Один из популярных молодежных клубов Петербурга «Ионотека» на Лиговском проспекте открыл организатор вечеринок «Шум и шлюхи» Александр Ионов. До этого он 15 лет жил в США — получал пособие по безработице, а позже устроился разработчиком в банк в Сан-Франциско. Накопив денег, в середине нулевых Ионов вернулся в Петербург.
Как «Ионотеку» открыли за несколько недель, почему Милонов обвинял Ионова в антисемитизме, что создатель клуба отвечает, когда его обвиняют в развращении молодых людей, и как записывали первый альбом певицы Гречки? «Бумага» рассказывает про Александра Ионова и его клуб.
Три года назад начинающий продюсер и организатор музыкальных фестивалей Александр Ионов открыл в Петербурге андеграундный клуб «Ионотека». Сейчас в выходные в нем стабильно собирается по 300 молодых людей от 18 до 25 лет.
Один из самых популярных коктейлей здесь — «Ионосфера» за 100 рублей: водка, вишневый «Блейзер» и мятный сироп. Среди постоянных посетителей — поэт Леха Никонов и солист Red Samara Automobile Club Феликс Бондарев.
В группе клуба во «ВКонтакте» сообщается, что это «храм настоящего безумия и слэма», «богемное шугейз-подполье» и «самое секретное место в Петербурге» с «танцами для девушек, бомжей и инвалидов».
Одним из основных принципов «Ионотеки» ее создатель Александр Ионов считает возможность самовыражения: это место, где молодые люди «могут укрыться от достаточно тяжелого внешнего мира и полностью раскрыться»:
— Лучше пусть тусуются здесь, чем режут руки дома или в парадных.
Посетители описывают «Ионотеку» по-разному: и как лучшее место в Петербурге, и как «грязный маргинальный» клуб.
Первый адрес «Ионотеки» — мрачный подвал на Мучном переулке, 2 — с низким потолком, красными стенами и часто затопленными туалетами. Через год клуб перебрался в помещение в 12-м корпусе во дворах Лиговского проспекта, 50. А в марте 2018-го из-за жалоб соседних заведений «Ионотека» переехала в здание ниже по улице. Теперь в компактном трехэтажном здании стоит десяток диванов, а в кранах уборных даже есть вода; в предыдущем месте умывальники стояли «чисто символически».
«Игра в панка», музыка и вынужденная эмиграция
Александр Ионов родился в 1973 году в Ленинграде. После школы поступил в медицинское училище, где, как он вспоминает, ему легко давались гуманитарные предметы, особенно латынь. Большую роль тогда для него играла музыка.
— Когда в 14 лет мне диагностировали депрессию, у меня появились навязчивые мысли прославиться, стать рок-звездой, — рассказывает Ионов.
Еще до этого, увидев по телевизору гитариста «Карнавала» и солиста Roxette, Ионов стал «играть в панка»: взбивал волосы для панковских причесок, носил белые парусиновые брюки с черными рабочими ботинками и зелеными шнурками, похожими на Dr. Martens.
В 13 лет его выгнали из музыкального кружка «из-за отсутствия слуха». После этого Ионов начал обучаться самостоятельно, брал уроки у друзей. В 15 он создал свою первую панк-группу «Бычий глаз»: подростки собирали инструменты по всей Ленобласти, репетировали дома, записывались на кассетный магнитофон и «музыкально ориентировались на „Аукцыон“, „Ноль“ и „Букву О“».
— Стыдно говорить, но я даже обрадовался, когда погиб Цой: думал, пришло мое время славы, — смеясь, рассказывает он.
Рассказывая о том времени, Александр часто вспоминает бабушку — заслуженную учительницу СССР. По его словам, их отношения были похожи на ситуацию, описанную в романе Санаева «Похороните меня за плинтусом»: по сюжету, властная бабушка Нина Антоновна недовольна даже мелочами, ругает главного героя и приписывает вину за все беды окружающим.
Ионов говорит, что с бабушкой проводил больше всего времени и именно она повлияла на его характер: «Уставшая приходила из школы, а я дома в панка играл. Бабушка была очень сложным человеком и гениально совмещала глубокий интеллект и знания с достаточно примитивным домашним насилием. Ребенком я ее боялся». Александр считает, что теперь может понять «и панков, и наркоманов, и подростков с проблемами дома».
В 1991 году 17-летнему Ионову неожиданно сообщили, что он переезжает в другую страну.
— Всё изменилось, когда мама по финансовым причинам решила перебраться на ПМЖ в США. Я очень хотел остаться: у меня здесь была девушка, своя рок-группа, мечтал поступить в институт, стать врачом. Но мать авторитетно заявила, что в России меня непременно заберут в армию и изнасилуют анально. Сейчас бы я на такое не повелся. А тогда смалодушничал и послушал мать.
Как позже узнал Ионов, бабушка поставила матери условие, что подпишет нужные для выезда из страны документы, только если Александра выпишут из квартиры и он навсегда покинет Россию. «По сути, я был заложником ситуации: мать строила свое будущее в новой стране, а я стал какой-то откупной для выезда туда».
Жизнь в Сан-Франциско, пособие по безработице и работа в крупных банках
В США Ионов продолжить обучение в колледже не смог: не было денег. Вместе с матерью жил в Сан-Франциско, и сначала ему там даже нравилось. «Если появлялись мысли о возвращении в Россию, я сразу же отгонял их, потому что хотел быть сильным», — говорит он.
В 18 лет, через несколько месяцев после переезда, Александр устроился охранником в выставочный зал, снял комнату и съехал от матери навсегда. В то время у него было «отторжение всего эмигрантского»: молодой человек не говорил по-русски и старался общаться исключительно с американцами.
Когда через несколько месяцев Ионова уволили, он пошел за пособием по безработице.
— Помню, практически каждый день тогда стоял в огромной очереди с кучей негров, бомжей, наркоманов и всяких low life. Не думаю и не думал, что сам лучше их, конечно: я был среди этой толпы, вместе с ними получал талоны на питание. Но мне 18-летнему было очень неприятно стоять с этими людьми определенного запаха. Это меня изменило, — рассказывает он.
Ионов уверен, что тогда узнал о «настоящей жизни в Америке».
— Очень не люблю Довлатова после жизни в США и люблю Лимонова, — объясняет Ионов. — Лимонов, несмотря на свое пижонство и пафос, хотя бы пишет правду: всякую жесть про еду из помоек и анальный секс на задворках Нью-Йорка. А Довлатов — только добрые еврейские анекдоты, как Жванецкий; к настоящей жизни в Америке эта писанина никакого отношения не имеет.
Найти работу Ионову удалось лишь через четыре месяца. Сначала медбратом «на самой низкой должности», потом — кассиром в магазине. В 19 лет он съехался с девушкой, которая была на пять лет старше, у них родился ребенок, но через год гражданского брака они разошлись.
Александр говорит, что после этого начал заниматься творчеством и писать песни, а не «постоянно искать деньги, чтобы просто выживать». Он устроился водителем грузовика, ездил по Калифорнии, а в свободное время развозил музыкальную аппаратуру по репетиционным точкам и клубам.
— К 25 годам одиночество начало заедать — и был второй брак. Шаблоны надавили, и я решил, что нужно браться за голову, — говорит Ионов. — Пошел на курсы IT, чтобы изучать программирование и тестирование. Первую работу в сфере программирования удалось получить лишь к 2000 году (спустя два года — прим. «Бумаги»).
Ионов работал в системе безопасности «одного из крупнейших банков» в Сан-Франциско. «Там дослужился только до небольших руководящих должностей. Получал 5 тысяч долларов в месяц. Именно этот заработок помог мне позже уехать», — рассказывает он.
Когда появились деньги, Ионов всерьез задумался о переезде и начал копить. После совета психиатра «найти духовную практику» принял православие и стал изучать историю России с точки зрения философских течений. Начал больше общаться с русскими эмигрантами, но вскоре разочаровался в них полностью.
— У меня плохое отношение к эмиграции в принципе. Все только и говорят, как ********** (очень — прим. «Бумаги») хорошо там и как плохо здесь. А я знаю много людей, которые там закончили плохо. Там ведь очень хорошие наркотики — это здесь всё разбодяжено, а там ты покупаешь кокаин, а тебе еще и пакетик травы в подарок дают. И советские люди это не выдерживают. Мне удалось этого избежать: к тому времени я уже долго ничего не употреблял. И, скорее, больше рюмочкой балуюсь.
К середине нулевых Ионов убедился, что хочет навсегда вернуться в Россию, и жизнь в США называет «не лучшим периодом». За 15 лет там Ионов сменил несколько групп, «которые так и не стали популярными». Основными его музыкальными направлениями были шугейз и постпанк, позже ставшие главными жанрами «Ионотеки».
Возвращение в Россию и открытие «Ионотеки»
К 2006 году Ионов наконец накопил денег и переехал в Петербург: «Звучит как избитое клише, но поговорка „Где родился, там и пригодился“ во многом обо мне».
После возвращения в Россию музыка для Ионова продолжала оставаться хобби — работал он в российских IT-компаниях.
— Самые яркие воспоминания первых месяцев здесь — культурный шок от людей, — рассказывает Ионов. — Когда стоишь в очереди, тебя отталкивает слабая бабушка, а ты удивляешься такой прыти и напору. Я резко понял, что мне не нужно здесь быть «тупым американцем» и зевать. Пришлось научиться крутиться. Это во многом и было то, ради чего я переезжал: реальная жизнь, а не тепличное существование в удобствах.
Играя в местных группах, Ионов заметил, что в Петербурге недостаточно площадок для андеграундных исполнителей. И в 2012 году начал сам проводить вечеринки в стиле шугейз и музыкальные фестивали, вдохновляясь подпольными клубами Калифорнии.
Первым из фестивалей стал «Шум и шлюхи», позже переименованный в «Ионосферу»: девушки-музыканты отказывались играть под таким названием. Это был фестиваль молодых групп с низкими ценами на билеты, на котором выступали «Буерак», «Пасош», Red Samara Automobile Club, Sonic Death и другие.
— К нам приходили ребята, которым какой-нибудь клуб Mod никогда не предоставил бы площадку из-за своего позиционирования, — говорит Ионов. — Помню, как мы организовывали первые концерты angelic milk: вокалистка выходила на сцену, включала свой плеер с минусом и, нервничая, начинала выступление. До этого ее практически никуда не брали. А сейчас это уже почти культовая группа.
Ионов утверждает, что хотел помогать молодым музыкантам развиваться, ведь «сам проходил через нечто подобное». На тот момент он уже не был так привязан к шугейзу и его стали называть «королем русского андеграунда» — сначала знакомые, а потом и СМИ.
Ионов говорит, что к 2015 году «Ионосфера» собирала по тысяче человек на каждом концерте: фестивали проводились в «Зале ожидания», Mod, «Грибоедове» и других петербургских клубах. Тогда друзья предложили ему открыть постоянную площадку только под его мероприятия. Название взяли от фестиваля, немного изменив. Так Александр открыл «Ионотеку».
— Всё продумывалось очень быстро: за несколько недель нашли помещение [в Мучном переулке], первично обустроили его и запустили. Вся концепция строилась только на моих вкусах: в основном это был шугейз, но в целом нашу музыку можно назвать «сопливым русским инди», — рассказывает он.
Ионов утверждает, что после открытия «Ионотека» стала его основным занятием. В клубе — как преемнике «Ионосферы» — организаторы старались сохранить молодую аудиторию, выступления и атмосферу, которую в 2015 году Ионов описывал так: «[На выступлении] лучше все-таки махать членом, чем на технике задрачиваться. О чем ты потом будешь вспоминать? Как ты красиво играл блюз? И на „Ионосфере“ тоже членом машут, бывает. И ничего страшного в этом нет».
Конфликт с Милоновым и клуб как «приют для тех, кто в депрессии»
Одной из самых популярных вечеринок после открытия «Ионотеки» стал «Диско-холокост»: каждый за 100 рублей мог поставить любой трек. По словам Ионова, название было выбрано, «чтобы подчеркнуть атмосферу происходящего», так как «она была взрывной; там ты думал: „Да гори оно всё огнем“».
В 2015 году название раскритиковал депутат Виталий Милонов, назвав создателей клуба антисемитами и отправив письмо начальнику ГУ МВД по Петербургу с требованием запретить вечеринку и закрыть «Ионотеку».
— Это был минутный конфликт, и мы не захотели тягаться с этим человеком, — рассказывает Ионов. — Название действительно достаточно чувствительное, хотя нам никто до этого на него не жаловался. Вскоре мы сменили его на «Диско-сенокос» — и всем было наплевать.
Но к конфликту подключились федеральные СМИ: по воспоминаниям Ионова, его несколько раз приглашали на телевидение. «Это было большим искушением: когда ты андеграундный чувак и тут тебя зовут на ТВ, на Первый канал. Я отказался, ведь было понятно, что Милонов снова эпатирует публику, а мы для него лишь минутная игрушка».
Вскоре в соцсетях клуб стали обвинять в «развращении молодежи», пропуске малолетних и распространении наркотиков. Вечеринки там сравнивали с маргинальными сборищами 90-х. Ионов это комментирует кратко: малолетние могли находиться только снаружи клуба, потому что «там это не запрещено», а за употребление наркотиков охранники всегда выводили посетителей из клуба — и это «было редко».
— Мы не наркоманский клуб. Кто что дома употребляет — пожалуйста, но не внутри. Мы больше про алкоголь. «Ионотека» — это скорее клуб, где можно познакомиться с пьяной первокурсницей, — рассказывает Ионов. — И я не считаю, что слово «маргинальный» — ругательное.
Александр утверждает, что конфликты не повлияли на репутацию клуба. Больше ему запомнилось столкновение с биологическим отцом, также заявившим, что Ионов развращает молодежь.
— Отец глубоко верующий человек и после открытия «Ионотеки» решил, что я заключил пакт с темными потусторонними силами и клуб — это портал в преисподнюю, где людям комфортно в их собственных грехах, — рассказывает Ионов. — Пожелал мне «быть спасенным ангелами в погонах», которые препроводят меня в места не столь отдаленные. Я ответил матом, мы с ним больше не видимся.
Как православный человек Александр в некоторой степени соглашается со словами отца, но рассказывает, что тогда же решил, что делает не просто клуб, а «приют для тех, кто в унынии». Он не стал менять формат вечеринок, но для себя решил, что хочет делать клуб, куда «может прийти любой и остаться; его не прогонят, пока он разделяет веру в свободу самовыражения».
— А что не развращает? — рассуждает Ионов. — Фастфуд вреднее танцев под водочку, это точно. Я глубоко убежден, что человек ответственен за себя только сам. И перед богом человек один отвечает: там уже никому не интересно про то, что «меня Ионов споил». Сам же наскреб 100 рублей и купил стопку водки, а потом вел себя как скотина последняя.
Теперь Александр отстаивает тезис о том, что «Ионотека» «не уничтожает молодежь, ведь молодежь сама решает, жить ей или самоуничтожаться». Он называет это «естественным отбором».
Работа с певицей Гречкой и собственный лейбл
После запуска «Ионосферы» в 2012 году и открытия «Ионотеки» в 2015-м Ионов стал всё меньше заниматься собственной музыкой, сосредоточившись на организации вечеринок.
Еще в 2012 году Александр стал продюсером певицы Гали Чикис, которая в поисках нового звучания попросила записать ей песню. В результате вышел трек «Кино», который Чикис сразу забраковала, «потому что это звучало слишком как западный шугейз».
Следующие пять лет Ионов возвращался к продюсерству только для поддержки друзей. А в 2017-м создал свой лейбл Ionoff Music, который подписал контракт с группой «Хозяйственное мыло». Первые записи были «спорными по качеству», но Александр продолжал развиваться в этом направлении.
Осенью того же года Ионов услышал треки Гречки во «ВКонтакте». Когда они познакомились в «Ионотеке» после выступления певицы, предложил записать альбом «для истории».
— Меня это очень тронуло, я почувствовал сильную энергетику ее песен и голоса. Тогда решил, что нужно, чтобы это осталось в истории. Мало ли, 17-летняя девушка разочаруется в музыке или куда-то пропадет. Предложил ей записаться, и она согласилась, — рассказывает Ионов.
Первый альбом Гречки «Звезды только ночью» записали с бюджетом 20 тысяч рублей за четыре дня и выпустили в декабре 2017 года. К изначальным версиям треков молодой артистки добавили лишь барабаны и бас, на котором сыграл сам Ионов. Ни Гречка, ни Ионов, по его словам, не рассчитывали на успех.
Однако вскоре о певице написали федеральные СМИ как об «открытии нового поколения», а в январе она дала концерты в Москве и Петербурге — каждый на более чем 500 человек.
Теперь на лейбл Ionoff Music подписано несколько групп; некоторые из них записываются самостоятельно, а Ионов помогает только с позиционированием, продвижением и финансированием записи.
— В мае делаю массивный тур «Ионотеки» по стране. Везу пять групп своего лейбла в шесть российских городов. Будем снимать документальный фильм о путешествии ионотечных ребят в автобусе.
Сам Ионов доволен своим лейблом, а главной проблемой работы в «Ионотеке» называет большое количество зрителей на концертах. Он говорит, что, с одной стороны, «заряжается их энергией», а с другой — недолюбливает такие толпы в силу собственной интровертности. Из-за этого теперь чаще выпивает и раздражается, что иногда отражается на работе с группами.
— Все знают, что я немного странный, у меня какая-то легкая шизоидность. Я ведь Скорпион по гороскопу, — рассказывает Ионов. — Плохо переношу людей в целом, особенно если их много, но и без этого не могу. Так что буду продолжать. Мне 44, а жизнь в целом очень жестокая и веселая штука: пока она продолжается — это даже прикольно. Главное, не хоронить себя на диване раньше времени.
