«Репутацию художника-концептуалиста на выборах использовать не буду». Мундеп Даниил Кен — о своем аресте, борьбе со скамейками «для алкоголиков» и о том, зачем приносил коровью голову в ТИК

Даниил Кен — 29-летний депутат муниципального совета МО «Морские ворота» и член «Открытой России» — известен своими эксцентричными поступками. Он предлагал спикеру Закса «либо трусы надеть, либо крестик снять» и принес голову коровы без скальпа в ТИК, когда его сняли с депутатских выборов. 18 марта Даниил, находясь в спецприемнике, попросил о надомном голосовании — чтобы на домашнем УИКе сказать, что ни один из кандидатов ему не подходит.

Кен рассказал «Бумаге», зачем спилил скамейки в собственном муниципалитете, почему акция с головой коровы не совпала с его ожиданиями и как относится к репутации «художника-концептуалиста».

— Вы муниципальный депутат с 2014 года. Почему вообще решили тогда избираться?

— Я по образованию психолог, политикой увлекся вскоре после выпуска в 2010 году. Участие в муниципальных выборах было естественным шагом для многих политических активистов. Казалось, что в муниципальных выборах не очень сложно участвовать: более-менее недорого по ресурсам и есть реальные шансы выиграть. В отличие от больших выборов (депутатских и президентских — прим. «Бумаги»), там несколько сот голосов решают всё. Ну и я понимал, что, избравшись, буду работать лучше любого из тех депутатов, которые на тот момент были в моем округе.

До выборов сотрудничал с проектом Дмитрия Сухарева «Муниципальная пила» — до того, как проект стал частью ФБК. Проект следил за исполнением муниципальных контрактов, их соответствием принятым работам. И я шел на выборы, зная, что буду депутатом, который станет такие вещи контролировать.

— Но в итоге на муниципальных выборах всё прошло не так гладко.

— Я хотел участвовать в выборах в том округе, где живу, — МО «Светлановское». Но меня там не пускали на выборы. Воевал с ними, они против меня каких-то казаков выставляли. Конфликтные были взаимодействия с избирательной комиссией тогда. В итоге мне не дали подать документы. Впоследствии я с ними судился и выиграл суд. Суд обязал избирательную комиссию принять мои документы по истечении установленного законом срока. Но меня всё равно сняли с выборов, признав все собранные мной подписи недействительными и недостоверными. Часть этой избирательной комиссии в итоге вошла в ТИК № 22, который затем снимал меня с выборов в 2016 году.

В итоге избрался в другом округе (МО «Морские ворота» — прим. «Бумаги»).

— Как вас там приняли?

— Это был странный округ. Возможно, единственный из 110 по городу, который позволил спокойно подать документы и зарегистрироваться по закону. Единственный округ, где состоялись конкурентные выборы. Депутатами стали семь человек от «Единой России», один от ЛДПР и два самовыдвиженца: я и Сергей Винниченко.

Довольно быстро большинство поняли, что, хоть они и могут по-прежнему делать, что захотят (они ведь большинство), всё будет происходить публично. На заседания по важным решениям — например, по бюджету — стали приходить местные жители. Мне двое единороссов рассказывали, что до нас, таких публичных, заседания проходили так: собирались два раза в год, голосовали за бюджет — и в баню. А вот все эти «раз в месяц», какие-то «утверждать графики приема жителей», запросы от муниципального совета в органы власти — по факту об этом никто даже не вспоминал. Сейчас это не так.

— А что вы делаете для жителей как муниципальный депутат?

— Стараюсь освещать всё то значимое, что проходит через муниципальный совет. Закупки отслеживаю.

— Не скучно быть муниципалом?

— Честно, довольно скучно. Так получилось, что я сам себя поставил в неестественную ситуацию: работаю в округе, где не живу, не трудоустроен, никаких близких у меня там нет. Работа, которая поначалу казалась довольно увлекательной, становится рутинной. И мотивацию находить сложно.

— В 2016 году, перед выборами в Закс, прошла ваша первая акция: вы спилили скамейки в своем округе, потому что они были «пристанищем алкоголиков».

— Абсолютно бытовая история, она даже не задумывалась как какая-то акция. Я проводил встречи с жителями во дворах. И в одном из дворов есть хорошая детская площадка, там гуляет много людей, но недалеко была старая площадка с ржавыми гнилыми скамейками, там собирались алкоголики. Жители жаловались. Я решил, что если ничего с этими скамейками не сделаю, это повлияет на то, как ко мне люди будут относиться. Если не сделаю, то меня даже и не надо воспринимать всерьез. Оставил телефон и сказал: будут какие-то проблемы, звоните.

Позвонили как раз, когда сел смотреть какой-то очень интересный матч (тогда шел чемпионат Европы по футболу), и рассказали, что снова пришли алкоголики. Думаю: ну что делать, надо идти. Разогнал их; реально люди уползали, отвратительная была сцена. Понял, что скамейки надо убирать. Какие-то мужики поблизости дали спокойно инструменты, мы ночью скамейки спилили и выбросили. Я подумал, ну раз уж сделали, надо дать жителям знать. Обклеили микрорайон плакатами с циркулярной пилой: «Кен обещал, Кен сделал».

— Почему не получилось участвовать в выборах в Закс в 2016-м?

— Меня сняли с выборов из-за подписей. Забракованных подписей было примерно на 100 больше, чем допускалось. Стал выяснять, в чем проблема, и оказалось, что забраковали подписи людей, у которых по справке МВД якобы не сходятся паспортные данные. Притом что они забраковали подпись жены моего брата, подписи людей, которых мы знаем. Составили жалобу, но ТИК, не рассмотрев ее, отказал в регистрации на выборах. Городской суд потом вернул мне 10–12 подписей, а Верховный — еще 40. Для регистрации этого всё равно недостаточно.

— После этого вы принесли в избирательную комиссию коровью голову. Зачем?

— Решил уйти красиво. Есть же в литературе и кино такая традиция: свиную голову бросать. Так в свое время прямо на поле кинули голову футболисту Луишу Фигу, когда он из «Барселоны» перешел в «Реал».

В тот день я шел забирать решение об отказе в регистрации. У меня как раз по пути от дома к избирательной комиссии был мясной рынок. Свиной головы не было. Меня спросили: а вам зачем? Описал ситуацию. Они говорят: есть предложение для тебя. Отвели к холодильнику. А мне надо пострашнее и чтоб воняла. Такую нашли.

Когда пришел, получилось не совсем так, как я хотел. Думал, что вывалю на стол председателю, но пришлось выкладывать аккуратненько, потому что там сидела девушка из «Яблока», помощница [Бориса] Вишневского. Подумал, что ей будет не очень приятно. Из деликатности положил голову осторожно, чтобы не травмировать [девушку].

— Не думали потом, что это перебор?

— Некоторые мне потом говорили, что это было лишнее. Не думаю, что перебор. Это не было необходимым действием, но ничего плохого в этом не вижу. Слышал, что ТИК составил акт по этому поводу, но акт этот в итоге никуда не пошел.

— Это типичный для вас поступок?

— Не особо, нет. Для меня это был скорее нестандартный поступок.

— Еще привлекло общественное внимание ваше обращение к спикеру Закса Вячеславу Макарову, в котором вы ему предложили «либо трусы надеть, либо крестик снять».

— Так я выразил свое отношение [к его позиции] (Макаров выступал за передачу Исаакиевского собора РПЦ — прим. «Бумаги»). Общался с Макаровым только раз, в 2014 году. Тогда проходил форум молодых муниципальных депутатов Петербурга. Там как раз были все единороссы, которых протащили в муниципалитеты, просто жулик на жулике.

Там выступал Макаров, говорил, какие все молодцы. Ему можно было задавать вопросы из зала. Спросил его: я человек из «Парнаса» набрал 30 % на выборах, мои соратники набирают 1,5–5 %; а ваша партия «Единая Россия» во многих округах получила по 97–99 %. Расскажите, как вам это удается? Было видно, что он не очень доволен этим вопросом и попытался с него съехать.

— Что произошло 17 марта, когда вас арестовали в ТИК?

— Я взял направление от штаба Алексея Навального. Утром 17 марта пошел [в ТИК № 22] подавать документы [на вступление в комиссию с правом совещательного голоса]. Там было еще несколько человек с документами. Нам сказали ждать 20 минут. Они прошли. Еще 20 минут постояли. Думаю: какого черта? Там сейчас проходит заседание территориальной комиссии, членами которой мы можем стать, просто подав заявление.

Захожу — на меня сразу резко отреагировали. Человек по фамилии Богза был ближе всего ко мне, потребовал выйти. Я стал говорить с председателем [Олегом Ткаченко], и Богза меня легонько толкнул в грудь в сторону двери. Когда он второй раз потянул ко мне руку, я ее отмахнул. Это был единственный физический контакт, который произошел между нами. И Ткаченко стал кричать: всё, вызываем полицию. Документы у меня не приняли.

Приехала полицейская машина, приехал замначальника 20-го отдела полиции. Ткаченко стал говорить, что человек по фамилии Кен устроил драку и ругался матом. Публично требовал меня задержать.

Меня задержали, отвезли в отдел. Три часа просто держали, потом повезли в суд. С мигалкой прямо, красиво так доставили: спешили, нарушали правила. В суде я указал на то, что у меня нет защитника, мне не разъяснили мои права и обязанности, и на другие ошибки, после которых суд должен был вернуть протокол и освободить меня. Показания против меня дали несколько свидетелей, в том числе Богза. В итоге меня арестовали.

— Ваш адвокат на суде 22 марта заявил, что Ткаченко сводил с вами счеты. Ваша «вражда» началась в 2016-м?

— Да. Я до сих пор убежден, что с выборов ТИК меня снял незаконно и несправедливо. Они были обязаны рассмотреть мою жалобу. Я и в лицо ему говорил, и писал о том, что он жулик. Думаю, что он не принимал у меня документы и устроил эту историю с якобы нецензурной бранью и дракой, потому что не хотел, чтобы такой человек, как я, который может писать жалобы и задавать вопросы, был в составе комиссии.

— Когда вы приходили в ТИК подавать документы в комиссию с правом совещательного голоса, знали, что муниципальным депутатам нельзя в ней состоять?

— Это, конечно, казус и глупость. Я до последнего дня собирался быть наблюдателем на УИК. И просто не догадался проверить, имею ли такое право по закону.

— Как вышло, что в день выборов вас повезли из спецприемника на домашний УИК?

— Довольно случайно. И тоже я не планировал никакую публичную акцию. Прямо на входе в спецприемник меня спросили: голосовать будешь завтра? Говорю, нет. Тогда, пожалуйста, пиши отказ. Я отказался. Мне говорят, тогда будешь голосовать. Я ответил, что ни голосовать не должен, ни отказ подписывать. Решили отложить вопрос на следующий день.

Утром ко мне в камеру приходят с вопросом: что решили насчет голосования? Раз их так это беспокоит, решил разнообразить будни и потроллить. Они сказали, что урна будет где-то в час дня. Я ответил: нет, так рано я никогда не голосую, только во второй половине дня. Они чуют подвох, говорят, вот, вы будете жаловаться, что вас лишили права голоса.

Приходит начальник спецприемника и говорит: ну, хотите, хоть о надомном голосовании пишите заявление. А я по закону на это право не имею. Но раз предложили, чего не воспользоваться. Написал заявление, его удовлетворили.

Меня привезли не домой, а на УИК [по месту регистрации]. Стоял там в наручниках, смотрел по сторонам. Полицейских раздражало, что я никуда не спешу, они мне заняли очередь (там было очень людно). Пошел к стенду читать биографии кандидатов. Всё равно это интереснее, чем в камере сидеть 12 суток. Поэтому, правда, с интересом читал. Прочитал и сказал, что ни за кого из них не готов проголосовать. Они повозмущались маленько. Я ответил, что вообще просил о надомном голосовании — дома, может, и проголосовал бы: родные стены помогают.

Видел, что полицейские в замешательстве, предложил им еще в ТИК заехать, чтобы всё прояснить. Но они уже поняли, что я издеваюсь немножко, так что повезли меня обратно.

— После этой «акции» Навальный назвал вас художником-концептуалистом.

— Забавно, но это просто ироничная реплика и всё.

— То есть вы не считаете, что вы акционист?

— Нет, 100 % нет.

— И никаких творческих планов в этом направлении?

— Нет. Ну, может быть, что-то ситуативное.

— В 2019 году будут муниципальные выборы. Что-то планируете?

— С большой вероятностью буду собирать команду для участия в выборах в Светлановском округе. Репутацию художника-концептуалиста на выборах использовать не буду.