улиц и ходили друг к другу в гости каждую неделю.
В первые месяцы после переезда знакомиться с новыми людьми совершенно не хотелось. Как-то правильнее делать это, когда ты в ресурсе, а я только ныла. Позже появились новые знакомые, но общение с ними не такое откровенное, не как с теми людьми, которых ты давно знаешь.
Как по мне, звонки и переписка не могут заменить живое общение. Тем более если оно проходило где-нибудь в кафе на Фонтанке или на улицах Петроградки. Но очень хочется сохранить такие отношения и продолжить общение теми способами, какими это возможно.
Что еще почитать:
- «Люди вставали в очередь за 8 часов до открытия». Как петербуржцы ездят за банковскими картами за границу — три истории
- Автоматизируй, дроби, записывай. Как планировать повседневные дела в сложное время? Инструкция
Фото на обложке: Роман Пименов/ТАСС
