После начала «частичной мобилизации» в Петербурге призывали в том числе мужчин, негодных для службы в армии. Среди них — 48-летний петербуржец, который ухаживает за матерью с инвалидностью, отец пятерых детей, отец-одиночка, студент и житель города с «бронью» по работе. За две недели лишь 23 петербуржца, мобилизованных по ошибке, отправили домой. В то же время в Ленинградской области отменили почти 100 решений о призыве, 11 из которых аннулировали из-за ограничений годности.
В Петербурге в числе прочих мобилизовали 28-летнего Егора (имя изменено) с тяжелым заболеванием — почечными коликами, осложненными гидронефрозом. Молодого человека отправили на сборы в воинскую часть в областном поселке Каменка, где, по его словам, один из его сослуживцев покончил с собой, а еще двое скончались от сердечного приступа.
«Бумага» поговорила с Егором и узнала, как негодного по здоровью петербуржца призвали в армию, какая атмосфера царит в воинской части и как он избежал отправки на границу с Украиной.
Как Егор заработал проблемы со здоровьем во время срочной службы, куда не должен был пойти
— В середине десятых я служил в срочной армии, куда вообще не должен был быть призван. Еще во время прохождения первичной медкомиссии (которую проходят все мужчины для получения приписного свидетельства) у меня была артериовенозная мальформация, последствия САК, цефалгии, а также хроническая цереброваскулярная недостаточность. Ранее, в нулевых, мне присвоили статус инвалида, который я носил около двух лет после субарахноидального кровоизлияния из-за травмы головы и позвоночника.
Когда меня призвали, медкомиссия долго колебалась. Но в итоге на основании того, что мальформация таинственным образом исчезла (хотя она была еще в прошлом году), меня всё же призвали.
Как я выяснил позже, медики нигде не упоминали о том, что у меня есть анамнез САК и цереброваскулярная недостаточность. Мне присвоили группу годности Б4 (то есть когда у призывника есть болезнь, которая не препятствует призыву в армию). Это, конечно, само по себе было нарушением. На срочной службе из-за плохой питьевой воды и холодов начались проблемы с почками. Тогда казалось, что они незначительные.
До призыва в срочную армию с моими почками было всё нормально. Спустя около года после службы я искал работу и обнаружил проблемы [со здоровьем], проходя медкомиссию от «РЖД». Как раз там прозвучали подозрения на МКБ. Уже в конце десятых меня впервые госпитализировали с острой болью и непроходимостью мочевого потока.
Теперь виноватых уже словно и не найти. Но мне лично корень зла видится в первую очередь в работе призывной комиссии, из-за которой меня вообще отправили на срочную службу.
Проблемы с головой [до сих пор] проявляются в виде частых и сильных болей. Было несколько обмороков в метро. За 12 лет было семь-восемь случаев.
Болезнь почек, по сути, окончательно лишила меня возможности зарабатывать физическим трудом. Чуть что тяжелое поднимаю — сразу отдается болью, поэтому, в общем, не рискую.
Как Егора мобилизовали из-за повестки, подписанной другим человеком, и отправили в часть без обследования
— В гражданской жизни я продаю детские инвалидные коляски. В качестве хобби, в основном бесплатно, даю психологические консультации.
[В сентябре 2022-го] я получил повестку, в которой заранее подписался другой человек (он снимает квартиру, в которой я прописан).
К своему призыву я отнесся неприятственно. Я ни от кого не скрывался, явился по повестке сам с пакетом документов. В военкомате хотел объяснить ошибку: меня нельзя призывать в армию из-за большого количества заболеваний (копии медицинских анализов есть в распоряжении редакции; они подтверждают, что Егора не могли мобилизовать — прим. «Бумаги»). Тогда военный комиссар отказался меня слушать и заявил, что медицинскую комиссию проведут уже в воинской части в Каменке (по правилам обследование должны проводить в военкомате — прим. «Бумаги»).
Почему не нужно ходить в военкоматы, чтобы объяснить ошибку? ↓
«Бумага» напоминает, что мобилизованным россиянам не стоит посещать военкомат по повестке. С момента объявления мобилизации военные комиссары забирали в воинские части людей, которые показывали «бронь» по работе или пытались объяснить ошибку в призыве. При этом максимальное наказание за неявку в военкомат по повестке — штраф до 3 тысяч рублей.
В Каменку, где находится воинская часть, я попал в конце сентября. Представители городка рассказали мне, что я уже точно буду служить в пехотных войсках, хотя это несовместимо с моим диагнозом — почечными коликами, осложненными гидронефрозом с дальнейшим стентированием (юристы говорят, что это повод для получения отсрочки — прим. «Бумаги»). Если я буду служить на открытой местности осенью или зимой, то у меня будут постоянные боли и приступы. Но меня заверили, что медкомиссия начнет работать только 3 октября.
Что происходит в части и как там умерли минимум три мобилизованных
— В самой воинской части в Каменке творится непонятно что. Командования не хватает, всем пытаются управлять три-четыре офицера. Они сами, бедолаги, спят по три-пять часов, потому что помимо работы с личным составом у них горы отчетности. Другой вопрос, что это вроде как не мои проблемы, а государства. Как оказалось, к мобилизации оно просто не было готово на всех уровнях.
В Каменке было несколько ЧП с фатальным исходом. У двух мобилизованных не выдержало сердце, одного из них звали Алексей. Если бы он не умер, то на следующий день должен был уехать на обследование в Военно-медицинскую академию.
Другой мобилизованный застрелился на стрельбах (ранее «Бумага» писала об этом случае со ссылкой на друга Егора; про самоубийство на стрельбах также сообщили источники «Сирены» — прим. редакции). Благо, что он не решил застрелить других. Его палец также не остался на спусковом крючке во время падения автомата, поэтому никто не пострадал. Я слышал и о других случаях смерти, но они не проверены.
Как себя чувствуют мобилизованные и контрактники
— После того как призывник застрелился, в части начала работать психологическая служба. Она стала направлять людей с жалобами на панические атаки, депрессивного и тревожного типа расстройства в Военно-медицинскую академию. До случая с самоубийством такого не было.
Я по специальности сам психолог. И для меня это всё это [мобилизация] особо остро переживается. В курилке не раз объявлял, что ко мне можно обратиться. И ребята приходили, что удивительно.
Контрактники, которые уже стреляные, едут туда [на фронт] как на работу обычную. Они приходили с бытовыми проблемами, например с отношениями в семье. Как правило, у многих жалующихся на психологические проблемы встречаются когнитивные диссонансы. Вроде были против войны, а сейчас вроде за [из-за того, что их самих отправят воевать]. Чаще всего приходят со страхом смерти, конечно. Многие в ужасе. Они автомат держали только на присяге. Люди не хотят убивать. И умирать тоже.
Из отрицательных тенденций заметил, что после инцидента на стрельбах многие стали чураться замкнутых людей. Это тревожно, поскольку такие ребята, наоборот, нуждаются в особом внимании, поддержке, возможно направлении на медкомиссию. Но многие из них сами не попросят. И это может привести к трагичным последствиям
Как Егор чуть не попал на фронт без подготовки, но в итоге оказался в больнице
— На следующий день после прибытия в воинскую часть я обнародовал свои медицинские документы. Их приняли без энтузиазма. Была фраза: «По МКБ не любят комиссовать». А моя выписка с диагнозом мальформации датировалась 2015 годом. Все же в понедельник, 3 октября, в первый день работы медкомиссии, мне выдали направление в Военно-медицинскую академию к нейрохирургу и урологу — оно действительно десять дней. Помимо этого, я пожаловался на стертые ноги. Я также получил заражение, из-за которого ноги опухли и я не мог стоять или надеть обувь. Благодаря этому я получил освобождение от занятий по огневой и тактической подготовке.
Тем не менее беда заключалась в том, что за всё это время в Военно-медицинскую академию уехало всего две машины. В каждой из них было по восемь мест, на которые я не попал. При этом уже через несколько дней я значился в списках убывающих в Белгород. Это как минимум попахивает идиотизмом и растратой денег. Повторюсь, что я не прошел даже минимальной подготовки из-за травмированных ног.
За день до отправки меня должны были увезти в академию, но в последний момент мою фамилию в списке заменили на [фамилию] другого человека — сердечника. От стресса и, признаюсь, страха, что меня на следующий день отправят [на войну], у меня пошел камень [в почках]. Дежурный врач госпиталя — хирург, полковник медицинской службы, очень быстро и качественно поставил диагноз, обезболил и вызвал скорую помощь. Я думал, что спазм имел психосоматическую природу, но анализы показали, что это не так.
Сейчас я нахожусь в центральной больнице Выборга. Не очень понятно, как именно действовать дальше, когда меня выпишут, как попасть в часть или Военно-медицинскую академию. Но со временем это прояснится. Мой случай, очевидно, не такая уж сенсация, как например, мобилизация отца четырех несовершеннолетних детей военкоматом Выборгского района. Но я всё равно я убежден, что законности в этом всем нет.
Фото: Юрий Белинский/ТАСС
Что еще почитать:
- «Призыв на пеньках»: как петербуржцам раздают «фейковые» повестки и почему их получатели отправляются на сборы
- «Папу, в чем он был, забрали на сборы». Как сотрудница «Бумаги» две недели возвращала мобилизованного отца домой
