На следующей неделе в широкий прокат выйдет «Трудно быть богом» Алексея Германа по роману братьев Стругацких. В годовщину смерти главного русского режиссера «Бумага» рассказывает о его финальной картине, за время съемок которой успело вырасти поколение. Внимание: Герман переписал концовку, имейте в виду — в конце текста спойлер.
Леонид Ярмольник и Алексей Герман на съемках фильма «Трудно быть богом»
На экране появляется уютный пейзаж: пригорок, на нем деревья, под ним избушки; рядом каменная башня. Идет снег. Голос за кадром поясняет: «Это не Земля». Сразу два обмана: во-первых, действительно, не Земля; во-вторых — в этом мире нет ничего уютного. Мы находимся в королевстве Арканар, которое очень похоже на европейские Средние века. Здесь под именем благородного дона Руматы, потомка языческого бога, живет исследователь с Земли — один из пары десятков, заброшенных в другую галактику изучать чужую цивилизацию. Ученые ждали Ренессанса, но он не приходит: вместо этого в королевстве идет кампания по уничтожению немногочисленных «умников» (то есть грамотных). Вскоре в Арканар вторгнется военный монашеский орден и станет еще хуже.
Вы, вероятно, уже знаете этот сюжет: «Трудно быть богом» братьев Стругацких все читали. Когда кинообозреватель «Бумаги» в отрочестве знакомился с романом, картину Алексея Германа по книге снимали уже не первый год. Выросло поколение, умер Борис Стругацкий, сын режиссера Алексей Герман-младший снял несколько собственных фильмов и стал респектабельным постановщиком, а кино по «Трудно быть богом» все делалось. Наконец, ровно год назад умер сам Герман-старший. Фильм, который находился в производстве 15 лет, превратился то ли в анекдот, то ли в миф. Он, конечно, обязан был стать opus magnum режиссера.
Фильм, который находился в производстве 15 лет, превратился то ли в анекдот, то ли в мифТак и вышло. В «Трудно быть богом» Герман остается верен своей постоянной эстетике и доводит ее до логического завершения, до высшей точки. «Проверка на дорогах», первый самостоятельный фильм постановщика (снятый в соавторстве «Седьмой спутник» не в счет), начинался с каравана советских пленных, бредущих по зимней дороге под присмотром немецких солдат. Черные фигуры на фоне белого снега — контрастный монохром, важная примета германовского стиля, была задана в первой же снятой им сцене. В его четырех фильмах до «Трудно быть богом» у черно-белой эстетики было и вполне понятное оправдание: во всех них действие происходило в прошлом.
«Трудно быть богом» тоже монохромный, но у картины, где сюжет разворачивается на другой планете, необычные отношения со временем. В принципе, это будущее, в котором возможны космические путешествия, но, с другой стороны, средневековый мир Арканара — это историческое прошлое Земли. В прошлое обращены и аллегории из оригинальной книги братьев Стругацких (начальник тайной полиции дон Рэба, к примеру, в ранних черновиках носил имя Рэбия, прозрачно намекая на сталинского главу НКВД). Однако Герман, почти полностью сохранивший сюжет повести, последовательно лишил ее шестидесятничества. У Стругацких Антон-Румата жил в обществе победившего коммунизма, а в Арканаре его миссией была поддержка всего прогрессивного, которое подтолкнуло бы этот мир из Средневековья в Ренессанс, неизбежный, согласно марксистской теории формаций. Румата у Германа, лишенный своего земного имени и названия «прогрессор», прибыл в Арканар из совсем другого будущего — нашего будущего, где линейность времени оказалась под вопросом и направление движения неясно. Сейчас актуальная фантастика — не прекраснодушный цикл Стругацких, а «Теллурия» Сорокина, описывающая невозможный мир нового средневековья, который тем не менее овеществляется на наших глазах. Румата прилетел из Теллурии, и в Теллурии же очутился.
Сейчас актуальная фантастика — не прекраснодушный цикл Стругацких, а «Теллурия» Сорокина, описывающая невозможный мир нового средневековья, который тем не менее овеществляется на наших глазахЧерно-белый — цвет кинохроники, и «Трудно быть богом» действительно приближается к документальному кино. Здесь нет ничего, спрятанного за границы изображения: люди в кадре сморкаются и испражняются, мы видим грязь, уродства, трупы. Камеру будто бы держит любитель, постоянно утыкающийся объективом во что-нибудь. Фильм состоит из очень долгих планов, не прерываемых монтажом (ведь это хроника), — что означает очень сложную постановку, особенно если учитывать число людей, постоянно находящихся в кадре. Реплики персонажей зачастую не слышны или слышны не полностью. Наконец, люди то и дело с любопытством заглядывают в камеру, как в настоящих уличных съемках.
За этим миром — полностью вымышленным, сконструированным — не видно фанерных фальшстен: обильный реквизит и декорации выполнены подробно и добросовестно, даже если кратко появляются на фоне. Это уже знакомо по предыдущим работам Германа, где самый дотошный историк, выискивающий неточности в фильмах о прошлом, не нашел бы ни одной недостоверной детали. Однако в тех картинах Герман занимался подражанием существующему образцу — истории — а Арканар он выстроил сам; здесь он демиург. Не стесненный задачами образа и подобия, режиссер снял не реалистическое, а гиперреалистическое кино, населенное такими гротескными образами, какие можно увидеть разве что на картинах Босха. Тут все сверх меры, слишком много людей, голосов, предметов. Видно, как тесно Герману в границах плоского кадра: люди на экране то и дело нюхают, щупают, погружают руки в грязь, как будто заставляя нас включить обоняние и осязание в дополнение к зрению и слуху.
Не стесненный задачами образа и подобия, режиссер снял не реалистическое, а гиперреалистическое кино, населенное такими гротескными образами, какие можно увидеть разве что на картинах БосхаОт этого жуткого зрелища невозможно оторваться, потому что воля автора контролирует и зрителя. Герман абсолютно властен над этим миром, в отличие от Руматы, бессильного бога в сияющих доспехах. Режиссер всю жизнь последовательно изгонял из своих сюжетов героя (в «Проверке на дорогах») и событие («Двадцать дней без войны»), а в «Хрусталев, машину» низвел вершителя судеб Сталина до бессловесного старика, лежащего в собственном дерьме. Бог оставался последней инстанцией в универсальной иерархии, и вот он в последнем фильме Германа, вроде бы всемогущий, но ни на что не способный. Герман не изменил в сюжете романа почти ничего, но переписал концовку. Дальше, соответственно, спойлер, как нелепо бы ни звучало это слово применительно к фильму, который не стоит смотреть ради сюжета. У Стругацких Румата, сорвавшийся после убийства возлюбленной, выходил на улицу и устраивал бойню, а затем улетал обратно на Землю. Резня происходит и в фильме, но после нее герой, встретившись с другими участниками экспедиции, отказывается возвращаться и остается на планете. Бог применил свою силу и перестал быть богом. Теперь он один из них, просто человек, и должен оставаться там, где ему место. Финальный кадр фильма повторяет первую сцену «Проверки на дорогах»: по заснеженной дороге тянется караван. Это Румата покидает королевство; куда он идет — неизвестно.
