У научно-популярного канала Utopia Show на YouTube почти 1,5 млн подписчиков. Его ведет выпускник ГИТИС Евгений Попадинец: он снимает ролики, разоблачающие мистику и псевдонаучные теории — например, об отрицании ВИЧ.
«Бумага» поговорила с блогером о том, почему на YouTube становится популярным научпоп, как говорить о науке с молодой аудиторией и почему люди хотят верить в конспирологию.
— Ты занимаешься разоблачениями мистики, экстрасенсов и прочего. В детстве или подростковом возрасте ты верил в это?
— Да. Изначально мой контент на YouTube мог быть совершенно другим. Мой первый выпуск был про Зону 51, о которой я хотел рассказать, потому что искренне верил в детстве. Готовясь к видео, начал разбирать эту тему и понял, что что-то не сходится. То, что я в детстве читал в книгах об НЛО, не совпадает с информацией, которую можно найти в интернете.
В детстве у меня было мало информации. Я вырос в деревне и читал только те книги, которые уже у кого-то были. Что-то вроде «100 великих тайн», «Загадочные существа» и прочее. Конечно, я думал, что всё написанное в них — правда. У меня просто не было другой информации, компьютера и интернета. Однако были книги — как им не верить? Я считал их последней инстанцией.
— Во что тебе хотелось верить больше всего?
— Именно в инопланетян. Зону 51 я выбрал, потому что у меня мурашки по коже шли, когда я думал, что в Америке где-то есть секретная лаборатория, в которой хранят тела инопланетян.
Сейчас я уверен, что публикации про Зону 51 — выдумки, но до сих пор хочу верить, что есть внеземной разум. Было бы очень грустно, если бы мы были одни во Вселенной.
— Почему ты вообще решил стать видеоблогером?
— Я всегда выбирал занятия, которые так или иначе связаны с медийностью и приводят к популярности. Окончил актерский институт, снимался в фильмах и сериалах, играл в театре, но мне этого стало мало. Да и режиссеры на кастингах у нас часто берут каких-то своих знакомых, поэтому в больших проектах у меня не получалось участвовать. В театре платили мало, поэтому я постепенно отошел от этого. Выбрал в качестве хобби музыку, научился играть на гитаре и провел пять лет в группе, которая собирала клубы по 200–300 человек. Затем понял, что с рок-музыкой в России тоже особо каши не сваришь, и занялся фотографией.
В какой-то момент всего этого стало мало и я подумал, что могу вернуться к тому, чем занимался в детстве: мы с друзьями снимали какие-то видосики во дворе и выкладывали их во «ВКонтакте». YouTube как площадку мы тогда не знали, но я все-таки решился зайти на нее. Три года обдумывал идею, потом решил делать. Хорошо, что начали.
— Почему ты выбрал такую тематику для своего шоу?
— Изначально я хотел делать про мистику, рассказывать какие-то интересные мне вещи, сделать ролик про снежного человека и Зону 51. Хотел подходить к этим темам с разных сторон, приводить разные мнения, но в итоге подводить к тому, что, скорее всего, всё это существует. Но в процессе подготовки понял, что ошибался, и полностью поменял свое видение проекта — захотел разбирать всё с научной точки зрения, сейчас для меня нет других авторитетов.
Но никогда не говорю, что я и мои данные — истина в последней инстанции. Я ведь тоже многого не знаю: просто нахожу интересную тему, изучаю ее и рассказываю, что узнал.
— До этого ты увлекался наукой?
— Нет, плотно интересоваться начал во время работы. Просто увидел, что постоянно сталкиваюсь с тем, что наука вполне может объяснить что-то якобы загадочное. И не просто каким-то фантомным выражением вроде «ученые выяснили», а наоборот, можно прочитать исследование, посмотреть статистику и другие данные. Это не просто чьи-то слова.
— Вы начинали делать видео вместе с братом. Первые ролики делали на коленке?
— Не сказал бы. Наоборот, для 2015 года это было хорошее качество. У меня тогда была своя фотостудия — я уже профессионально занимался фотографией — и это дало нам какое-то качество. Конечно, не было денег на киношный свет и понимания, как монтировать, но с камерой всё было в порядке.
— Сколько сейчас человек вместе с тобой работает?
— Начинали мы вдвоем, но практически сразу у меня появилась девушка, которая стала частью команды. Сейчас нас трое и расширяться мы не планируем. Я хотел нанять человека, который будет монтировать, но потом понял, что примерно 20 % идей и шуток появляются у меня именно на этапе монтажа.
— Ты сразу задумывал канал как бизнес-проект?
— Нет, конечно. У меня не было идеи заработать, но я изначально поставил цель — 100 тысяч подписчиков. Не знаю, откуда именно такая цифра, но меня категорически не устраивали 5 тысяч аудитории, которые были у меня на протяжении первых двух лет работы. Мне хотелось большую аудиторию. Всё, что я делаю, это пересказываю научные вещи, но со своим посылом. И мне нравится это делать для людей. Даже если бы сейчас YouTube не приносил денег, я бы всё равно занимался этим, как и год назад.
— Когда и как у тебя появилась большая аудитория?
— Почти два года ничего не менялось, аудитория составляла 5 тысяч человек. Наверное, как у многих на YouTube, кардинальные изменения произошли благодаря скандалам. Я сам в них не участвовал, но когда был конфликт Николая Соболева и Афони, снял ролик о своем знакомстве с ними обоими. Ничего особенного, но Коля Соболев запостил его — и как по взмаху волшебной палочки меня начали замечать другие блогеры. Канал стал расти, в какой-то момент входил в топ-10 самых быстрорастущих каналов мира.
Успех моего канала и еще нескольких шоу, связанных с наукой, привел к тому, что научпоп на YouTube сильно опопсел. Никто не хочет ни в чем разбираться, но все хотят делать научпоп. Я знаю достаточно много примеров, когда блогеры делали, например, кинообзоры, а потом резко перешли на научный контент. Есть теория, что научпоп — это запрос аудитории, которая взрослеет и хочет видеть более умный контент.
— Тебе не хотелось бросить всё на этапе 5 тысяч подписчиков?
— Были мысли, конечно, но девушка отговаривала. Говорила оставить в качестве хобби, да и мне самому приятно сделать и загрузить видос. Помню, как визжал от восторга, когда появились первые 10 тысяч просмотров. Но к хорошему быстро привыкаешь: раньше 10 тысяч было классно, а теперь миллион — это обычно. К сожалению, привыкание произошло очень быстро.
— Помнишь свои ощущения, когда еще вчера снимал видео для 5–10 тысяч, а через неделю — для сотен тысяч?
— Когда меня впервые упомянули на большом канале — кажется, тогда в одном из видео Соболев сказал, что смотрит меня, — я был в магазине с братом. Я так обрадовался, что начал кричать на весь магазин «Нас запостили!».
Главная разница между 5 тысячами и 1,5 млн состоит в том, что теперь я могу посвятить этому свое время и мне не нужно заканчивать. Плюс стало больше ответственности, поэтому сейчас каждый ролик я отдаю ученым на проверку. Мне хочется, чтобы в этом плане всё было максимально круто.
— Сейчас для тебя YouTube — основная деятельность?
— Да, я оставил всё остальное.
— Твое отношение к видео из-за этого изменилось?
— Совершенно нет. Я, конечно, прокрастинатор, но при этом не могу жить без поиска информации. Просыпаюсь, и если мне нечем заняться, иду смотреть, что интересного появилось, начинаю разрабатывать какую-то тему, которую давно наметил. Не могу представить себе жизнь без монтажа и загрузки видео. Когда нажимаю кнопку «Опубликовать» — это кайф.
— А твое видение цели проекта как-то изменилось?
— Всё еще хочу рассказывать людям то, что раньше не знал. Уверен, что те, кто пишет в комментариях «Это очевидно», тоже чего-то не знают. Меня заботит и тема просвещения — например, я понимал, что мне просто необходимо рассказать о ВИЧ-диссидентах.
— То, что ты начал много зарабатывать на своих видео, как-то изменило процесс работы?
— У меня нет задачи заработать на YouTube очень много, но, естественно, мне нужно жить и обновлять аппаратуру. Все деньги уходят только на это. Я осознанно не вставляю рекламу в свои большие ролики, такие, как про ВИЧ-диссидентов. В свои главные большие видео о науке или разоблачении мистики я не буду вставлять рекламу. Мне кажется, что этим просто разрушу атмосферу.
— Доходы от это сильно страдают?
— Конечно. Я не зарабатываю миллионы в месяц, как другие блогеры, хотя мог бы. Но мне хватает и того, что есть.
— Эти деньги сравнимы со средней московской зарплатой?
— Это намного больше обычной зарплаты, но всё равно намного меньше того, что получают другие блогеры с такой аудиторией, как у меня. Но я не стал бы ничего менять, мне хватает.
— Как ты выбираешь темы для разоблачений?
— Очень субъективно. Если тема мне интересна, я начинаю ее разбирать. У меня всегда заранее записаны темы, которыми хочу заняться. Сейчас их около 20, и я смотрю и думаю, что сейчас может хорошо зайти. Среди них, например, известная городская легенда о радиостанции УВБ-76 и сонный паралич. Их я уже почти сделал.
— Как ты собираешь информацию?
— Раньше было намного проще. На начальном этапе было достаточно прошерстить первые три странички выдачи Google на русском языке. Почитал, всё понял, сделал видео.
Сейчас всё намного сложнее. Разработка одной темы занимает примерно две недели и поисковиками, конечно, не ограничивается. Я уже знаю сайты, которые мне не соврут: Nature, Lancet и British Medical Journal. Вероятность ошибок на этих сайтах минимальна.
Если говорить о мистике, то тут всё глубже и труднее. Нужно по крупицам собирать информацию из разных мест, делать что-то вроде расследования — на это в среднем уходит две-три недели.
— Какие правила работы с информацией ты можешь назвать основными?
— В первую очередь всё и всегда нужно перепроверять. Должно быть много источников, даже не два. Плюс не должно быть авторитетов, которым ты безоговорочно веришь. Даже в науке все друг с другом спорят и приводят свои доказательства. И я не говорю, что что-то правдиво на 100 %, а рассказываю о том, что, скорее всего, дело обстоит так или «большинство исследований говорят об этом». Верить полностью никому не нужно. Уж точно не мне.
— Была какая-то мистическая тема, во время работы над которой ты подумал, что, возможно, всё это правда?
— Очень грустно, но такой темы не было. Ученые или эксперты уже давно нашли какое-то логичное объяснение по всем темам, что я разбирал. Если какая-то подобная тема появится, я, конечно, сделаю ролик про это и скажу, что, кажется, всё это правда. Пока близкой к этому была только история с перевалом Дятлова. Там до сих пор непонятно, что случилось, я просто пересказал в видео все основные версии.
— Почему ты решил сделать видео про ВИЧ-диссидентов?
— Я давно знал о существовании диссидентов: моя учительница по русскому языку всему классу говорила, что этого вируса не существует. И главное, что по закону диссиденты не несут никакой ответственности за такую пропаганду. Предполагается, что только в 2019 году ее, возможно, введут, но только административную и не слишком суровую.
Как устроено онлайн-сообщество ВИЧ-диссидентов и зачем его активисты убеждают новичков отказываться от терапии?
paperpaper.ru
Рассказывает социолог
Ролик я решил делать после того, как два месяца назад случайно узнал, что вся информация о ВИЧ, в которую я верил в детстве, — просто городские легенды. Все эти мифы не выдерживают никакой критики с точки зрения науки, и я захотел рассказать об этом. Это полезно и детям, которые не знают правды о ВИЧ из школьной программы, и взрослым, которые всё забыли или продолжают верить в легенды. ВИЧ-диссидентство — опасная вещь, прямая угроза. Они умирают из-за своей веры. И если я хоть одного человека переубедил своим видео, буду счастлив.
В дальнейшем хочу продолжать делать такие общественно значимые темы. Если увижу, что разбор какой-то подобный темы может помочь, то сделаю всё, чтобы ее разобрать. И, конечно, как и в случае с диссидентами, привлеку как можно больше людей из научной среды. Потому что сам-то я в науке никто, конечно.
— Ты уже понял для себя, почему люди верят в теории заговора?
— Если говорить о такой проблеме, как ВИЧ, то когда у человека его диагностируют, естественно, он не может в это поверить. Тема ВИЧ всегда ассоциировалась с маргиналами: наркоманами, людьми с нетрадиционной сексуальной ориентацией и так далее. В России этих людей не любят и хотят [от них] всячески дистанцироваться. И когда ВИЧ диагностируют у какого-нибудь предпринимателя, тот думает: я не маргинал, не может быть, чтобы я заразился. Он не знает и не хочет знать, что уже давно это не болезнь маргиналов — в зоне риска все. Ему нужно найти людей, которые скажут, что у него нет ВИЧ. И если человек не скептик, то, скорее всего, поверит, что вируса не существует, а все научные статьи проплачены правительством. И проверять ничего не будет.
— А в мистику?
— Тут ответ прост: люди не верят, что в жизни на самом деле всё так скучно. Им хочется жить в сказке, верить, что существует что-то еще, даже если они этого боятся.
— Ты фанат фильмов ужасов. Как с этим уживается твой скептицизм?
— Не вижу противоречия. Я просто кайфую, когда смотрю классный фильм ужасов, и сам в будущем хотел бы снять такой. Мне нравится, когда у фильма остается послевкусие и ты немного чего-то побаиваешься, хотя мозг и понимает, что тебе ничего не угрожает.
Бывает весело, когда прихожу на какой-нибудь квест. Ведь в своих видео я скептик, но вот свет выключается, играет страшная музыка — и начинаю хвататься за свою девушку или брата, потому что мне стремно. Мне нравится, когда страшно.
— Какой твой любимый фильм ужасов?
— Сейчас фильма ужасов, который сильно меня напугает, нет, но когда-то — еще до открытия канала — им была первая часть «Паранормального явления». Смотрел его в плохом качестве и переводе, там было написано «Основано на реальных событиях» — и я реально думал, что смотрю настоящую запись. В тот вечер это настолько сильно меня напугало, что я не мог выйти из комнаты даже в туалет.
— За три года работы над каналом ты стал скептиком?
— Нет. Например, я не атеист, а агностик. Никто пока не может дать точный ответ, кто всё создал, это фундаментальная тема. Ученые говорят — Большой взрыв, другие — бог. И мы не узнаем, пока не умрем. Я не обладаю достаточной информацией, поэтому, наверное, пока не очень боюсь смерти.
— У тебя есть любимая теория заговора?
— Да, теория о том, что над главами стран есть кто-то, кто ими управляет, типа рептилоидов. Не то чтобы я собираюсь это разоблачить, это невозможно, но о таком забавно думать. Это сродни теории о плоской Земле. Такие люди как сектанты, их бесполезно переубеждать. Хочу сделать об этом шуточный ролик к 1 апреля.
— У тебя есть кумир среди скептиков или ученых?
— Среди блогеров мне нравятся каналы Vsauce, особенно Vsauce3, где с точки зрения науки круто и нескучно рассказывают о каких-то серьезных вещах и о том, например, мог бы Тор летать со своим молотом.
Среди ученых для меня номер один, наверное, Карл Саган. Я читал его книгу «Наука как свеча во тьме», где он разоблачает мифы, это мне очень по душе. Вообще, здорово, когда ученые не только читают скучные лекции, но и идут в народ.
— Тебя смотрит много несовершеннолетних?
— У нас нет точной статистики: подростки, которые хотят посмотреть взрослый контент, ставят в своем профиле, что им исполнилось 18 лет. В итоге, по статистике, у меня 80 % аудитории — 18–24 года. Многие научпоперы обижаются, когда говорят, что их смотрят дети, а я не против. Это круто, я хотел бы рассказать им то, чего сам не знал в детстве. Пусть у них будет альтернативная точка зрения.
— Кого бы ты выделил из русского научпопа? Не важно, на YouTube или, допустим, в книгах.
— Александр Панчин — биолог, который был у меня в ролике как эксперт. Всем советую почитать его книги. Мне нравится канал Geo, он очень старается, сейчас у него около 100 тысяч подписчиков. Очень хорошо разбирает темы Валентин Конон с TrashSmash.
— Ты интересуешься наукой — вне работы для канала?
— На YouTube я смотрю в основном развлекательный контент, а научпоп читаю. Подписан на Naked Science, «Популярную механику», Nature, Lancet и так далее — только про науку и читаю в интернете. Сейчас мне кажется, что я должен посвятить этому свою жизнь. По крайней мере, пока YouTube не загнется; ведь есть такая вероятность, мы же не знаем, что будет дальше.
У меня громадье планов на будущее. Хочу запустить свой продакшн, хочу снимать сериалы и кино внутри YouTube о науке, хочу делать конференции и лекции, а потом — продакшн на уровне Discovery. Знаю, что когда-нибудь это сделаю, просто нужно время. Пока делаю то, что заходит, но как только увижу, что люди перестали это смотреть, всё выйдет на новый уровень.
— Говорят, что YouTube — новый телевизор. Ты тоже так считаешь?
— Я бы вообще не стал сравнивать, очень разные платформы. На телевидении много такого, что нельзя повторить на YouTube из-за недостатка денег. Но зато на YouTube качество перемешано с творчеством. В любом случае мне кажется, что в будущем телевидение загнется, его уже сейчас не смотрит молодежь, вряд ли эта ситуация изменится потом.
— Как ты относишься к тому, что на YouTube полно блогеров, которые, наоборот, вызывают духов и прочее?
— Смотрю на это с иронией. Ничего не имею против такого контента. Есть спрос — есть предложение. Виноват не контент-мейкер, виноваты люди, которые это смотрят. Но аудитория взрослеет и, мне кажется, люди перестанут это смотреть, когда вырастут.
— Но на телевидении есть «Битва экстрасенсов», она рассчитана как раз на взрослых.
— Да, потому что сегодняшних взрослых легко облапошить. Но сейчас другое поколение, которое с детства имеет доступ к альтернативной, критической точке зрения на все эти явления.
— Как думаешь, в России больше распространены теории заговора, чем в других странах?
— Нет, мне, наоборот, кажется, что все они зарождаются в Америке, а потом приходят к нам и адаптируются. Со СМИ, мне кажется, везде одинаковая ситуация. Взять, например, канал «Рен ТВ»: там есть и что-то нормальное, и полная дичь. То же самое с каналом History. В одном фильме тебе расскажут какую-то достоверную информацию, а через два часа в другой программе скажут, что пирамиды построили инопланетяне.
— По твоим роликам может показаться, что ты считаешь, будто люди, которые верят в мистику, тупые. Это так?
— Совсем нет. Я не стал думать о людях хуже, когда начал этим заниматься, обожаю людей. Меня просто очень удивляет, что они сутками обсуждают в соцсетях снежного человека, хотя могут за час найти всю достоверную информацию о том, что это выдумки.
— Тебе не кажется, что со скептическим взглядом на реальность просто скучнее жить?
— Нет. Мне кажется, что, например, особенности работы мозга гораздо интереснее всякой мистики. Зря люди думают, что без потустороннего в мире нет ничего непонятного. Есть мозг, квантовая механика, океан, космос, который меня лично интересует больше всего. Можно очень долго перечислять.
— Может быть, такая тяга к иррациональному просто в человеческой природе? Не бессмысленно ли бороться с этим?
— Может быть, и в природе, но бороться точно есть смысл. У меня полно комментариев о том, что люди посмотрели мой ролик и изменили мнение о чем-то.
