Исследователь Константин Ульяночкин больше десяти лет изучает фольклор народов, которые еще 300 лет назад жили на территории современной Ленобласти. Об истории и культуре Ингерманландии он написал более десяти книг.
«Бумага» публикует четыре сказки коренных народов Ленобласти и рассказ исследователя о главных героях карело-финского эпоса и о том, как тексты сохранились после советских репрессий и почему старые сказки сейчас можно услышать на Сенном рынке.
Константин Ульяночкин
— Наш край пережил бурную историю, исполненную драматизма. Это было обжитое место уже к началу стройки Петропавловской крепости.
Здесь стояли многочисленные ижорские и водские селения, жители которых занимались ловлей и промыслом морской рыбы, торговлей и пиратством. В окрестностях шведской крепости Ниеншанц в районе нынешней Охты, например, насчитывалось около 200 деревень, в которых, выращивая хлеб и ячмень, картофель (Швеция поставляла на эту территорию картофель из колоний в Америке — прим. «Бумаги») и капусту, рыбача и торгуя, обитали трудолюбивые крестьяне. В большинстве своем это были ингерманландцы. Были и русские поселенцы, которые приезжали сюда на заработки, но их было немного.
Ингерманландцы жили на углу Невского и Фонтанки
paperpaper.ru
Где еще находились финно-угорские деревни в допетровское время — на карте современного Петербурга
Эпос прибалтийских финно-угорских народов имеет давнюю историю. Пожалуй, можно начинать отсчет еще до зарождения христианства. А при расселении народов [по территории современной Ленобласти] сказаний стало еще больше. Однако эпос носил характер устных стихотворных сказаний и до слушателя доходил в основном в виде песен из уст местных сказителей, которые исполняли их под музыкальный инструмент кантеле (карельский и финский щипковый струнный инструмент — прим. «Бумаги»).
Первый печатный вариант [карело-финских] сказаний появился лишь во второй половине XIX века благодаря стараниям исследователей Даниэля Европеуса и Элиаса Лённрота, которые выпустили его под названием «Калевала». Они объединили и упорядочили более 2 тысяч самых разных стихотворных сказаний из отдаленных уголков Финляндии, Карелии и Ингерманландии.
Я заинтересовался фольклором после того, как в 90-е попал в ингерманландскую общину. Мы хотели рассказать историю нашего края. С помощью сказок это можно было сделать не в лоб. Но вся подобная литература выходила на финском языке. Я занялся переводом сначала документальных работ и не так давно добрался до народных сказок.
Почему язык и традиции ингерманладцев оказались забыты
paperpaper.ru
И как активисты, церковь и этнографы 30 лет пытаются возродить ингерманландскую культуру
Какими были сказки местных народов и где их искать сейчас
Разбирая древние легенды, сказания и предания, я обнаружил сказки и о поющих камнях, приносящих богатство и счастье, и о золотых шведских каретах и ржавых мечах, нечаянно найденных на огороде, и о русалках в бане, и о мальчике, который не хотел стричь ногти, из-за чего не мог есть кашу, вырос худым, а красивые девушки его не любили. В них объясняются не только моральные стороны жизни, но и возникновение древних названий и судьба старинных построек.
После репрессий некоторые легенды и предания затерялись, не было времени и возможностей всё это передавать. При этом какие-то семьи, конечно, сохранили свои сказки. Но некоторые скрывали свою национальную идентичность в период притеснений и не передавали преданий следующим поколениям.
Людей, кто может знать древние предания, осталось очень мало. Парадокс в том, что встретить при этом их можно где угодно. На Сенном рынке я однажды спросил одного дедушку, откуда у него картошка. Он ответил, что из Гостилиц, где он жил. Мы разговорились, и узнав, что я финн, дедушка рассказал мне легенду об Ингегерде (прочитать сагу можно по ссылке — прим. «Бумаги»). И он же рассказывает сказку о золотой карете (согласно сказке, карету потеряли шведы в Ленобласти — прим. «Бумаги»). Ему передали эти истории ингерманландские дети.
Ингерманландская сказка про возникновение Ингрии и про то, как ведьмы похитили солнце, а девочка Пайвики его вернула
Сначала у бедной земли Ингрии даже названия не было. Все страны-соседки имели названия, а прекрасная земля у Балтийского моря не имела своего имени. И вот шведская принцесса Ингрид вышла замуж за русского князя Ярицлейва, жившего в Великом Новгороде. И тогда счастливый князь подарил своей жене землю вокруг реки Невы у Балтийского моря с городом Ладога. С тех пор эта земля и носит название Ингрия.
Но земля досталась принцессе Ингрид далеко не богатая. В те далекие времена в Ингрии не было даже света, одна тьма. Давным-давно злые ведьмы с востока похитили солнце и заодно слизали с неба луну. В полной темноте ингерманландцы сеяли и пахали, косили и молотили, и в баню ходили. Люди совсем измучились.
В одной ингерманландской деревне около Спанькова жила девочка по имени Пайвики. Всё время она мечтала увидеть солнце. И вот однажды взяла она с собой три волшебные вещи — цветной плетеный пояс, деревянную расческу и круглую деревянную баклажку с кислым молоком — и отправилась в дальнюю дорогу.
Прошла она одну версту, прошла другую, прошла третью и, наконец, пришла в деревню страшных злых ведьм. А деревня была заколдованная, вся светилась волшебным светом, всё здесь шумело и крутилось, работало. Пайвики плеснула из волшебной баклажки на дорогу немного кислого молока, и вся деревня мгновенно уснула. Заснули кони и псы, кошки и птицы, мужчины и женщины, старики и дети. Храп стоял на всю округу. И тут Пайвики увидела солнце. От такой красоты у нее захватило дух.
Большое солнце было спрятано на высоком дубе, усыпанном алмазными звездами, а серебристая луна светилась за далекой рощей. Пайвики взяла свой волшебный пояс и достала солнце с дуба, а потом и луну. И, довольная, отправилась домой.
Пока Пайвики шла, за ней становилось всё светлей и светлей. Прошла Пайвики одну версту и услышала грозный топот. Оглянулась и увидела, что за ней бегут страшные ведьмы и хотят отнять солнце. За Пайвики бежали все жители волшебной деревни: даже кошки и собаки. Тогда Пайвики бросила на землю свой волшебный пояс и сказала: «Вырасти большая и высокая стена, чтобы злые ведьмы меня не достали». Выросла высокая стена до самого неба и остановила ведьм.
Пробежала Пайвики еще версту, слышит страшный топот: опять догоняют ее ведьмы. Бросила она тогда на землю свою волшебную расческу и говорит: «Вырасти огромный-преогромный и густой лес, чтобы злые ведьмы меня не догнали!». Вырос густой и высокий лес и задержал злых ведьм.
Пробежала Пайвики еще версту, стало в Ингрии почти светло, уже и родную деревню видно, а ведьмы опять догоняют. Хотят солнце отобрать и луну сожрать. Достала Пайвики свою волшебную баклажку, вылила на дорогу молоко и говорит: «Родись река бурная и широкая, чтобы ведьмы меня не догнали». И сразу же разлилась огромная река Руутанйоки (приток реки Лава — прим. «Бумаги») и остановила ведьм.
А вот уже и родная ингерманландская деревня и солнце в самом зените. С тех пор в Ингрии навсегда поселились солнце и луна.
«Ингерманландские народные сказки», Uveskyla, SUOMI, 2000 год
Какие мотивы были в сказках народов Ленобласти
Местные народы уже передают свою культуру дальше — тем же дачникам, покупателям земли и прочим. Они могут знать первые мифы и предания XV–XVI веков.
При этом ученые требуют [от исследователей сказок], чтобы были точные подтверждения, что этот камень существовал с этого-то момента, а эти народы ходили в эту местность в это-то время. Но такие точные данные есть не всегда, поэтому мы просто ищем информаторов, пытаемся всё соотносить с записями местных священников, помещиков, шведскими картами или другими документами того времени.
Некоторые предметы в разных сказаниях звучат по-разному. Например, в преданиях местных народов был «Укконен-киви», а в русских преданиях его зовут «Гром-камень». В русских преданиях «Конная лахта», а у нас [в карело-финской мифологии] «Укконен лахти». Укко — это верховный бог в карело-финской мифологии.
Многие первородные мифы, даже не связанные с Укко, рассказывали об образах камня, дерева или стихии. В отличие от славян, финно-угорские народы относились к [этим] предметам как к табу: к ним делали подношения, их не трогали и старались не вмешиваться в их природу.
Ижорская сказка про самопожертвование на берегах Инкери йоки
У одного ижорского вождя на Кургальском полуострове было три дочери. Были они добрые и работящие. Но когда дочери подросли, случилась беда: появился в море Змей, стал он нападать на села и поедать людей, требовать кровавую жертву.
Тогда сказала старшая дочь: «Я пойду». Потом средняя дочь сказала. И наконец младшая сказала — и пошла. А Змей унес ее в свой подводный дворец и превратился в прекрасного юношу. Юноша сказал девушке, что злая колдунья превратила его в страшное чудовище и требует кровавой дани.
Молодые счастливо зажили в подводном дворце, но девушка скучала но родным и по милой Ингрии. Отпросилась она домой на землю. Юноша попросил девушку не говорить родным про его несчастье. И вот спустя три года младшая дочка появилась на родном берегу: увидела родные дюны и сосны, сестер и старика отца. Радости их не было предела.
По обычаю повели ее в баню. Там она напарилась с сестрами, и те предложили ей выпить молока. И только она выпила молока, Змей вылез из нее наружу и сожрал сестер. И с тех пор не стало покоя на берегу, свершилось грозное проклятие колдуньи, пролилась человеческая кровь.
Записано и обработано Мехмедом Муслимовым, 2000 год
Как местные народы писали про исторические события и какие из них отображали в сказках
Многие сказки и легенды местных народов, конечно, противоречат [официальной] российской истории. Например, [было] разное отношение к Карлу XII. Для России он захватчик, а для местных жителей он хороший правитель. При шведах здесь было гарантировано законодательство, были закрепленные бытовые правила, было просто шведское влияние и другое отношение [к бытовым вещам].
В преданиях всё зафиксировано в соответствии с отношением народов. Легенды и мифы в том числе фиксировали и исторические факты. А сказки же адаптируют эти события, переносят на понятный для народа лад, фиксируют важные для воспитания детей моменты.
Вот так, например, у водского народа сохранилась память о жестокой братоубийственной войне между ижорами и водью за места добычи и промысла в Ингрии. [В фольклоре используются] именно птицы и звери, потому что многие водские фамилии сохранили до наших дней в своих названиях имена птиц, «прародителей» рода, а фамилии ижорских родов — названия животных, тотемов — покровителей рода.
Водская сказка про войну «птиц» и «зверей»
Давно это было, очень давно. Так давно, что не было ни луны, ни солнца, ни звезд. И вот летела однажды над морем ласточка, долго летала, всё искала места для отдыха и никак не могла найти. И вот увидела она в море три красивые кочки: красную, желтую и синюю. Свила ласточка, наконец, свое гнездо, отложила яйца и стала их высиживать. Но поднялась страшная буря, и гнездо упало в воду. Выловила из воды ласточка только одно яйцо — и из половинки белка появилось вдруг яркое солнце, из половинки желтка — луна, а из осколков скорлупы — многочисленные звезды.
Как только солнце осветило море, стало видно, что в прекрасной водской земле на побережье Финского залива в священных дубовых рощах верховного бога Юмала мирно живут многочисленные звери и птицы.
Паслись вместе сильные бурые медведи, мудрые лоси и быстрые волки, золоторогие олени и хитрые рыси. Гордые ястребы и глухари, соколы и рябчики, мудрые филины и болтливые сороки, сычи и синицы. Очень хорошо уживались и самая маленькая птичка, и самый сильный зверь — всем хватало места и пищи. Но рассердились однажды звери: «Как это господа птицы подбирают нашу пищу с земли, им что, не хватает комаров и мошек в воздухе?»
А господа птицы в ответ возмущались: «От нас ведь белый свет произошел. Если бы не наша родственница ласточка, где бы мы все жили. Почему этим грязным господам животным достаются самые лакомые кусочки? Ходят по колено в земле, спят в грязи».
Вот и стали они ссориться и ругаться. И пришли они на суд к священному дубу бога Юмала. И сказал Юмала: «Кто из вас выпьет море, тот и победит».
Звери долго совещались и, наконец, решили, что медведь как самый сильный должен выпить море. Подошел медведь к морю и стал пить. День пьет, два пьет, а на третий день море не убавилось ни на каплю, а медведь упал без сил на берегу. И тут от птиц на берег вышла маленькая птичка Трясогузка и стала бегать по песку около морского прибоя. На море в это время начался отлив, и вода стала отступать всё дальше и дальше от берега. Все птицы зашумели, закричали: «Наша взяла, Трясогузка выпила море, Трясогузка выпила море!».
Не понравилось проигрывать господам зверям. И началась снова Большая война. И победили господа птицы лесных зверей. А хитрая летучая мышь по кличке Нахка Иири была самая хитрая. Во время всей войны она была то на стороне господ зверей, то на стороне птиц. Если побеждали птицы, она была на их стороне, а если звери, то на их стороне. Для всех она хотела быть хорошей, всегда ей хотелось съесть лучший кусок.
Но после победы в войне господа птицы выгнали ее. И теперь Нахка Иири может летать только ночью, когда птицы не летают. Птицы ей запретили летать днем, когда светит солнце. Поймают и бьют. Поэтому она и летает ночью и питается только ночью. А господа звери запретили ей ступать по земле. А когда ее видят маленькие водские дети из деревни Лужицы, что в Ямбургском уезде на берегу Лужской губы, то кричат:
«Нахка Иири — ююкаккуу (предательница — прим. «Бумаги»),
Нахка Иири — плятакакку (изменница — прим. «Бумаги»)».
Записано П. Аристе, литературная обработка Екатерины Кузнецовой, 1999 год
Как жизнь в северных широтах влияла на фольклор малых народов и чем их сказки были похожи на русские
Комплекса неполноценности из-за экономической отсталости у местных народов не было. Для наших северных широт, вечной мерзлоты, их оседлый образ жизни и образ хозяйствования был в рамках нормы. При этом в сказках они говорили о том же, о чем и другие народы.
Финно-угры писали в легендах как о «проклятых местах», где лучше не строить дома из-за плохого грунта или из-за того, что там было кладбище, так и о обычных вещах. Сказания были одновременно и связаны с Россией, и нет. Люди же жили близко друг к другу, но имели проблемы из-за иноязычности. Русские дворяне даже нанимали переводчиков, чтобы общаться с местным населением. И вот из-за общей территории и какого-то общения некоторые сюжеты заимствовались, но не полностью. Они менялись и преобразовывались, затрагивая общие темы на разный манер.
Сказочные сюжеты и их мораль в этом плане схожи с русскими сказками и сказками других народов. Они широко заимствовались и в шведское время, когда люди шли в армию или торговлю. Всё повторялось и видоизменялось. Человеческие качества восхваляли везде.
Карельская сказка про важное национальное качество — смекалку
В старинные времена в сорока шведских милях от города Выборга по большой Королевской дороге на маленьком хуторе Хельмюля жили три брата: Неула, Кингас и Орава. Отправились они как-то в город Выборг за праздничным выборгским кренделем. Кингас и Орава идут, весело поют и ничего не видят. А Неула шел, шел да пенек смолистый нашел и закричал:
«Эй, скорей, братья, спешите,
Что я нашел, посмотрите!»
Подбежали братья, а Неула хвастается: «Посмотрите, вот какой я большой смолистый пенек нашел!». А братья и говорят: «Ты что издеваешся? Полный лес твоих пеньков!». И поколотили братца.
Пошли дальше, идут, поют, ничего не замечают. А братец Неула только отошел от пенька, видит, лесной родничок пробивается сквозь корни и камни. Обрадовался Неула и кричит:
«Эй, скорей, братья, спешите,
Что я нашел, посмотрите!»
Братья подбежали, посмотрели и набросились на Неула: «Тебе что, воды в Карелии мало? Посмотри — кругом реки да озера, родники да болота». И побежали братья дальше, распевая веселые песни. А Неула только отошел от родника, как увидел живого слона. Слон как увидел живого карела, так и свалился со страха замертво. Неула стал громко звать братьев:
«Эй, скорей, братья, спешите,
Что я нашел, посмотрите!»
Но Орава и Кингас бегут всё быстрее и не откликаются: «Нет уж, хватит! Мы так никогда до Выборга не доберемся. Ему всё бы нас за нос водить. Наверное, опять какую-нибудь ерунду нашел!».
Три раза звал Неула братьев, которые уже видели башню Святого Олафа в Выборгском замке. Но когда братья, наконец, вернулись и увидели слона, то очень обрадовались и стали нахваливать Неула за хорошую находку.
А потом братья и говорят:
— Что-то мы проголодались, набегались по дороге. Не сварить ли нам похлебку из слона? Да где же мы здесь котелок возьмем, огонь и воду?
Неула и говорит:
— Кингас, ты самый ловкий — надери бересты для растопки и сплети котелок для воды. Орава, ты самый быстрый — беги к роднику за водой!
Быстро надрали бересты, сплели котелок и сбегали за водой, натаскали хвороста. А чтобы огня было больше, Неула отдал смолистый пенек, который всё это время нес.
Развел Неула огонь, повесил котелок с водой, покрошил туда слона. Сварили братья ногу слона, едят и Неула нахваливают. Верно, еще и сейчас едят, если только остатки в Московию не продали. С тех пор и говорят, что карельский слон — лучший друг московского слона. А в переводе с карельского Кингас — варежка, Неула — иголка, а Орава — белка.
Карельские сказки, Детгиз, 1956 год
