В прокат вышла «Красавица и чудовище» с Венсаном Касселем и Леа Сейду. По этому случаю «Бумага» вспоминает пять сказочных фильмов, которые интересно смотреть и взрослым.
Кадр из фильма «Лабиринт Фавна»
«Красавица и чудовище» Жана Кокто, 1946
Список логично открыть классической экранизацией «Красавицы и чудовища» — тем более что фильм, снятый 70 лет назад, и сейчас остается одной из самых прекрасных сказок, когда-либо появлявшихся на экране. Это фильм, снятый поэтом, что видно сразу: картина изысканна даже до манерности, но ни разу не соскальзывает в безвкусицу или наигранную наивность, хотя материал вроде бы располагает к тому. «Красавица и чудовище» Кокто полупрозрачна, как дневная дрема, и в соответствии с этим выстроен ее сомнамбулический ритм; в общем, да, это поэзия в формате полнометражного кинофильма. Возлюбленный режиссера Жан Маре исполняет две роли: ухажера Красавицы и в гриме — Чудовища, воплощая два разных лика любви. Между прочим, диснеевский мультфильм позаимствовал из фильма Кокто облик Чудовища и некоторые подробности сюжета, такие как ожившие детали интерьера в замке.
«Красные башмачки» Майкла Пауэлла и Эмериха Прессбургера, 1948
Еще одна нестареющая классика — красочное британское кино, ловко сочетающее мелодраму с мотивами сказки Андерсена. Главная героиня — молодая англичанка, которая начинает танцевать в труппе русского балета и быстро превращается в приму. Романтическая линия с участием гениального молодого композитора становится поводом для рассуждений о совместимости искусства с личной жизнью или даже о том, что любой творческий человек фактически заключает контракт с дьяволом. Кульминация — специально написанный для фильма балет по сказке Андерсена, который занимает около четверти картины; авторы постановки — ведущие балетные хореографы того времени, включая русского эмигранта Леонида Мясина, играющего в фильме наставника героини. Очень красиво: «Красные башмачки» — один из лучших образцов большого стиля послевоенного цветного кино и один из любимых фильмов Мартина Скорсезе.
«Кайдан» Масаки Кобаяси, 1964
Слово из названия обозначает японский жанр страшных сказок — истории о призраках. Их в фильме авторитетного режиссера Кобаяси четыре, все они взяты из одного сборника фольклорных сюжетов (составленного, как ни странно, ирландцем). В числе фигурантов: слепой певец, которого призраки нанимают петь на кладбище, убивающий заблудившихся крестьян снежный дух, жена, которая после смерти мстит мужу за измену, и так далее. При этом задача Кобаяси — не в том, чтобы напугать: это все-таки не «Звонок», который, на самом деле, тоже кайдан. Режиссера скорее интересует утерянное искусство рассказывать сказки, которые в традиционной культуре — не только развлечение, но и ритуал. В соответствии с этим «Кайдан» намеренно нереалистичен, нетороплив, как долгий рассказ у костра, и совсем не страшен.
«Город потерянных детей» Марка Каро и Жан-Пьера Жене, 1995
Те, кто не любит «Амели» за слащавость, часто сходятся на том, что ее автору Жан-Пьеру Жене не хватило его прежнего товарища Марка Каро. Как можно не любить «Амели», не очень понятно, но фильмы, которые эти двое сделали в дуэте, действительно более тревожные, чем история официантки с Монмартра, хотя и более детские тоже. Герой «Города потерянных детей» — жутковатого вида великан с добрым сердцем, который кооперируется с девочкой, ищущей брата, и отправляется с ней в логово безумного ученого, похищающего детей. В каком-то смысле Каро и Жене — это такой двухголовый французский Тим Бертон (кстати, такой персонаж хорошо бы смотрелся в фильме), только у них фантазия побогаче и вместо Джонни Деппа — Рон Перлман, обладатель самого невероятного лица в современном кино. «Город потерянных детей» — редкий пример детской сказки в стиле стимпанк (один из двух, наверное, вместе с «Золотым компасом»), и уже за это его стоит любить.
