«Это последний гастроном в Петербурге, и никто не помог». Покупатели и сотрудники — о закрытии магазина на углу Некрасова и Маяковского

В Петербурге закрылся гастроном на углу улиц Некрасова и Маяковского. Продуктовый магазин существовал с 30-х годов, туда заходил Даниил Хармс и многие известные горожане.

О закрытии гастронома предупреждали еще в феврале, но в марте, на волне обсуждения и поддержки, владелец помещения, по слухам, передумал. Теперь решение принято окончательно — скоро на месте гастронома должен открыться «Магнит».

На следующий день после закрытия магазина его бывшие сотрудники встретились в очереди за последней зарплатой. Корреспондент «Бумаги» расспросил их и местных жителей о том, чем гастроном был им дорог.

На двери гастронома висит табличка: «Уважаемые покупатели! Магазин закрыт на ремонт». Из гастронома выносят холодильники и мебель. Но в дверь по привычке ломятся покупатели.

Дверь безуспешно дергают мужчина с ребенком. Их встречает бывшая сотрудница Ольга:

— Всё, уже магазин закрылся.

— Вот те раз!

— Вот те два!

— Ну, пойдем в «Два гуся».

Работники подтягиваются к служебному входу во дворике с обратной стороны гастронома. 

— Привет, девчонки, как дела?

— Хреново.

— Я конечно, просыпаюсь, но не понимаю, что произошло. Думаю: вот же три дня отдохнула, надо же на смену.

— Ну всё, давай, удачи, увидимся.

— Когда увидимся?

— Ну… когда-нибудь.

Володя

рубщик мяса, работал 7 месяцев

— Почему закрылись, нам не докладывают. Мы не рады. Мы без работы остались, но мы привычные. Как только это шоу под названием «пандемия» началось, у меня это уже четвертый магазин. Я здесь семь месяцев работаю.

Меня вот убивает это слово «культовый» — магазин как магазин. Не тянут продажи, да и всё. Вот одна «Яндекс. Доставка», и народ без штанов теперь ходит, вот и вся любовь. Никто никого не захватывал, не вытеснял отсюда, а в интернете написали бред какой-то. Я мельком на «Фонтанке» видел. Ничего нет такого. Я говорю: как пандемия началась, все частники сыплются, сыплются и сыплются. Когда пошла первая волна коронавируса, народ накошмарили, сначала всё съели, потом просто перестали ходить, полторы бабушки зайдут. И просто ни у кого народа нет — ни в «колбасе», ни в «пиве», ну нет смысла сидеть. И пошло-поехало: сначала неделю дали отдохнуть, потом месяц, народ на уши встал, и уже три года так. Они [хозяева гастронома] честные люди, всё честно рассчитали, всё как положено, они тоже радости не испытывают.

Продавщица мяса

— На самом деле, сейчас велосипедистов, велокурьеров, больше, чем… Мои дети, пока на работе, заказали — им всё что угодно привезли: хоть картошку, хоть маркошку. Кто будет ходить сейчас [в магазин]? Мы ходим только.

Володя

рубщик мяса

— Дело даже не в этом — не с чем ходить. Если раньше человек приходил, брал [продуктов], условно, на 1000 рублей, сейчас берет на 100 рублей. Жизнь дорожает, денег нет, зарплаты не растут, продаж нет, выручки нет, магазин закрывается. Работу опять искать. Ладно, пойду домой — почапаю.

Одна из сотрудниц кормит у магазина дворовую кошку:

— Кошка, иди сюда, ждешь нас, да? Давай-давай, иди кушай, не бойся, не узнала, что ли? Не узнает без халата. 

Женщина оставляет корм и обсуждает с коллегой:

— Оль, ты представляешь, кошка выбегает встречать: она прям не ела — она хватала. Кошка-то соскучилась, она такая радостная.

— Еще и голодная к тому же.

— Я и говорю: «Кошка, мы ушли, а ты осталась».

— Не вовремя она родила-то.

Галина Ивановна

жительница двора, посетительница гастронома

— Да, я ходила, очень хороший был гастроном. Это уникальный гастроном. Обслуживание! Ведь изначально было два продавца: один взвешивает, другой рассчитывает. И вот такой нюанс: здесь же всё время обслуживают продавцы, здесь ничего не лежит так, чтобы можно было украсть, но всё равно стоял охранник: он ходил, наблюдал, чтобы у тебя случайно кошелек не вынули или сумку, как это бывает у нас иногда. Мы все, кто жил в этом районе, мы все громко плачем.

И хозяин, Николай Иванович, — великолепный. Вот смотрите: мы здесь живем во дворе, он поддерживал порядок, ремонтировал за свой счет всегда ворота, он одаривал всех живущих на Новый год подарками: шампанское; даже было время, когда по баночке икры. Он очень хороший человек, очень.

Закрывают, потому что в убытках они были, они тянули-тянули. Это последний гастроном в Санкт-Петербурге, и никто не помог ему. Вот эти события… они ускорили. Он [гастроном] должен был еще три месяца назад закрыться, они взяли перерыв, думали, может, еще как-то, а здесь вот события эти пошли.

Сюда же часто ходил Михаил Боярский, это его любимый магазин был. Он мне — полгода назад это было, — я стою, рассчитываюсь в хлебном отделе, и у меня на карте не хватило денег. Я говорю: «Извините, сейчас я позвоню, муж прибежит». Звоню ему [мужу]: неси быстренько денег. Боярский это услышал, и, когда я отошла, он подходит ко мне, спрашивает: «Сколько вам надо денег?» 650 [рублей], по-моему [нужно], было. Он отсчитывает. Я говорю, не надо, он говорит: возьмите, — и заплатил за меня. Так что много хороших воспоминаний.

Грузчики были очень любезны, помогали нам во дворе, если надо что-то отнести мне на третий этаж. А сейчас здесь «Магнит» придет, и начнется неизвестно что.

Дмитрий

грузчик, 19 лет работал в гастрономе

— Я 19 лет отработал, от зари до зари, с полвосьмого до десяти вечера, 15 часов рабочий день, трое суток через трое. Отпуска были оплачиваемые, всё хорошо было, и тут бах — и закрылись. Закрылись потому, что нет выгоды, нет смысла — так сказал директор. Ему решать.

Сейчас зарплату выдают, последнюю, копеечную — то, что отработали в мае. У меня жена моя кассир-продавец была. Она получала здесь 40–43 [тысячи рублей в месяц] вместе со сверхурочными. Я работал грузчиком, зарплата у меня была 28 [тысяч рублей в месяц]. Здесь будет магазин потом, «Магнит».

Еще в феврале магазин хотели закрыть, два месяца еще работали, работали до последнего — и всё. Люди этого района, конечно, отстаивали магазин, хотели, чтоб магазин работал, но потом всё, бах — и он [владелец помещения] нашел арендатора, кому сдать магазин.

У служебного входа припаркована синяя иномарка. Несколько мужчин выносят вещи из гастронома и загружают их в багажник. Среди них — человек лет 60 в спортивном костюме. Мимо проходящий работник прощается с ним:

— До свидания, Николай Иванович!

Мужчина соглашается ответить на вопросы, но отрицает, что он — хозяин гастронома и помещения, представляется как житель этого дома и отказывается назвать имя.

Местный житель

— Людей тоже нужно понимать, они же не могут работать в убыток. Если оно было бы прибыльным, я бы лично не закрыл бы прибыльное предприятие, это надо быть самоубийцей. Печально, что государство не уделяет внимание малому и среднему бизнесу, увлеклись сетями: там и цены, там и ассортимент. А магазины-одиночки, как этот, — у них же нет поддержки, а конкуренцию им не выдержать. А налоги те же.

В Европе все-таки как-то контролируют, там эти сетевые магазины не плодятся, как грибы. Есть страны, где сетевые предприятия вообще по выходным не работают, дают возможность поработать магазинам в шаговой доступности. И там муниципальные льготы, какая-то поддержка, потому что это основа малого бизнеса. А у нас нет поддержки малого и среднего бизнеса. Вы же видите: весь город фактически в объявлениях: аренда, аренда, аренда. Предложение превышает спрос. Нет кредитов. С такими процентами кто возьмет?

Вообще Россия — страна пенсионеров. А в Петербурге всегда было много пенсионеров, и вот они должны ехать в сетевые магазины черт-те куда, то ли дело вышел в магазин у дома — и купил. Доходы населения падают, а доходы — это определяющий фактор. Пенсионеры получают в среднем 12–17 [тысяч рублей]. Разве на эту пенсию что-то купить? Я думаю, что и бюджетники не особо в восторге от своих зарплат.

Подарки [хозяина гастронома местным жителям на Новый год] имели место, но не важен подарок, важно внимание. Это же Петербург, понимаете, — город, по крайней мере в свое время, был город научным, промышленным в том числе, здесь много интеллигенции, здесь хорошие традиции. Петербург всегда отличался от любого советского города. Я знаю, были такие случаи во дворе, когда эти поздравления были, люди говорили: «Да нам ничего не нужно от вас». Так что все индивидуально: кто-то ценит [подарки], кому-то доброго слова достаточно.