Как вернуться к нормальной жизни, если твой статус «бомж»? Где искать помощи и защиты?
«Бумага» провела ночь в палатке для бездомных, проехала в ночном автобусе и побывала в приюте «Ночлежка», чтобы разобраться, каково это — оказаться на дне.
Фото: Руслан Шамуков
По данным переписи 2002 года, в Петербурге живет более 28 000 бездомных. По подсчетам благотворительной организации «Ночлежка», их число колеблется от 60 000 до 70 000. К концу декабря прошлого года в Петербурге от переохлаждения погибло 147 человек. С ноября 2011 по март 2012 года в Петербурге умерло 1002 бездомных. Еще сотни людей пострадали от обморожений. Мы попробовали выяснить, как, оказавшись без крыши над головой, можно выжить и сохранить человеческий облик.
Палатка с мальтийским крестом
Четыре отапливаемые палатки появляются в городе в ноябре и работают до марта. В них бездомный может получить горячую еду, социальную консультацию, чистую одежду и доврачебную медпомощь. Я иду ночевать в одну из палаток. Провести до нее соглашается Леха. На вид ему не меньше пятидесяти, в красной куртке. В Петербурге он уже шесть лет. Приехал сюда из Читы на протезирование, но так и не смог закончить лечение. Однажды зимой Леха заблудился в лесу, а когда вышел на трассу, «ноги звенели», рассказывает он. Теперь ходит на протезах, с палкой в руке. Из родных остались лишь братья, но у них свои проблемы. Леха доводит меня до палатки. Темно-зеленая, над входом висит красный флаг с мальтийским крестом. Этот пункт обогрева возник при поддержке католической благотворительной организации «Мальтийская служба помощи». Напротив забитый бумагой биотуалет. Рядом железнодорожная станция «Новая деревня». Над головой темно-фиолетовое зимнее небо с редкими облаками. Холод.
Уже поздно, третий час ночи, чтобы получить койку, нужно спросить разрешения у Саши, объясняет средних лет полуголый мужчина в наколках, который сушит белье у тепловой пушки. Это один из бездомных, которые работают в пункте обогрева сторожами. Черноволосый, в растянутом бежевом свитере, хмурый Саша с шумом распахивает дверь бытовки, где коротает ночь, недоверчиво осматривает нового постояльца, ругается, что надо приходить к восьми, но дает добро. В палатке работает телевизор. На экране очередные менты ловят очередных бандитов, прерываясь на рекламу канала НТВ. На телевизоре под красным ночником икона Николая Угодника.
Во тьму уходят два ряда двухъярусных коек, где-то тридцать мест. Займем шестое. Не раздеваясь, в обуви, пытаемся заснуть. Это непросто. Не каждый день ночуешь в подобном месте. На верхней койке, которая ближе к тепловой пушке, мяукает совсем маленький котенок. Спящие кряхтят и ворочаются с боку на бок; сосед справа протянул во сне: «Бля…». Гул пушки, обрывки фраз и музыки из телевизора. Пахнет залежалым тряпьем.
— Паш, включи пушку! — слышится охрипший женский голос. — Какое я право имею? — отвечает Паша
Суп, чай и булочки
Белый микроавтобуc с черными и желтыми полосами на бортах и эмблемами благотворительных организаций каждый будний день колесит по улицам нашего города уже одиннадцать лет. В оборудованном специально для нужд «Ночлежки» кузове горячая еда, одежда и медикаменты. В команде автобуса около пятидесяти добровольцев. Всю еду жертвуют религиозные организации, городские кафе и булочные.
Около трех-четырех дня водитель автобуса Максим Шевяков едет в Александро-Невскую лавру забирать хлеб. Потом за час добирается до столовой, которая дает первую порцию еды. В семь вечера на улице Полярников ждет добровольцев. По пути придется еще два раза остановиться забрать еду: чтобы запастись на все раздачи, в автобусе не хватает места. Закончится развозка часам к одиннадцати или к полуночи. Все успеют на метро.
Садимся в автобус. Теперь не как бездомные, а как добровольцы. В салоне шумят «Вести 24». Напротив двери объявление: «Дорогие волонтеры! Наступают холода и бездомным все труднее ожидать „Ночной автобус“. Давайте не будем опаздывать к ним. С первого октября стартуем в 19:05. С уважением, Андрей Чапаев». Андрей — сотрудник «Ночлежки», координатор «Ночного автобуса».
— Ильюх, как дела? — спрашивает, потягиваясь, водитель Максим у молодого мужчины с бородой. — Я вот выспаться все не могу. С утра в гараже копаюсь, вечером на работу.
Илья сегодня пришел первым. Ждем еще двоих.
— Андрюх, что с Сазоновым? — созванивается Максим с Чапаевым за пятнадцать минут до отъезда, сверяясь со списком.
— Отвалился? — усмехается водитель. — Понятно. Ильюха, пойдем покурим.
Приходят две девушки, Наташа и Ира. Максим переключает магнитолу на «Наше радио». Автобус отправляется к железнодорожной станции «Сортировочная». Начинается снегопад.
На первой остановке машине мешает проехать бездомный в синей куртке и черной шапке с какой-то сумкой. Он не может встать с заснеженной земли. Нас ждут около двадцати пяти человек. Выходим из автобуса, надеваем хирургические перчатки. Наташа и Ира садятся в кузов, а мы с Ильей встаем по бокам. Выдаем одноразовую посуду. Каждый бездомный получает тарелку супа, большой кусок, а то и два, хлеба, чай и сладкую булочку. Некоторые приносят с собой пластиковые ведра, контейнеры. Говорят, что берут еду мужу, брату, прочим родственникам и друзьям, которые не могут подойти.
По пути придется еще два раза остановиться забрать еду: чтобы запастись на все раздачи, в автобусе не хватает места. Закончится развозка часам к одиннадцати или к полуночи. Все успеют на метро
Среди тех, кто ждет горячей еды, бабушка, совсем старая. Ее пропускают вперед. В очереди человек в тридцать стоят мужчины, бритые, в чистой одежде. К автобусу могут прийти и те, у кого есть дом, но в силу обстоятельств нет денег на еду.
— Обычно всем наливаем в миски. Кто хочет, переливает в ведерки потом. А на этот раз у них на поводу пошли, — сокрушается Наташа, беспокоясь, что супа кому-нибудь не хватит. На этой остановке бездомных с пластмассовыми ведрами столпилось еще больше.
В девять часов заезжаем в ДК имени Кирова, где пополняем запасы. Едем дальше.
— Сегодня день памяти Ксении Блаженной, — радостно рассказывает бездомный, когда прибываем к третьей остановке около Смоленского кладбища. — Нас кашей покормили!
Он чем-то похож на солиста группы «Король и шут» по прозвищу Горшок. У кладбища человек десять. Среди них молодой на вид парень, «неформал», в балахоне с рисунком, цепями на поясе. Неподалеку крики и ругань.
— Я под Сашку никогда не ложилась и не буду! — кричит женщина в лицо мужчине.
— Это у них любовь такая, — иронизирует «Горшок».
Ну вот и здесь все сыты. Собираем посуду в мешок для мусора. Как и раньше, бездомные помогают убрать мусор, благодарят. «Горшок» собирает остатки хлеба и булочек в отдельный пакет, про запас.
— Хлеб, соль и вода — наша главная еда, — улыбается он.
— Я под Сашку никогда не ложилась и не буду!
Приют на Боровой
Ночуя в палатке, питаясь у «Ночного автобуса», бездомный, если он решил вернуться к нормальной жизни, обращается в «Ночлежку». Здесь ему помогут получить паспорт, полис ОМС (до «Ночлежки» этим не занимался никто), дадут справку об альтернативной регистрации. Такую справку в качестве шуточного подарка получила и посетившая «Ночлежку» датская принцесса Мария. С этими бумагами бездомного проще устроить на работу. Некоторых, если есть места, селят в приюте. За прошлый год в «Ночлежке», где единовременно могут жить максимум 54 человека, нашел кров 221 бездомный. Ежегодно «Ночлежка» издает «Справочник бездомного», в котором собраны все сведения, необходимые человеку, живущему на улице.
Двадцать три года назад еду выдавали по карточкам, которые можно было получить только при наличии документов. Художники с «Пушкинской 10» не могли смириться с тем, что тысячи людей без паспортов оказались на пороге голодной смерти, и организовали общественную столовую. Приют же существует пятнадцать лет. В доме 112 Б на улице Боровой бездомные советуются с социальными работниками, получают по требованию одежду, горячую еду и доврачебную помощь.
Зайдем внутрь. Бумага на входной двери гласит, что пускают только трезвых. Слева комнатка со стиральной машиной и сушилкой, здесь постояльцы по графику стирают свою одежду. Постельное белье отвозят в прачечную. Рядом комната дежурного. В этой должности обычно состоят бывшие «ночлежники». Тут же небольшая кухня, где собирают еду для «Ночного автобуса». Под лестницей коридор, ведущий к комнате социальных работников, где за компьютерами сидят молодая девушка с пирсингом и дредами, Ольга Алферова, и пожилая, седовласая женщина, Валентина Борейко. Она в проекте уже двадцать один год. В прошлом году ее наградили нагрудным знаком губернатора Санкт-Петербурга «За милосердие».
Валентина Бойко и Ольга Алферова, социальные работники
Крутая лестница уводит на второй этаж. Здесь общие удобства и мужские комнаты на сорок мест. Внутри комнат двухъярусные кровати, на стенах иконы. Поднимаемся выше. Две женские комнаты на двенадцать коек, в них заметно чище, чем в мужских. Одна из постоялиц, Лена, ходит всегда густо накрашенной. На вид ей за сорок, а в «Ночлежке» она более пяти лет. У нее шизофрения. Мне рассказывают, что в мужской половине когда-то жил мужчина, отказывавшийся принимать пищу. Сотрудникам пришлось сдать его в психиатрическую лечебницу.
В одной из комнат приходу гостей всегда обрадуется пожилая Лариса Манько. Она лежит на кровати, ноги ее плохо слушаются, на правой руке нет двух пальцев. Уже несколько лет ей восстанавливают паспорт, оформляют пенсию. Получить паспорт в России труднее, чем ИНН и пенсионное удостоверение. Пожилых людей тяжело устроить в интернат, поэтому бывает, что такие постояльцы живут в «Ночлежке» по нескольку лет, да и умирают тут.
Лариса Манько
День начинается в девять утра, когда разносят завтрак. Кормит постояльцев «Мальтийская служба помощи». Горожане привозят много продуктов обычно по праздникам. В этот Новый год подарков привезли столько, что раздавали их трижды.
С десяти утра до пяти вечера можно обратиться к социальным работникам, по средам и пятницам получить совет юриста. В одиннадцать вечера — отбой. В правом крыле находится библиотека, компьютеры, подключенные к интернету. На стенах висят доски-плакаты программы анонимных алкоголиков «Дом на полдороги». Рядом их отдельная комната. Тринадцать лет специалисты «Ночлежки» помогают людям расстаться с пагубной привычкой. Консультант по работе с анонимными алкоголиками — живой пример того, как человек после реабилитации остался и развивает проект. Как и другой волонтер, который помогает «Ночному автобусу». Из-за тяжелой психической травмы он пять месяцев не разговаривал. Сейчас благодаря новой работе он входит в русло нормальной жизни.
На четвертом этаже канцелярия. Бумагооборот, работа в соцсетях, ответы на телефонные звонки и другая неизбежная рутина. В «Ночлежке» всего 15–18 штатных сотрудников, не считая трехсот добровольцев. Тут можно встретить координатора «Ночного автобуса» Андрея Чапаева и фандрайзера «Ночлежки» Викторию Рыжкову. Андрей здесь уже шесть лет, Виктория — пять. Оба когда-то писали дипломные работы о «Ночлежке», успешно защитились и так и остались в проекте. Первое время Андрей работал в другом месте, но не чувствовал, что может реализовать себя, как говорится, на все сто, поэтому стал помогать людям. «Это не просто работа, — поясняет Андрей. — Она наполняет жизнь смыслом».
Андрей Чапаев, координатор «Ночного автобуса»
Когда бездомный попадает в «Ночлежку», какое-то время он привыкает к новому дому. В «Ночлежке» не заставляют ничего делать. Иногда жильцы ремонтируют здание, получая какую-то плату за свой труд. Главное условие — вести трезвый образ жизни. Хотя, конечно, бывают эксцессы.
— Вон у меня конфискат стоит, — Андрей показывает на полку с чекушкой. — «Казанская престижная».
— Соотношение алкоголиков и непьющих среди бездомных, как и среди людей с жильем, — объясняет Виктория, развеивая миф о том, что все бездомные — пропащие алкоголики и сами выбрали подобный образ жизни.
— Пока проблема не касается горожан, они предпочитают не обращать внимания на бездомных, — говорит он.
В «Ночлежке» не заставляют ничего делать. Иногда жильцы ремонтируют здание, получая какую-то плату за свой труд. Главное условие — вести трезвый образ жизни
Андрей считает, что государство борется с последствиями, а не с причиной бездомности.
— Институт семьи не развивают, — говорит он.
— Скорее жилплощади, если так можно сказать, — поправляет его Вика. — Когда живешь вдесятером в нескольких квадратных метрах, с ума сойдешь.
— Большинство из тех, кто приходит к «Ночному автобусу», не местные. Очень много жителей Ленобласти, — рассказывает Андрей. — Чтобы бездомных стало меньше, нужно в первую очередь заменить разрешительную регистрацию уведомительной и открыть больше мест пребывания таких людей. Ведь если, допустим, петербуржца обманом прописали в области, город ему не поможет.
В прошлом году благодаря усилиям сотрудников «Ночлежки» 199 человек получили паспорта, а значит, шанс устроится на работу и получить жилье. Последние лет десять «Ночлежка» пользуется муниципальной субсидией. Тем не менее организация получает больше денег от иностранных благотворительных фондов и частных пожертвований. Бывает, что государство и мешает. Так, например, Роспотребнадзор потребовал закрыть душ для бездомных, который был во дворе на Боровой, потому что «Ночлежка» не могла обеспечить всех мывшихся чистым сменным бельем.
— Человеку вообще помыться негде, а им лишь бы закрыть! — говорит Андрей.
Не так давно комитет по социальной политике города отчитался, что оказывает помощь бездомным на должном уровне, хотя специалисты «Ночлежки» утверждают, что это далеко не так. В ответ им комитет не постеснялся опубликовать опровержение.
Помните Леху, который показал дорогу до палатки? По пути он останавливается под эстакадой и говорит: «Понимаешь, я хочу, чтобы у тебя была машина, жена. Допустим, Алена ее будут звать. Ты ей утром бы говорил: я на работу, а вечером знал бы, что возвращаешься в свой дом. Ведь будет так, правда? У нас так будет? А?!» — его голос эхом отражается от бетонных перекрытий.
