Чем вы занимались и почему решили это бросить?
Я работал три года на телевизионном проекте «Удиви меня» на ТВ-3. В этом проекте я ставил все трюки — не как режиссёр, а постановщик. А до телевидения чем я только ни занимался: и на радио работал, и на праздниках всяких, и пресс-аташе, — много чего делал. Потом я попал в мир медиа и кино. Когда проект закончился, мне захотелось продолжать, но в качестве сотрудника какой-то компании, а организовав свою собственную студию. Первый ролик я делал как раз для фокусника, моего друга Юры Мончака. Маленькое промо мы ему сделали. Без какой-либо коммерческой выгоды, фактически, без денег, — ради интереса.
Кто вам помог начать собственное дело?
Мы все делали сами по себе. В продакшне все завязано на согласованный с заказчиком бюджет. Если вы его превышаете, то вкладываете свои деньги. А чтобы начать снимать, не нужно практически никакого стартового капитала. Вы не покупаете парк техники, вам не нужно даже покупать камеру, если вы не свадебный фотограф. Все это можно взять в аренду. Поскольку я работаю как продюсер, я должен находить клиентов, формировать команду и организовывать процесс. Все вложения в бизнес за первые полтора года работ связаны с нашими собственными ошибками. Где-то до второго снятого нами клипа «Ленинграда» «Плачу и плачу» мы практически на каждом проекте уходили в минус.
Дмитрий Муравьёв
Как вы работаете теперь?
Сейчас мы принимаем примерно каждое восьмое-девятое предложение. Отказываемся по разным причинам. Бывает, мы начинаем говорить с клиентом и понимаем, что он неадекватно себя ведет. Из последнего: «Почему я должен выбрать вас?» — задал вопрос клиент, который сам же к нам и пришел. И мы поняли: с этим человеком у нас не получится общаться. Мы не найдем общий язык. В то же время я уверен, что найдутся 25 агентств, которые с этим человеком поработают.
Бывает, мы отказываемся, если к нам приходят не с определенной заранее задачей – мы такая-то компания, нам нужно примерно вот это – а уже с каким-то видением креатива, который нам не нравится. Нам кажется это странным поведением. Если вы приходите к зубному, вы же не учите его ставить пломбы. Мы не работаем с чужим креативом, нам это просто неинтересно. Мы пробуем переубедить клиентов, иногда это получается. Е
Те люди, которые нам нужны, — это большие специалисты, которые никогда в жизни не пойдут в найм на постоянную работу. У нас будет два проекта в месяц, а этот человек может заниматься девятью проектами одновременно. И зачем ему к нам идти?
Сережа [Шнуров] – заказчик мечты. Он нам верит. Мы получаем от него песню, предоставляем написанный с режиссером сценарий, утверждаем бюджет и встречаемся только на премьере. Сережа приезжает на площадку на полчаса, если у нас тяжелые съёмки, фоткается со съемочной группой, — это дает заряд людям, которые последние четыре дня буквально умирают.
Нам очень понравилось работать с BioFoodLab — это батончики SlimBite. С “Абсолютами” было очень здорово работать. С Mail.Ru. Они умницы и Жора Лобушкин — тоже. Мы считаем, что это потому что мы все — питерцы. Нам просто найти общий язык. При этом проект был абсолютно адский. Мы его готовили удалённо. Петя был не в России, я — тоже, режиссёр — в Сочи, мы обсуждали работу по скайпу и собрались вместе только за три дня до съёмки.
А там сложнейшая история. Мы же снимали не профессиональных актеров, а обычных работников Mail.Ru. Надо было найти среди двух тысяч человек пластичных, артистичных, незажатых, которые могут станцевать и изобразить какое-то движение. В итоге Mail.Ru пришло 800 заявок на вакансии. Они многократно компенсировали свои расходы на съемки теми кадрами, которые к ним в итоге пришли. Все остались довольны. Хотя эту рекламу я не назову особо смелой — она классическая. Но Mail.Ru – это огромная корпорация на русском рынке, где на провокации способен, наверное, только Олег Тиньков.
Съемочная площадка клипа «Ленинграда» «Экспонат»
С петербуржцами проще договориться, но работать в Петербурге невозможно. В Питере нет денег и особый менталитет. В Москве вы можете быть знакомы с человеком двадцать лет, и у вас не возникнет просьбы о скидке. А в Питере, поскольку все друг друга знают, разговор с тобой начинается так: «Привет, Митя, мне твой номер дал Вася, которому дал Петя. Нам нужно сделать такую-то рекламу. Но давай со скидочкой. В общем, у нас есть 300 тысяч». Поэтому идеальный вариант — петербуржец, работающий в Москве. Там другие деньги, другое отношение к работе. Большой любви к тебе у москвичей не будет, но тебе будут платить.
Каково самое неожиданное открытие, которое вы сделали, начав свой бизнес?
99 % людей – мудаки. И верить никому нельзя, и дружить лучше не надо с теми людьми, с которыми работаешь. При этом я люблю своих коллег, у нас сложилась за четыре года работы очень хорошая команда, но интеграция любых новых людей – это очень сложно.
Ещё одно открытие – любая проблема любого из задействованных на съемке департаментов — все равно лично моя проблема, которую мне как продюсеру надо будет решать. И за любое происшествие на площадке в конечном итоге отвечаю я — и Петя, мой партнер.
Дмитрий Муравьев и режиссер Анна Пармас на съемках клипа «Ленинграда» «В Питере — пить». Фото: Станислав Ахунов
Каких рисков вы опасаетесь больше всего?
Наверное, мы боимся дойти до планки и не иметь возможностей для профессионального роста. Поэтому мы всеми силами пытаемся выйти из России на международный рынок. При этом мы не хотим идти в кино. Мы хотим оставаться в рекламном и клиповом бизнесе.
Мы cделали клип для британцев Tiger Lilies. Сейчас мы готовимся работать с французским агентством на проекте в России, но с зарубежными режиссёрами. Мы стараемся подаваться на все возможные фестивали. В какую страну мы бы ни приехали, мы составляем список агентств и просто приходим к ним знакомиться. Это всегда очень смешно, потому что в Европе так заявляться не принято. Там надо писать письма, согласовывать.
Самое страшное для нас – встать у конвейера, который будет приносит нам даже очень большие деньги, и потерять драйв и удовольствие, которые мы сейчас получаем от работы. Ты приходишь в этот мир, чтобы делать что-то, без чего не можешь жить. И этот мир тебя начинает потихонечку душить, и ты все время идешь на компромиссы. Начинаешь брать какой-то неинтересный заказ, потому что там больше заплатят.
Мы пока что на эти компромиссы не идем. Отчасти поэтому мы не заводим штат сотрудников, которым надо каждый месяц платить зарплаты. Самое страшное — уйти в съемки пельменей. Потому что это ****** [очень плохо]. Есть люди, которые тридцать лет снимают эти пельмени, делают это очень хорошо и ненавидят свою работу. Как только мы почувствуем такую ненависть, мы закроем компанию.
Что бы вы сейчас сделали по-другому?
Я бы выучил ещё один язык. Наверное, португальский. Португалия – это очень удобная страна для съемок. Сейчас у нас там есть партнеры, с которыми мы поддерживаем связь. Но порой общаться бывает сложно, потому что я знаю английский и голландский, а португальский не знаю. А Португалия — это прекрасная страна, где в 320 из 365 дней в году светит солнце. И, к тому же, самые низкие цены в Европе на любые услуги. Там безумно удобно работать.
