Петербургские активисты заметили, что на организованных ими мероприятиях появляются неизвестные в черных масках, которые не идут на контакт, но что-то записывают в телефон, делают фото и снимают происходящее на видео.
«Черные маски» видели и на собраниях противников северного намыва, и на встречах противников реновации, и даже на бесплатной экскурсии, организованной градозащитниками.
«Бумага» рассказывает, кем могут быть эти люди и опасны ли сделанные ими записи для активистов.
Весной и летом 2022-го петербургские активисты и градозащитники заметили, что на их акции приходят неизвестные в черных масках. Один из них распылил баллончик в протестующего
Жители петербургских хрущевок, протестующие против реновации, уже больше месяца проводят так называемые соседские собрания, где обсуждают будущее домов, в которых проживают. В конце июля в открытом чате, через который координируется деятельность жителей, появилось несколько сообщений о том, что на встречи приходят неизвестные в черных масках.
Судя по снимкам, которые присылают активисты, на встречах присутствуют молодые мужчины, которые скрывают свои лица с помощью масок и кепок. Протестующие говорят, что эти люди обычно стоят в стороне, снимают участников на видео, делают фото и не идут на контакт. Мужчин замечали на соседских собраниях у станций «Академическая» и «Политехническая», на проспекте Шаумяна, а также в парке Победы.
По словам участников мероприятий, незнакомцы не отвечают на их вопросы и могут вызвать полицию. Полицейские, приезжающие на вызов, иногда разгоняют собравшихся, а иногда просто опрашивают активистов, после чего уезжают. Активисты не видели, чтобы людей в черных масках когда-либо задерживали.
В начале августа попытка взаимодействия с «черными масками» привела к агрессии. Так, на встрече, в которой участвовал депутат городского Заксобрания от партии «Яблоко» Борис Вишневский, один из присутствующих попытался сорвать с молодого человека, снимавшего происходящее на телефон, маску. Последний в ответ распылил газовый баллончик, утверждает депутат (подтверждающих фото или видео нет). Впоследствии полицейские преследовали молодого человека «лишь для виду, особо не мешая скрыться», рассказал в своем телеграм-канале Вишневский.
В июне людей в масках замечали и на «Василеостровских чаепития» — встречах жителей района, пытающихся остановить строительство северного намыва. В открытом чате, где они координируют свои собрания, дважды за лето появлялась информация о людях, которые, скрывая свое лицо, фотографируют и снимают на видео собравшихся. По словам активистов, неизвестные также пишут на протестующих заявления в полицию — в результате, как сообщили очевидцы, одну девушку задержали.
Также незнакомцы с камерами были замечены и на менее протестных мероприятиях. Например, в начале августа молодой человек в балаклаве посетил градозащитную экскурсию, организованную движением «Живой город».
«Традиционно на экскурсию явился молодой человек без опознавательных знаков с наглухо закрытым маской и кепкой лицом. Как и раньше, внаглую, не спрашивая разрешения, он попытался снять лица людей», — рассказали организаторы мероприятия.
Градозащитники замечали таких «участников» акций и собраний и раньше. Особенно часто — весной 2022 года, которая запомнилась сообществу сносом сразу нескольких исторических зданий. Так, снимающих происходящее на камеру людей в черных масках часто видели на протестных акциях противников сноса бань Екимовой на Петроградской стороне и на других мероприятиях, посвященных защите исторических зданий Петербурга.
Приходят ли на акции одни и те же люди — неизвестно. Активисты, которые их видели, говорят, что молодых людей сложно идентифицировать, так как они скрывают лица и не идут ни на какой контакт. Всего летом 2022 года неизвестные в масках посетили минимум десять собраний городских активистов, посчитала «Бумага».
Некоторые активисты заподозрили, что люди в масках могут быть сотрудниками Центра «Э». Но к этой версии есть вопросы
В открытом чате противники реновации предполагают, что скрывающие свои лица незнакомцы — это сотрудники центра МВД по борьбе с экстремизмом (Центра «Э»). Однако сомнение в этой версии высказали несколько собеседников «Бумаги» в активистских и градозащитных кругах.
Что известно о работе Центра «Э» ↓
О том, как устроен и функционирует Центр «Э», известно мало. В справке на сайте МВД указано лишь то, что это самостоятельное структурное подразделение ведомства, созданное на базе УБОП, его сотрудники занимаются борьбой с экстремизмом.
Более полное представление о том, чем занимаются «эшники», можно составить из интервью бывших сотрудников подразделения. Так, в разговоре с «Медузой» основатель паблика «Омбудсмен полиции» Владимир Воронцов рассказывал, что работа «эшника» делится на полевую и кабинетную.
В первом случае в задачи сотрудника центра входит съемка протестующих на акциях и митингах. Во втором — мониторинг социальных сетей. Результатом и той и другой работы становится выявление экстремистов или экстремистских формирований для возбуждения дел по соответствующим статьям. Зачастую по таким делам привлекают политических активистов, выступающих против действующей власти.
«Многие воспринимают его [Центр „Э“] как некую политическую полицию. Отчасти это так — думаю, что сотрудники мониторят всех значимых оппозиционеров», — пояснял Воронцов.
Результатом работы «кабинетных эшников» могут стать так называемые дела за лайки и репосты, которые стали массовыми после 2016 года. «Бумага» рассказывала о самых известных случаях.
По словам Воронцова, главная задача сотрудников Центра «Э», которые ходят на акции и митинги, — выявление наиболее активных участников, а также «зачинщиков и нарушителей закона». Помимо этого, «эшники» должны знать и опознавать политических деятелей. Обладая этой информацией, сотрудник может указать полицейским на того, кого нужно задержать.
В обязанности работников этого подразделения также входит съемка на камеру — это нужно полиции, чтобы потом полученные кадры легли в основу уголовного дела, пояснял Воронцов. Он также говорил, что не верит в теорию, что с Центром «Э» сотрудничают блогеры, которые помогают снимать протестующих.
У «эшников», по словам Воронцова, нет обязанности носить форму, поэтому чаще всего они выполняют рабочие задачи в гражданской одежде. Это также помогает им слиться с толпой и не вызывать к себе подозрение, пояснял собеседник издания. При этом он отметил, что их внешний вид, а также манера общения всё равно выдают в них силовиков.
В Петербурге и Ленобласти, как писала «Фонтанка», по состоянию на весну 2021 года в Центре «Э» работало более 100 человек, из них оперативников — «не более 90».
Собеседники «Бумаги» среди активистов ранее сталкивались со съемкой на организованных ими мероприятиях и также считали, что происходящее фиксируют «эшники». Однако внешний вид «операторов» тогда и сейчас отличается: в основном снимавшие активистов до 2022 года были одеты в гражданскую одежду. Помимо этого, на них редко были маски (не считая медицинских в разгар пандемии коронавируса).
«Весь прошлый год „эшники“ ходили на мои мероприятия, но они были в штатском, то есть были одеты — в кавычках — в костюм обычного человека, который, к слову, всегда очень заметен, потому что это какая-то очень нелепая одежда. Но чтобы они были в каких-то черных одеждах — такого я не помню», — говорит Леля Нордик, фемактивистка и участница движения «Феминистское антивоенное сопротивление».
В то, что снимать акции и собрания могут действующие сотрудники Центра «Э», не верит источник «Бумаги», близкий к правоохранительным органам. По его словам, он «не может» представить, чтобы «эшник» распылил газовый баллончик в сторону протестующего, когда тот пытался сорвать маску, — для защиты могли бы использоваться другие методы.
Собеседник считает, что молодые люди в масках могут быть чем-то наподобие «титушек» — людей, связанных с силовыми структурами, но напрямую не оформленных там, — однако он отмечает, что это лишь предположение.
Источник «Бумаги» говорит, что летом 2022 года на одной из протестных акций полицейские задерживали людей в медицинских масках, снимавших происходящее; те позже представились сотрудниками Центра «Э», но не смогли пройти внутреннюю проверку на принадлежность к подразделению. Тем не менее позже их отпустили — это произошло после «звонка сверху», уточнил источник.
Еще один собеседник издания, близкий к Центру «Э», тоже считает, что это точно не могут быть работники подразделения. По его словам, «эшники» не носят маски и кепки, а тем более не пользуются баллончиками для самообороны. «Это, простите за ругательства, какие-то петухи ряженые, нанятые по объявлению, не сотрудники силовых органов», — говорит собеседник, смотря на их фотографии.
С мнением о том, что вести съемку собраний могут «эшники», не согласен и депутат городского Закса от партии «Яблоко» Борис Вишневский. Он просит МВД установить личности людей в масках.
— Я не думаю, что это Центр «Э». У меня нет подтверждений. Две недели назад я направил официальный запрос на эту тему в ГУ МВД, но пока ответа не получил. <…> После встречи в парке Победы я также направил обращение в полицию и, в частности, попросил, чтобы полицейские, которые присутствуют на соседских собраниях противников реновации, при появлении подобных персонажей посодействовали в установлении их личностей. Ответа, опять же, пока нет.
Активисты считают, что главная задача людей в масках — запугать протестующих. Они предполагают, что это «провокаторы», и связывают их с интересантами реновации
В чатах активистов, на мероприятия которых приходили «черные маски», в частности, обсуждается версия, что это провокаторы, посланные «можно только догадываться кем». Сразу несколько опрошенных «Бумагой» петербургских активистов высказали гипотезу о том, что задача молодых людей — испугать своим видом собравшихся. Многие считают, что люди в масках могут быть аффилированы с бизнесом или Смольным, но никаких подтверждений этому нет.
Например, к такой версии склоняется депутат городского Заксобрания от партии «Яблоко» Борис Вишневский. При этом парламентарий отмечает, что это только гипотеза — говорить с уверенностью о том, на кого работают «провокаторы», невозможно, так как предположение никак нельзя подтвердить или опровергнуть.
— Как мне кажется, единственная функция людей в масках — всё фиксировать. Непонятно, правда, зачем, потому что никакие тайные планы на встречах не обсуждаются. При этом граждан это [съемка] объективно раздражает. Возможно, эти [снимающие собрания] люди имеют отношение к бизнесу, который заинтересован в реновации, но это всего лишь мои предположения.
Организатор градозащитных экскурсий от «Живого города» Олег Мухин предполагает, что визиты незнакомцев — это еще один способ устрашения.
— Считается, что это [снимающие участников экскурсий люди в масках] Центр «Э», но, возможно, это какой-то элемент устрашения со стороны Смольного. Мы же проводим экскурсии в защиту 820-го закона, который хочет изменить КГИОП. Раньше просто приходили полицейские в форме. Например, год назад, когда был сход у дома Басевича, туда приезжали одни и те же сотрудники полиции с опознавательными знаками и открытыми лицами. А еще были люди в гражданском с закрытыми медицинскими масками лицами, но это всё было не так демонстративно.
Теперь же, говорит Мухин, на мероприятия ходят люди, одетые «не по форме и с закрытыми лицами, все в черном». По его словам, он стал замечать их примерно шесть недель назад. Мухин считает, что именно внешний вид визитеров может быть еще одним способом устрашения градозащитников.
Вероятно, молодых людей в масках используют для психологического давления на активистов, говорит источник «Бумаги», близкий к Центру «Э». «У нас принято считать, что если человек в маске и кепке — это силовик, а если вас снимают — то что-то точно будет, за каждым приедет воронок», — объясняет он свою логику. Собеседник издания также склоняется к версии, что это могут быть люди, связанные с застройщиками.
Правозащитники предполагают, что съемка на акциях и митингах нужна для установления личности их участников и пополнения некой базы. Они не исключают, что видео может стать основой для возбуждения дела
Как объясняет «Бумаге» адвокат Вера Иванова, съемка участников протестных мероприятий может относиться к негласным оперативно-розыскным мероприятиям, которые в силовых структурах называют «ОРМ „Наблюдение“».
— В ряде дел, в том числе на мерах пресечения, возникает этот «прекрасный» документ — справка, составленная сотрудниками Центра «Э», в которой указано, что фигурант, например, неоднократно участвовал в таких и таких протестных мероприятиях, с такого-то года общается в определенных кругах, принадлежит к таким-то общественным движениям. Всё это собирается как раз в рамках таких ОРМ и используется как характеристика, которая применяется в негативном обвинительном ключе как в административных, так и уголовных делах.
По словам юриста и аналитика «ОВД-Инфо» Алекса Лохмутова, происхождение видеозаписи в судебных решениях часто не объясняется, поэтому в теории кадры, снятые «эшниками» или кем-либо другим на акции или митинге, также могут быть доказательством по делу.
«Суды на практике часто ссылаются на КоАП РФ, по которому „Доказательствами… являются любые фактические данные“. И почти не проверяют законность их получения, хотя и должны. Но я видел несколько дел, где суды отказывались считать полученные таким образом доказательства законными, но это скорее исключение», — добавил Лохмутов в разговоре с «Бумагой».
С тем, что кадры с акций и митингов могут быть использованы против участников таких собраний в административных и уголовных делах, согласен также адвокат Михаил Шиолашвили. По словам правозащитника, фото и видео являются подтверждением участия в несогласованном мероприятии. Коллега Шиолашвили Сергей Подольский высказал предположение, что такие кадры также могут стать основой для возбуждения дела по соответствующим статьям.
Адвокаты Михаил Шиолашвили и Дмитрий Герасимов сошлись во мнении, что съемка может служить инструментом силовиков для сбора информации об активистах. «Возможно, [съемка также нужна] для установления личности и для занесения в некую свою базу», — добавил Герасимов.
Что еще почитать:
- Какие хрущевки готовятся снести в Петербурге, куда переселяют жильцов и почему проект реновации затянулся на 10 лет?
- «Спальник и человейник». Что нужно знать о новом намыве Васильевского острова и почему его критикуют.
Фото на обложке: stop_renovation.
Летом 2022 года депутаты Заксобрания Петербурга приняли закон о комплексном развитии территорий, или так называемый закон реновации. Теперь панельные типовые дома 1957–1970 годов постройки можно снести независимо от их состояния. Жильцам обещают возместить рыночную стоимость их квартир или выдать другие — такой же или, если горожане доплатят, большей площади. При этом людей могут расселить в любых районах в черте города, в том числе за КАД. По утверждению властей, выбор всё равно остается за жильцами дома — они могут высказаться против сноса на общем собрании.
В северной части Васильевского острова через 4 года может появиться новый намыв. «Группа ЛСР» планирует разместить там жилье примерно на 30 тысяч человек и около 130 тысяч квадратных метров помещений для объектов торговли и услуг. Участники Градсовета раскритиковали проект, назвав его «спальником и человейником». Некоторые архитекторы считают, что «такое ответственное место обидно отдавать под спальный район». Активисты уже год обращают внимание на отсутствие доказательств безопасности намыва. Вместе с местными жителями они протестуют против проекта: проводят «чаепития», записывают интервью и блокируют стройтехнику.
«Живой город» — это петербургское градозащитное движение, которое выступает против сноса исторических зданий и ведет телеграм-канал, где оперативно сообщается об угрозе уничтожения памятников и домов, потенциально представляющих культурную ценность. Участники движения открыто критиковали разгон градозащитного движения в Петербурге, о котором писала «Бумага».
Управление по борьбе с организованной преступностью
Владимир Воронцов служил в Центре «Э» 13 лет и уволился в 2017 году, незадолго до этого создав паблик «Омбудсмен полиции». В сообщество пользователи присылали информацию о нарушениях со стороны силовиков, а полицейские рассказывали о нарушениях своих прав и происшествиях на службе.
В мае 2020 года Воронцова задержали по заявлению бывшего сотрудника МВД Расима Курбанова, который утверждал, что создатель телеграм-канала якобы вымогал у него 300 тысяч рублей за отказ публиковать интимное фото экс-полицейского. В уголовное дело, которое было возбуждено против Воронцова, в итоге вошли пять эпизодов: три о распространении порнографии, по одному эпизоду о вымогательстве и об оскорблении представителя власти.
В августе 2022 года Воронцова приговорили к 5 годам колонии общего режима. Суд также лишил его звания майора полиции и запретил ему 10 лет вести страницы в интернете. С учетом времени, проведенного в СИЗО, экс-полицейскому осталось отбыть в колонии около 1,5 лет.
«Титушки» — неологизм, изначально появившийся в 2013 году в Украине. Это молодые парни спортивного телосложения, которых негласно привлекают для проведения провокаций и потасовок на протестных акциях.
