Кончита Вурст — победительница Евровидения и сценический образ австрийского певца Томаса Нойвирта — приехала в Петербург на ЛГБТ-кинофестиваль «Бок о бок».
Кончита рассказала «Бумаге», как начала выступать в бурлеске с накладными ресницами и бородой, почему хотела бы быть похожей на Викторию Бекхэм, чем ее поразили петербургские дворцы и зачем Нойвирт хочет расстаться с образом певицы.
— Вы первый раз в Петербурге?
— Я первый раз в России! Когда мы вчера приехали, у нас был свободный вечер и мы пошли на ужин. Город ошеломляет. Вена чем-то похожа на Петербург: у нас тоже есть историческая архитектура, громадные здания и красивые проспекты. Но здесь достаточно повернуть за угол — и дворец за дворцом. Подумываю купить себе один… На самом деле нет. Но это потрясающе, здесь очень красиво.
— А почему вы решили участвовать в фестивале «Бок о бок»?
— Я получил приглашение, а в России у меня много фанатов, чему я очень благодарна, потому что большая часть этих девочек путешествует за мной по всему миру. Это безумие.
— Русские фанатки?
— Да, даже русские. Но я ведь не Мадонна! Зачем им это? Так что было прекрасно получить возможность приехать. Особенно потому, что я знаю: ситуация здесь не настолько либеральная, как в Австрии. Поэтому очень важно проводить подобные события, и если я могу их поддержать, просто находясь здесь, конечно, сделаю это.
— Вы много знаете о происходящем в России?
— Не знаю, много ли, но, конечно, вижу, что сообщают СМИ. Это сложная ситуация, особенно когда речь идет об образовании молодых людей или сексуальности, о возможности человека быть самим собой. Любой тинейджер нуждается в чем-то, на что можно опереться, потому что подростковый возраст вообще не самое приятное время. Иногда оно может быть действительно напряженным: тебе нужно разбираться с большим количеством проблем. И для этого необязательно быть геем, достаточно иметь кудрявые рыжие волосы. Дети бывают подлыми.
Это, кстати, касается не только детей — многие взрослые люди живут жизнью, которую не выбирали, но которой они должны жить, потому что так говорит общество. Много геев делают каминг-аут в 40 лет, когда уже есть жены и дети, а они наконец находят любовь своей жизни.
Когда мне говорят: «Ты делаешь что-то важное, ты вдохновляешь», я отвечаю: «Это просто я». Но я творю столько глупостей — не надо думать, что всё делаю правильно. С другой стороны, понятно, когда молодые люди говорят, что благодарны мне или другим людям, открыто говорящих [о своей причастности к ЛГБТ] в медиа, потому что могут соотносить себя с нами. Им становится комфортнее, когда они видят пример: окей, это абсолютно нормально, кем бы я ни был; до тех пор, пока я уважаю других и не причиняю никому вред, могу достичь любой цели. И я желаю любой стране в мире иметь общество с открытыми взглядами, потому что если мы уважаем и любим друг друга, вместе будет веселее.
— Вы регулярно участвуете в прайдах и других ЛГБТ-акциях в образе Кончиты. За это время, на ваш взгляд, ситуация с гомофобией и нетерпимостью изменилась?
— Абсолютно точно. Не так много лет назад Австрия тоже была очень консервативной страной. Законы и ситуация изменилась, и я думаю, важно делать это сообщество заметным, приглашать всех. Не нужно исключать кого-то — мы, наоборот, хотим сказать, что [выступаем] за людей в целом.
Я была на прайде в Амстердаме несколько лет назад и увидела то, чего не видела нигде в мире: ты приезжаешь туда на неделе прайда — и в этом участвуют все. В медиа полно радужных цветов, мэр, политики — они все тоже отмечают праздник этой части общества. Ты чувствуешь, что нет времени на ненависть и дискриминацию.
— От чего, по-вашему, зависит уровень дискриминации в обществе? Сильнее всего на это влияет государство, социальная среда или семья?
— Однозначно убеждена, что безумно важно воспитание. И это, безусловно, начинается в семье. Я была воспитана прекрасными людьми — не только внешне, хотя моя мама выглядит великолепно. Родители всегда говорили: «Ты должна всех уважать, быть вежливым, достойным человеком, относиться ко всем так, как хочешь, чтобы относились к тебе». Родители должны растить детей в любви и поддерживать их любыми способами — в том, в чем они нуждаются.
— Говоря о семьях, политики в России часто используют понятие «традиционных ценностей»: обычная семья, много детей. Традиционные ценности вообще существуют?
— На этот вопрос непросто ответить, потому что такое «традиционный»? Все понимают под этим разное. Я считаю «радужные» семьи такими же важными, как и гетеросексуальные. Это люди, которые заботятся друг о друге и могут друг на друга положиться, — это и должно быть традицией. И подобное не зависит от пола или ориентации.
— Вы лично часто сталкиваетесь в повседневной жизни с нетерпимостью, например, из-за вашего внешнего вида? И как на это реагируете?
— Если меня куда-то приглашают, то меня хотят видеть. Я всегда вращаюсь в кругу людей, которые близки мне по образу мыслей. Хотя недавно у меня была съемка на улице в Вене для рекламы… Было бы наивно думать, что только потому, что правительство говорит: «Мы принимаем эту часть нашего общества», так же думают все остальные. Да, я сталкиваюсь с критикой. Не то чтобы я злилась по этому поводу, но это очень грустно. Хотя мне наплевать, если меня кто-то ругает. Потому что считаю, что я великолепна и моя жизнь потрясающая!
Но есть люди, выражающие агрессию словесно. Это проблема, потому что они могут травмировать людей, которые пока чувствуют себя незащищенными. Когда я тинейджером ходила в бары, на вечеринки с друзьями или гуляла по улице и слышала скверные слова, мне было некомфортно. В 17–18 лет я не чувствовала себя настолько уверенной в себе, как сейчас. Если же сегодня кто-то будет мне что-то кричать, я просто тряхну головой и всё.
— Такое отношение в обществе встречается скорее не в общении с друзьями, а в мелких бытовых ситуациях — в магазине, например.
— Точно. Есть ситуации, когда ты этого не ожидаешь. И просто стоишь и думаешь: «В чем твоя проблема? Что я сделала? Что тебя настолько оскорбляет, что ты говоришь про меня мерзости?». Но у меня нет времени на это. Когда я иду за продуктами, другие люди беспокоят меня меньше всего. Мне достаточно не забыть ничего купить, чтобы у меня были молоко и яйца в холодильнике.
— А в соцсетях вы часто сталкиваетесь с негативом? Это тоже просто игнорируете?
— Это очень интересно, я едва ли получаю какие-то негативные комментарии или сообщения. Людям, которые следят за мной в соцсетях, нравится то, что я делаю. И я люблю с ними общаться. Но, правда, так стало в последнее время: вначале, особенно до Евровидения, всё было по-другому. Люди были грубее или высказывали всё, что обо мне думают. Конечно, иногда и сейчас приходят негативные комментарии, но мои фанаты меня защищают. Даже если кто-то не говорит что-то действительно плохое, а просто критикует мою прическу в какой-то день, фанаты пишут: «Оставь ее в покое, она прекрасна»: заботятся обо мне.
— Таким советам о том, как выглядеть, вы когда-нибудь следуете?
— О, нет! Извините, я создаю свой стиль сама и для себя.
— Но у вас есть стилист?
— Да. И я ему очень благодарна. Потому что нужно находить всю эту великолепную одежду, иногда ее дают мне дизайнеры — это очень мило.
— Недавно BBC обвинили в трансфобии, потому что они опубликовали шуточный ролик со сценой, где мужчина не хочет целовать другого мужчину, одетого в женское платье. На ваш взгляд, такие видео действительно оскорбительны?
— Я считаю, что люди должны немного притормозить. Потому что в наши дни оскорбляются из-за любой мелочи. Нужно волноваться за всех и обращать внимание на такие вопросы, но это же комедия. Если кто-то думает, что это уморительно — пожалуйста. Тем более если человек отказывается поцеловать мужчину, скорее всего, он в первую очередь гетеросексуал и точно так же отказался бы поцеловать мужчину в мужской одежде. Хотя, безусловно, есть границы, которые нельзя переходить.
— Комедии, где мужчины переодеваются в женскую одежду, существовали десятки лет назад, и никого это не смущало. Почему ваше выступление на Евровидении тогда вызвало столько споров? Потому что это не юмор?
— Давайте не опускать всё до комедии. Как я сказала, есть рамки. Но это искусство. И всё, что происходит на сцене, я воспринимаю как нечто артистическое. Это мое художественное выражение себя — то, что я хочу делать на сцене. И насколько знаю, я не причиняю кому-то боль своим внешним видом. Хотя если у кого-то течет от этого кровь из глаз, я извиняюсь. В конце концов у этих людей должно быть столько свободного времени, чтобы думать обо мне, что я даже должна сказать им спасибо.
— Вы выступаете в образе Кончиты уже несколько лет. Как именно вы его придумали?
— Всё началось с шутки. Меня пригласили на шоу бурлеска, которое проходило каждую субботу, и спросили, не хочу ли я там петь. Я ответила, что буду рада и хотела бы делать это в образе дрэг-квин. Весело, к тому же я люблю принарядиться, а это была неплохая возможность заниматься этим каждую неделю. А потом я подумала: нужно побриться. Но я не хотела выглядеть как 12-летний мальчик до конца своих дней и решила стать бородатой женщиной. Мне нравится, как мое лицо выглядит в макияже и с бородой. С тех пор этот образ разросся, и внезапно я обнаружила себя стоящей на этой огромной сцене — победительницей Евровидения.
— Недавно вы говорили, что хотите расстаться с Кончитой и придумать себе новый образ. Какой именно?
— У меня никогда нет плана. Я сказала это, потому что есть столько всего, что бы я хотела попробовать. И для этого мне необязательно нужны парик и накладные ресницы. Например, я бы хотела снять кино или придумать свой дизайн мебели, — чтобы заниматься этим, не надо наряжаться. Я просто хочу пробовать что-то новое. Особенно сейчас, когда наконец-то удостоена быть воспринятой серьезно. И когда я говорю, что хочу быть дизайнером мебели, мне отвечают: «Почему нет, давай пробовать».
— Но вы всё равно допускаете, что вернетесь к чему-то менее серьезному?
— Никогда не говори никогда. Если я однажды скажу «прощай» Кончите, это не значит, что через несколько лет не захочу заняться этим снова. Шер тоже говорила, что уйдет на пенсию, но всё еще поет.
— Часто ли люди из-за образа Кончиты смущаются, не зная, как к вам обращаться: как к Кончите или Тому?
— Да, люди потом рассказывали мне историю того, как впервые встречали меня и думали: «Должен ли я говорить „Том“ или „Кончита“, „он“ или „она“?». Раньше я относилась к этому строго и четко давала понять, что сценическую персону нужно уважать. Была очень капризна в этом плане и хотела, чтобы ко мне обращались только как к Кончите, чтобы о ней говорили как «о ней». Но произошла некоторая эволюция, теперь я не против, если меня называют «Том» или «он». Сейчас для меня это абсолютно нормально.
Меня часто спрашивают, считаю ли я, что гендер — это важно. Не могу ответить на этот вопрос за всех, но для меня важно. Мне нравится как быть воплощением женщины на сцене, так и гомосексуальным мужчиной по жизни.
— Вы ориентируетесь на кого-то из современной популярной культуры?
— Для меня ролевая модель — это Виктория Бекхэм. Она начинала карьеру как участница одной из наиболее известных и успешных девичьих групп (Spice Girls — прим. «Бумаги») и из образа громкой, развязной, дерзкой жены футболиста выросла в утонченную женщину, которая представляет один из важнейших модных брендов мира. Не знаю ее лично, но, насколько могу судить по ее интервью и соцсетям, она при этом строгая мама, которой действительно важно вырастить вежливых детей, уважающих остальных. Я могу представить себя Викторией Бекхэм, живущей с Дэвидом Бекхэмом и вместе с ним воспитывающей детей.
— Как Кончита вы стараетесь бороться не только за права ЛГБТ, но и за права женщин?
— Я бы не сказала, что в первых рядах борюсь вместе с остальными дамами. Просто потому, что быть женщиной — это намного больше, чем одеваться как женщина и носить накладные ресницы. Но я вижу, как с ними обращаются, особенно в шоу-бизнесе. Я работала со многими великими женщинами, и часто мы делаем на сцене одно и то же, но сама получаю аплодисменты и похвалу в СМИ, а о них пишут мерзкие вещи. Ужасное неравенство. Это так меня злит: сексизм и эйджизм — такое ощущение, что эти проблемы касаются только женщин. Или, например, мужчины и женщины получают разные зарплаты. В этих ситуациях понимаю: «Да, забыла: я ведь мужчина».
— Но вам лично тяжело быть женщиной? Пусть даже только на сцене.
— Той картинки, которой ожидают от женщины, так трудно добиться. Женщины — в представлении мужчин — должны носить высокие каблуки 24 на 7. Женщина должна быть супергероиней. Сексуальной — но не слишком сексуальной. Умной — но не слишком умной. Кажется, что нет ничего, что вы как женщина можете сделать правильно. Когда вы босс, люди говорят: «О боже, она такая сложная». Мы все знаем эти истории. Я люблю часами носить обтягивающие платья и высокие каблуки, но это так выматывает!
Интервью велось на английском языке. Использовать женский род в переводе речи Кончиты Вурст было выбором редакции
