Центр цифровой трансформации «Цифергауз», который открылся в «Доме 12» на Новой Голландии, — новый проект «Газпром нефти». Здесь располагаются галерея диджитал-арта с работами современных художников, коворкинг для IT-специалистов, лаборатории с роботами и лектории.
Архитектурную концепцию разработало бюро VOX Architects: перед авторами стояла задача создать современное пространство, сохранив исторические элементы здания. «Бумага» поговорила с главным архитектором бюро Борисом Воскобойниковым и руководителем отдела Марией Ахременковой: они рассказали, чем необычен «Цифергауз» и как меняющийся свет и помещения-трансформеры превращают его в «живое пространство».
— «Цифергауз» находится в историческом здании. Был ли у вас ранее опыт работы с подобными объектами?
Борис Воскобойников: Мы одни из первых в России начали работать с историческими зданиями. В начале двухтысячных реконструировали фабрику «Красная Роза». В дальнейшем занимались проектом реконструирования Даниловской Мануфактуры. Для нас здесь не было ничего особенно неожиданного.
Все эти здания находятся под исторической охраной. Например, Даниловская Мануфактура была возведена во второй половине XIX века, а Новая Голландия — в XVIII веке. Конечно, ценность здания велика.
Мария Ахременкова: Из-за этого проектирование было усложнено: нельзя было просто ломать [элементы исторической постройки]. Концепция создавалась недели три, а проект занял девять месяцев.
— Как вы считаете, почему «Газпром нефть» решила взяться за восстановление и обустройство исторического здания на острове, а не создать современный бизнес-центр или арендовать один из существующих?
БВ: Это понятно. «Цифергауз» создавался для того, чтобы контактировать с разными группами населения, популяризировать сервисы и деятельность компании. Эта локация очень правильно выбрана, тем более, что Новая Голландия постепенно обживается и принимает европейский вид.
— В каком состоянии было здание в тот момент, когда вы начинали работу?
БВ: В целом это была абсолютно голая коробка. Когда мы туда зашли, уже была готова кровля, но отсутствовали окна, лестницы.
— Удалось ли сохранить историческую кирпичную кладку?
БВ: Кладка сохранилась полностью. Но поскольку кирпич — материал пористый, то под влиянием окружающей среды, выхлопных газов и печного отопления, которое использовалось в течение двух веков, он сильно загрязнился и требовал серьезной очистки. Для этого управляющая компания, которая развивает остров, привлекла реставраторов.
Кроме того, нужно понимать, что двести лет назад никто не планировал делать здесь вентиляцию — и в этом главная сложность. Ее проектирование потребовало дополнительных усилий, ведь важно было сохранить высоту потолка. Мы прижали подшивные потолки к нижней части сводов, а каналы вентиляции, проходящие вдоль стен, [прикрыли] зеркальными коробами.
Изначально это были склады для корабельного леса, не предназначенные для пребывания здесь людей. В начале XVII века эти склады были сделаны из дерева — позже на их месте построили кирпичные.
МА: В нашей концепции есть дань историческому наследию здания. В инновационном центре «Цифергауза» мы установили композиции, где сосны как будто бы прорывают все перекрытия.
БВ: Да, они словно проросли сквозь века.
— Петербург — город с морской историей, да и здание «Цифергауза» связано со флотом. Обыгрывается ли морская тема в интерьерах?
БВ: Безусловно. К работе над проектом мы привлекли студию Андрея Шелютто — известного графического дизайнера, который работает с Эрмитажем и со многими другими организациями в Петербурге. Он с интересом включился в этот проект, и само название «Цифергауз» — это его детище. В нем есть параллели с пакгаузом и цейхгаузом. В петровские времена, когда голландцы и немцы активно участвовали в развитии России, эта лексика прочно вошла в русский язык и культуру Петербурга.
Андрей Шелютто создал панно, которые располагаются в местах перехода между этажами: во фресках воплощаются каждая из букв слова Цифергауз. Сюжет рисунков посвящен флагам, обозначающим ту или иную букву на русском флоте. Кроме того, на некоторых панно зашифровано целое слово, команда или понятие на манер стенографии. Таким образом визуализируется морская азбука, а расположения и композиция картин превращаются в квест.
— Как вы совмещали новые идеи с наследием здания?
БВ: Очень важно было ввести в интерьер те элементы, которые могут контрастировать [с кирпичом] и, в то же время, нивелировать его влияние. Большое количество красно-оранжевого цвета может влиять на состояние человека как возбуждающе, так и депрессивно, от этого очень быстро можно устать.
В концепции «Цифергауза» большое значение играет прозрачность интерьера. Эта прозрачность достигнута за счет стекла и многослойной структуры потолка. Преломление воздуха и света дает возможность создать иллюзию присутствия солнечного света. Для этого мы применили систему освещения tunable white, которая меняет оттенок света в течение времени и приближает его к естественному для этого времени дня. Большое внимание уделено [качеству] воздуха: очистке, охлаждению, обогреву.
— В здании предусмотрены раздвижные стены и арочные перегородки-вертушки. Для чего это сделано?
БВ: [Мы хотели создать] трансформируемый проект с максимально взаимозаменяемыми пространствами. Например, в пространстве цифровых лабораторий есть подвижные переговорные [с раздвижными стенами], которые можно организовать в процессе работы для общения вдвоем.
МА: А лекторий может объединиться с арт-галереей. Наша философия заключается в том, что нужно уметь быстро адаптироваться под обстоятельства. Здесь всё меняется, передвигается. Это живое пространство, а не мертвая дизайн-концепция. Оно готово к чему угодно.
Помимо раздвижных стен в «Цифергаузе» предусмотрено много других фишек для удобства сотрудников. Есть капсулы сна, в которых можно закрыться и поспать. Есть комнаты тишины, где можно закрыться и поработать — или посмотреть в окошко и отвлечься от суеты. Кроме того, на рабочих столах предусмотрен подъем столешницы, ведь у всех людей разный рост.
— Почему галерея диджитал-арта находится именно на третьем этаже? Не будут ли гости и работники «Цифергауза» мешать друг другу?
МА: Нет, потому что в «Цифергаузе» предусмотрено разграничение потоков резидентов центра и посетителей галереи — для них спроектированы отдельные входы.
К работе над галереей мы советовали привлечь «Инверсию» — компанию, которая внедряла интерактивные технологии в Музее толерантности в Москве и в Ельцин Центре в Екатеринбурге. В галерее эти технологии тоже используются: они помогают совместить реальность и цифровое искусство. Например, предусмотрена система, позволяющая закрыть все источники света в помещении и транслировать изображение с движущихся проекторов на потолке.
— В «Цифергаузе» используются «зеленые» технологии. Расскажите, пожалуйста, какие именно?
БВ: Например, экономичная технология освещения. Датчики света учитывают время дня и то, насколько темно в помещении, — соответственно, свет регулируется, что помогает экономить на электроэнергии.
МА: Еще стоят датчики, определяющие, находятся ли в пространстве люди. Например, если их нет, то вентиляция выключена. С появлением людей подается необходимое количество воздуха. Кроме того, некоторые материалы созданы из вторсырья — ковролин и покрытия. [В здании] нет ничего, что загрязняет окружающую среду.
— Какие локации в «Цифергаузе» стали самыми вашими любимыми?
БВ: Верхний четвертый этаж с мансардой, там больше всего света и расположен сад с растениями, где можно отвлечься от работы.
МА: Мое любимое место — большой лекторий на третьем этаже. Там получилось сохранить все своды, что было очень сложно, — и при этом добавить совсем немного элементов, чтобы получить современное и технологичное пространство.
