Тверской суд Москвы приговорил художника Павла Крисевича к 5 годам лишения свободы. Осенью 2022 года московский суд уже огласил акционисту такой же срок — по тому же самому делу, однако позднее Мосгорсуд отменил приговор Павлу и направил дело на доследование по ходатайству прокурора о том, что ранее в деле не учли политический мотив.
Во время сегодняшних прений Павел выступил в суде с последним словом. «Бумага» публикует его с незначительными изменениями.
— С момента возбуждения уголовного дела я не ожидал, что в итоге оно обретет такую форму как сейчас, что мы будем говорить о «ненависти и вражде». Суд задавался вопросом: «каких взглядов я придерживаюсь?» Как и любой гражданин РФ, я отстаиваю законность и свободу слова.
Думаю, каждому тяжело видеть как в нашей стране происходят репрессии, произвол органов следствия, исполнения наказания и судов. Акции, которые я совершал, несли собой цель привлечь общественное внимание к подобным проблемам, дать ход проверкам и просто поддержать людей, что незаслуженно находятся в статусе обвиняемых, на кого оказывают давление, пытая и манипулируя ими, пользуясь беспомощностью человека под арестом и кому выносят приговоры, диктуемые не законом, а политическим решением.
Акция на Красной площади была художественным отражением, что общественности следует отринуть свои страхи перед обращением внимания на проблемы, описанные выше, ведь иначе эти проблемы из далеких новостных заголовков могут вторгнуться в жизнь каждого. Как холостые выстрелы со временем становятся настоящими, так и произвол, часто совершаемый без последствий и справедливого наказания, со временем становится нормой.
Все же знакомы со случаем, как сотрудник колонии впряг осужденных в телегу. Совершил ли он подобное, зная, что за такое надругательство над правами человека его накажут строже выговора от начальства?
Я, конечно, сталкивался до ареста в СИЗО только с административным кодексом. Один из протоколов, который есть в деле, создан с фактическими ошибками, так как сотрудники центра «Э» исправили статью перед заседанием, и судья решил не учитывать, что у нас с адвокатом была копия оригинала до исправлений.
Вообще уголовно-процессуальный кодекс у нас гуманен, предусматривает многие вещи и создает условия для справедливого и состязательного процесса. Но в СИЗО чем дольше ты сидишь, тем больше видишь и слышишь как много форм у нарушений УПК и как они входят в порядок вещей.
Начиная продлением ареста по «тяжести статьи», где даже спустя два года «не меняются обстоятельства», заканчивая первой редакцией моего приговора и тем, что видимая состязательность процессов нивелируется заказным форматом преследования, кураторством силовых структур. Что же преследует закон в таком случае?
Плакаты в СИЗО гласят, что «признание вины — первый шаг к исправлению». Еще на стадии предварительного следствия мы предлагали следствию полное признание, деятельное раскаяние, особые порядки, если дело правильно квалифицируют.
Мы слышали выступления потерпевших в суде. Восстановить моральный ущерб и извиниться можно было бы и в рамках КоАП с «мелким хулиганством» или «стрельбой в населённых пунктах». Думаю, это согласуется с первым правилом морали «относиться к другим так, как если бы ты хотел относились к себе». Если бы я также непроизвольно испытал шок от громкого хлопка, тоже был бы рад получить извинения, но заявления бы не писал, зная в какое болото это все приведет.
Можно еще сказать про отсутствие разделения хулиганства административного и уголовного. Но это вопросы к Верховному суду. Хотя меня дважды уже обязали быть обвиняемым по ч. 2 ст. 213.
Хочется снова сказать что группа лиц уже оказалась недоказанной. Из-за чего половина материалов уже не имеет отношения к процессу. Спасибо следствию, что провели больше следственных действий в отношении свидетеля, чем по отношению ко мне. В новой редакции обвинительного заключения остался предмет отдалено похожий на оружие. Против этого признака преступления напоминаю о постановлении Верховного суда от 15.11.2017 по N 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений».
Из показаний не следует, что я совершил угрозу применения насилия в отношении кого-либо. А хулиганские действия, совершенные с применением оружия, должны быть связаны хотя бы с одним признаком, указанным в ч. 1 ст. 213. Как и страх, вызванный за свою жизнь не может подменить угрозу применения насилия.
Часть 2 ст. 213 является квалифицирующим признаком хулиганства и не может быть вменена без обязательного состава образующего признака. Ко всему прошу учесть, что средство для подачи сигнала р-411 не является оружием и в практике судов Москвы по хулиганству не квалифицируется как оружие, даже когда люди с ним «выражали прямую угрозу насилием».
Да и в уголовной практике по хулиганству с травматическими пистолетами не редки случаи переквалификации на 1 часть, когда люди стреляли в воздух разнимая драки, а не преследуя цель кому-либо навредить и им перекфалифицируют на первую часть из-за шума. Одним словом. Для меня квалификация «с применением оружия» является ничем не мотивированной, присутствующей только, чтобы сохранить «тяжесть обвинения».
Насчет мотива «ненависти и вражды». В деле мы нет экспертиз или деталей, что доказывали бы этот пункт. Ради приличия следователи могли бы позвать деструктолога, экспертизу которого признали бы недействительной, так как науки деструктологии не существует, но в этом бы была хоть какая заинтересованность обвинения что-то доказать.
Упоминание этого мотива в основном звучит в речах защиты. Ведь я и мой адвокат стараемся довести, что я не преследовал ни политической ненависти, ни идеологической вражды. Акция несла только художественную и социальную ценность. В общем, с таким же успехом можно было бы обвинить меня в преступлении «на объекте ж/д транспорта», ведь где-то под местом акции теоретически могло быть метро.
Прошу также учесть, что дело идет с 2021 года, уже кардинально изменились обстоятельства. Это стало историей, так как в Москве успели ввести режим повышенной готовности, люди обратили внимание на иные события. Гипотетическая «общественная опасность» преступления исчезла в феврале 2022.
Находясь в СИЗО я продолжаю поддерживать благотворительные инициативы, направлять творчество в созидательное русло. Чем пытаюсь восполнять перед обществом вред за два громких хлопка.
Если же затронуть резонанс, то обвинение своим подходом еще больше способствует его росту. Я больше двух лет нахожусь незаконно в СИЗО по бездоказательному обвинительному. А тот факт, что я будучи несудимым и в отсутствии подельников получил один из крупнейших сроков за хулиганство, позволил еще получить возможность поудивлять несправедливостью сокамерников, которые получили в разы меньше.
Но да, с этим я с еще большей горечью смотрю на процессы как и у меня, чьи дела существуют во многом из-за кураторов, что считают суды и судебную систему продолжением силовой. Поэтому я выражаю свою поддержку Евгении Беркович и Саше Скочиленко, которых преследуют незаконно и которые должны находиться на свободе.
Переходя к завершающей части, прошу учесть то, что в СИЗО не нарушал дисциплины, судимостей нет, моральный ущерб возмещен, извинения вживую потерпевшим принесли, несмотря на то, что следствие препятствовало в этом, запрещая очные ставки. Справки о благотворительности в деле имеются, как и положительные характеристики, показания, что я оказывал материальную помощь близким родственникам.
Прошу также учесть мой юный возраст — 20 лет — в момент преступления и то, что я содействовал следствию, дал развернутые показания и добровольно выдал вещи, что легли в основу экспертиз и дела.
Например, без выданного плаща они не смогли бы провести экспертизу что я имел отношение к делу. А также то, что органами предварительного следствия допущены нарушения, препятствующие законному ходу процесса.
С тем учетом, что отягчающих обстоятельств нет, прошу применить статьи 53.1, 64, 73 УК РФ. А также проверить вопрос о возможном изменении категории преступления на менее тяжкую. Если суд будет назначать наказание в виде реального лишения свободы, прошу мотивировать вывод, что цели восстановления справедливости, а также цели предупреждения новых преступлений могут быть достигнуты этой формой наказания.
Ведь все эти два года и четыре месяца в моем отношении систематические нарушались условия содержания, а в моей камере даже не хватает кровати для людей, которые в ней находятся.
Результатируя. Прошу переквалифицировать статью на менее тяжкую, а именно 20.1 КоАП или стрельбу в населённых пунктах, или вынести оправдательный приговор. Вину же в существующей форме обвинения не признаю.
Но сочувствую потерпевшим и стыжусь, что недостаточно проявил мер, чтобы избежать недобровольного вовлечения в акцию. Хотя если сказать о тех неразборчивых криках, которые упоминают свидетели, то я предупреждал окружающих: «Осторожно! Здесь будет проходить художественная акция!». Поэтому да, настоящие хулиганы преследуют цель получить удовольствие от своих действий и страданий окружающих, они не сочувствуют и не видят за собой ответственности, что несут перед обществом.
Своим отношением и позицией, я хочу показать, что не хулиган и очень жаль, что под гражданской позицией стараются увидеть хулиганство.
Что еще почитать:
- «Не отступайте — этим вы приближаете будущее». Большая история акциониста и заключенного Павла Крисевича, рассказанная им самим.
