В четверг, 13 июля, Госдума приняла во втором чтении законопроект, который вводит полный запрет на хирургическую коррекцию пола и на изменение гендера в паспорте. Процедуру оставят только для «лечения врожденных физиологических аномалий формирования пола у детей».
Депутаты считают, что трансгендерные люди мешают «сохранять традиционные ценности». При этом они же приводят статистику МВД о том, что с 2016 по 2022 годы всего 2990 россиян заменили паспорт из-за трансгендерного перехода.
В случае принятия закон вступит в силу с момента его официального опубликования. Но он уже успел повлиять на жизнь трансгендерных россиян — им пришлось экстренно менять документы и искать врачей, а кто-то столкнулся с отказом в смене гендерного маркера.
«Бумага» поговорила с двумя трансгендерными мужчинами — Алексеем и Робертом. Они рассказали, как трансгендерным людям повредит новый закон, насколько сложно сейчас сделать переход в Москве, Петербурге и других городах и с какими проблемами они сами сталкиваются при смене документов и посещении врачей.
Алексей Шарапов
Ростов-на-Дону
Роберт Лебедев
Москва
— Как продвижение закона о запрете трансгендерного перехода повлияло на ваше решение, проходить через эту процедуру или нет?
Алексей Шарапов: Когда я только начал совершать социальный переход, я думал, что мне хочется совершить также и юридический. Но при этом мне всегда хотелось еще как будто бы иметь время в запасе — подумать о том, хочу ли я бороться с бюрократией.
Когда появился законопроект о запрете перехода, я понял, что у меня отобрали время для обдумываний. Сейчас я, конечно, ни о чем не жалею.
Роберт Лебедев: На мое уже принятое решение закон сильно не повлиял, потому что я уже несколько лет прохожу гормональную терапию. Документы (сейчас они на женское имя — прим. «Бумаги») в ближайшее время я не планировал менять по личным причинам, хотя и рассчитывал это сделать в будущем.
В случае принятие закона я еще очень долго не смогу сделать юридический переход. Меня это раздражает, потому что теряется элемент контроля над реальностью.
— Как в ЛГБТ-сообществе восприняли этот закон?
Роберт Лебедев: До внесения закона в мае никто не думал, что возможно так сильно ухудшить ситуацию для трансгендерных персон в России. Мы не думали, что эта инициатива пройдет, потому что в 2020 году уже отбили аналогичный законопроект Елены Мизулиной и Людмилы Нарусовой.
Сейчас вокруг себя я вижу, как многие суетятся и пытаются экстренно всё успеть. Из-за этого я стараюсь даже не записываться пока что к проверенным эндокринологам, так как другим это нужнее.
Многие трансгендерные персоны в Москве начали жаловаться, что ЗАГСы задерживают им смену документов (свидетельство о рождении с новым именем и другим гендерным маркером) дольше, чем на положенный по закону месяц, из-за некого «распоряжения сверху». Хотя по закону это могут делать, только после уведомления и только если все архивы с документами сгорели или об этом просит гражданин страны с сильно отличающимся от российского законодательством.
В этом законе медицину смешивают с религией — людей хотят лишить доступа к медицинским процедурам из-за их «аморальности». Это даже не европейское средневековье, а что-то похуже.
— Насколько сложно транс-персоне в России получить медицинские услуги и пройти операции?
Роберт Лебедев: Как ни странно, в России со временем становится всё больше и больше врачей и клиник, готовых помогать трансгендерным людям.
У меня есть коллега-юрист, который сейчас старше 50 лет. По первому образованию он психиатр. И с началом обсуждения закона о запрете перехода он решил связаться со своими бывшими однокурсниками и узнать, как они к этому относятся. Выяснилось, что у взрослых врачей встают волосы дыбом от слов чиновников.
Трансгендерным персонам нужна поддержка и медицинская помощь, а не психиатрический стационар. Трансгендерность — не психическая болезнь, трансфобия — фактор риска для ее развития.
Поддержка этого закона есть у людей либо с плохим образованием, либо у тех, кому это как-то выгодно.
— Есть ли отличия между Москвой, Петербургом и другими городами в том, насколько легко получить разрешение на операцию и поменять документы?
Роберт Лебедев: В Москве, Петербурге и других крупных городах немного легче пройти через все процедуры, чем в регионах, потому что здесь врачи и сотрудники ЗАГСов уже сталкивались с такими ситуациями и знают, что нужно делать.
В крупных городах также есть комьюнити, поддерживающие ЛГБТ-персон, организации, которые рассказывают о трансгендерном переходе и помогают его проходить.
В других регионах могут всё делать медленнее или что-то напутать. При этом истории, когда человеку отказывают в смене документов и предоставлении медицинских услуг или пытаются поместить в психиатрическую клинику, раньше были очень редки. Они обычно происходят в маленьких поселках.
— Как вам кажется, сколько ЛГБТ-персоны в России еще смогут менять паспорт и проходить гендерный переход?
Роберт Лебедев: До вступления закона в силу у людей будет возможность подавать заявления на смену документов. По закону даже после его вступления в силу люди смогут получить новые документы, если они успели подать заявление о перемене свидетельства о рождении до вступления закона в силу.
При этом некоторые депутаты холят и лелеют мечту аннулировать все когда-либо выданные справки — как минимум для тех, кто не прошел гормональную терапию или операцию. Это пугает.
Но пока я вообще не представляю, что будет происходить после принятия закона. Российское законодательство может начать действовать совершенно нелогично. И меня пугает именно эта неопределенность и бесконтрольность властей.
— Что нужно сделать, чтобы изменить гендерный маркер в документах?
Алексей Шарапов: Сначала надо съездить на медицинскую комиссию и получить справку 087. Затем сделать с нее несколько заверенных копий и идти в ЗАГС. Там в течение 30 дней готовят новое свидетельство о рождении — самый главный документ, после получения которого вам обязаны поменять все остальные.
После этого либо с заключением из ЗАГСа, либо со свидетельством о перемене имени можно податься в МФЦ для смены паспорта и СНИЛС. Также нужно сходить в военкомат и встать на учет. Служить при этом не придется, так как после смены гендерного маркера человек получает категорию «Д», насколько я знаю.
У меня весь процесс занял около месяца — 20 дней на свидетельство о рождении, неделя на паспорт и один день на СНИЛС. Все документы я получил к началу июля.
— Вы сталкивались с каким то пренебрежением, возможно, в МФЦ или ЗАГСе?
Алексей Шарапов: Пренебрежения не было, но в ЗАГСе случилась забавная история. Я ходил менять документы не один, а с еще двумя знакомыми. И так вышло, что мы все живем в одном районе и пошли в один ЗАГС.
Первому просто объяснили процедуру и спокойно приняли документы. Я пошел вторым и меня уже немного раздраженно спросили: «У нас что тут, медом намазано?». Третьего знакомого чуть не послали в другой ЗАГС.
В МФЦ сотрудники не знали, какие документы нужны для смены гендерного маркера и что вообще нужно в такой ситуации делать. Но они не вели себя как-то грубо.
Всё зависит от ситуации. Иногда пренебрежительно себя ведут посетители МФЦ или ЗАГСа. Мой знакомый ходил менять паспорт из-за смены гендерного маркера и при получении талончика было видно, за какой услугой он обращается. Какой-то мужчина это увидел и начал громко над ним смеяться. То есть это не всегда история про правоохранительные органы или государственные учреждения, а скорее про людей, которые находятся рядом.
— Вас когда-нибудь отказывались принимать врачи — эндокринологи или гинекологи?
Алексей Шарапов: Визиты к врачам у меня вызывают стресс — не знаю, как человек отреагирует на мою ситуацию. К эндокринологу, который назначает заместительную гормональную терапию, я еще не ходил. И на имя Алексей я еще не записывался к гинекологу.
Скорее всего, мне придется какое-то время потратить на объяснение, почему человеку с мужским именем нужен прием гинеколога.
Но уже была неприятная ситуация с психиатром. Когда я сказал ему, что планирую трансгендерный переход, пришлось выслушать дичайшую трансфобную лекцию. При этом в конце врач сказал: «Ну, если хотите, делайте». Потом я попросил сделать мне выписку на новое имя, но психиатр мне отказал и начал общаться в очень язвительной интонации.
В Ростове-на-Дону есть клиника «Феникс», которая с начала обсуждения закона о запрете трансгендерного перехода начала проводить консультации для родителей и трансгендерных детей. Они заявляют, что «лечат» их при трансгендерности. В клинике заявили, что в России идет война с трансгендерными людьми и они якобы хотят защитить детей.
Роберт Лебедев: Я не сталкивался с каким-то ярко негативным опытом с врачами, хотя трудности были. Например, сложно объяснить эндокринологу в районной поликлинике, который тебя впервые видит, что от него хочет человек с мужской внешностью и женским паспортом. Агрессии и трансфобии в ответ не было, но врач только разводила руками и приговаривала, что не знает, что делать — у нее нет такой компетенции и мне нужно искать узкого специалиста.
Мне повезло, что мне не нужна срочная медицинская помощь и я могу поискать нужного специалиста или отложить прием.
Фото на обложке: Госдума РФ
Что еще почитать:
- Как петербуржец сделал каминг-аут после принятия закона о запрете ЛГБТ.
- Что такое стресс меньшинств, какова его роль в развитии депрессии и зависимости у ЛГБТ-людей и при чем здесь гомофобные законы.
