В четверг 22 июня на выходе из стоматологии полицейские задержали Наталию Сивохину — градозащитницу, поэтессу и директора петербургского отделения правозащитной организации «ПЕН-клуб». Ее с трехлетней дочерью доставили в отдел полиции, где на Наталию составили протокол по статье о дискредитации армии России.
Возможно, задержание состоялось по доносу Тимура Булатова, известного в Петербурге как «гееборец» из-за жалоб на представителей ЛГБТ-сообщества. «Она последнее время увлекалась антивоенными пикетами и, вероятно, распространяла ложь о ВС РФ», — после задержания Наталии написал Булатов во «ВКонтакте».
«Бумага» поговорила с Сивохиной о самом задержании и эпизодах, которые ей вменяют.
— За что именно вам вменяют статью о дискредитации армии России?
— Я видела протокол. Мне вменяют ее за три обращения к властям — довольно курьезно, что раньше обращение к властям было неотъемлемым правом гражданина, а стало дискредитацией армии. Одно обращение было не мое — это было обращение муниципальных депутатов, которое я просто перепостила во «ВКонтакте». Второе — обращение от общественных организаций, оно было опубликовано там же, во «ВКонтакте». Эти обращения были по горячим следам, в первые февральские дни после начала войны. А третье обращение я, увы, не могу вспомнить.
Еще один эпизод связан с моей публикацией на странице во «ВКонтакте», где я комментирую скандал с детьми из хосписа, которых выстроили буквой Z. Меня это возмутило, я написала эмоциональный пост, в котором назвала позорниками людей, которые это сделали. Это тоже посчитали дискредитацией армии.
— Известно ли вам что-нибудь о роли Тимура Булатова в вашем задержании?
— Как утверждает сам Тимур, это он написал донос на меня. Было ли это так на самом деле, [неизвестно], но он ставит мое задержание себе в заслугу. Полицейские мне ничего не говорили. Наверное, позднее мы сможем это узнать с адвокатом, но сейчас я ничего об этом не знаю, когда я была в полиции, меня этот вопрос не сильно волновал.
— Как вас задерживали и что было потом?
— Вчера мы с мужем отправились в стоматологию на Загородном лечить дочери сколотый зуб. Когда мы вышли оттуда и отправились к машине, которая стояла неподалеку, к нам подошел наряд и [полицейские] сказали, что они меня забирают по КУСП из-за статьи о дискредитации армии России (ст. 20.3.3 КоАП РФ).
Мы поехали в отдел полиции № 2: я, ребенок и полицейские на одной машине, муж Григорий Михнов-Войтенко — на своей. Поскольку я прописана в Ломоносовском районе Ленобласти, полицейские говорили, что меня нужно доставить туда, но через некоторое время приехал адвокат и нам удалось остаться в том отделе. Сотрудники полиции меня опросили, составили протокол о доставлении и протокол об административном нарушении, всё это заняло около четырех часов.
Я была сильно против того, чтобы ехать в Ломоносовский район, это был самый нервный момент, моя дочь не оставалась без меня на долгий срок, тем более это было ее первое посещение врача, в общем, я переживала за нее. Я понимала, что даже, если она после этого стресса окажется с папой, то будет плохо для нее.
Но через некоторое время я все-таки передала дочь своему мужу и друзьям, которые ждали меня снаружи отдела.
Полицейские вели себя очень корректно. К ним у меня нет претензий. У меня астма, когда на четвертый час в отделе мне стало душно, они мне принесли горячей воды попить.
— Как отреагировала дочь на эту ситуацию?
— Нас задержали в день перед днем рождения моей дочери. Сегодня у нее день рождения. Она держала себя в руках, но ее это напугало, она говорила: «мама, давай поедем домой, почему мы не можем пойти гулять».
Это стресс для ребенка, мы пытались его свести к минимуму, но представьте, приходит некий дядя и куда-то всех уводит.
Мы с ней разговаривали по ходу развития ситуации, когда мы садились в машину, я ее попросила не волноваться и сказала: «видишь, это полиция, всё нормально». Она до этого играла у меня иногда в полицейские машинки, а когда мы сели в машину, сказала, что ей больше не нравится полиция.
Я не знаю, как разговаривать с ребенком об этом. Если она будет задавать какие-то вопросы, то я постараюсь ответить так, чтобы ее это не травмировало.
— Не боитесь ли вы уголовного преследования из-за своих публикаций?
— Мы живем в России, ситуация здесь такова, что это [возможность уголовного преследования] данность — как дождь или снег. У нас такая реальность. Это возможно, может случиться, а может и нет.
— Нет ли у вас планов покидать страну?
— Пока нет. Мы привыкли жить здесь, у нас здесь есть дела, мы стараемся приносить здесь какую-то пользу. Для меня, например, очень важен язык.
Понятно, если будет какая-то опасность реальная, то мы будем об этом говорить с мужем, но сейчас таких планов нет. Хотя я понимаю, где мы живем, что ситуация здесь не стабильна и может повернуться в любую сторону.
— Ваш муж состоит в Правозащитном совете Петербурга, помогает беженцам и политзаключенным, есть ли вероятность, что ваше задержание — попытка оказать давление на всю семью?
— Это возможно, мы не исключаем такого. Но до этого момента мы не получали никаких угроз или сигналов от государства.
Что еще почитать:
- «Старое поколение рано или поздно уйдет». Выпускники из Петербурга — о планах на будущее на фоне войны и изоляции.
- С конца мая в телеграме травят музыкантов, выступающих против войны, — теперь их концерты в Петербурге отменяют. Что об этом известно.
