«Поднимать палочку и говорить: „Люмос“». Физик, владелица фермы и стрит-арт-продюсер — о том, почему остаются в Петербурге и помогают «Бумаге»

Биолог, воспитывает спасенных со зверофермы животных

— Если честно, у меня особо нет выбора [уезжать или оставаться]. Для меня немыслимо бросить своих животных, а вывезти куда-то большое количество зверей, особенно когда среди них есть дикие, — невозможно. Меня и моих мохнатых подопечных никто нигде не ждет. Если бы можно было собрать животных и уехать, зная, что в другой стране я смогу заниматься любимым делом и обеспечивать питомцев всем необходимым, — я бы уехала.

Последние годы я живу в постоянном стрессе — от одного крушения мира до другого. Мы многое пережили: суды и скандалы с соседями из-за содержания животных, пандемию и переезды. В преодолении ничего хорошего нет, но в отличие от многих друзей, коллег и знакомых я в нынешней ситуации практически не впадала в ступор и панику.

Сейчас мне, можно сказать, повезло: из трех моих направлений деятельности, приносящих доход, «выжили» два. Полностью заблокировано только творчество — я занимаюсь рукоделием, делаю амуницию для коллекционных фигурок лошадей. Сейчас, как и многие художники в нашей стране, я оказалась отрезана от основной зарубежной аудитории. Покупатели не могут перевести мне оплату, а я не могу отправлять посылки в некоторые страны — почтовое сообщение тоже нарушено.

Это практически заморозило развитие конного клуба «Запретный лес» — моего главного проекта. Зато прокормить и обеспечить себя, команду и питомцев я по-прежнему могу. Осталась научная деятельность — я работаю медицинским писателем и редактором, а также провожу мероприятия, связанные с животными.

Думаю, что главное сейчас — оставаться человеком. Потерявших этот облик вокруг сейчас очень много, и я не могу пополнить их ряды. Отсюда возникло даже не желание, а потребность делать хоть что-то хорошее. Поднимать палочку и говорить: «Люмос». Поэтому я со своей подругой-психологом открыла группы эмоциональной поддержки через общение с животными, а недавно мы с командой отвезли в собачий приют 150 килограммов мяса и забрали оттуда трех собак.

Я поняла, что у меня есть возможность поддержать «Бумагу», делая любимое дело (Анастасия организовала в поддержку издания экскурсию в свой конный клуб — прим. «Бумаги»). Мне очень нравится именно такая идея — это лишнее напоминание самой себе о том, что моя работа чего-то да стоит, и способ масштабировать свои маленькие добрые дела. Я помогу «Бумаге», а она донесет честную информацию многим людям. Может, дальше по цепочке запустятся какие-то более глобальные хорошие изменения в окружающем мире. Я хочу в это верить, и это мой способ возвращения себе хоть какого-то контроля над происходящим. Кажется, что это очень мало в сравнении с масштабами катастрофы, за которой мы все наблюдаем последний месяц, но лучше пусть будет мало, чем ничего.

Я на собственном опыте знаю, насколько неприятны и непрофессиональны многие СМИ. Речь о тех, кого не коснулись закрытия, запреты и присвоения всяких мешающих нормальной работе статусов. Поэтому поддержка независимых медиа кажется мне важной задачей сама по себе, тем более сейчас.

Сотрудник Лаборатории физики сверхвысоких энергий СПбГУ,
участник экспериментов по физике SHINE CERN и MPD NICA

На лекцию Андрея можно прийти в рамках фестиваля «Остаемся собой»

— Ученому релоцироваться нелегко. Я не могу просто взять и уехать, ведь отношусь к университету, а он никуда не денется. У меня есть обязательства перед моей научной группой, международными коллегами — я не готов их бросить, хотя я могу релоцироваться в рамках международных проектов. Обрывать свою работу здесь я не хочу. Мне кажется, важно быть в России именно сейчас, чтобы здесь оставались адекватные люди. Хоть сколько-то, хоть как-то, но сейчас, чтобы делать в стране что-то нормальное.

Я участвую в международных научных коллаборациях и пытаюсь сохранить мосты, которые мы налаживали десятилетиями. Мне кажется, совсем скоро в России не будет нормальной науки: бюджеты будут перераспределяться, и в первую очередь их заберут из исследований и образования. Возможно, то, что я говорю сейчас, может быть излишне эмоциональным, но выбор пока такой: либо ты занимаешься передовой наукой, либо остаешься жить в России. Заниматься исследованиями невозможно в изоляции.

Сейчас я почти не работаю. Планировал писать диссертацию, но пока приостановил работу и над ней. Участвую в научных совещаниях, провожу консультации, отвечаю на почту, но, в целом, у меня очень низкая продуктивность. Пытаюсь делать что-то хорошее, хотя в обычных обстоятельствах я бы делал больше. Недавно организовал домашнюю конференцию, стараюсь гораздо чаще общаться с людьми.

Я помогаю не только «Бумаге» — пытаюсь помогать всем институтам, которые кажутся мне значимыми, а их работа — полезной. «Бумага» важна для меня не только как СМИ, но и как культурно-научный институт, который проводит классные мероприятия.

Куратор и продюсер стрит-арт-проектов, экскурсовод и популяризатор
уличного искусства в Петербурге

— Мне кажется невозможным взять и бросить то, что было накоплено за годы жизни в Петербурге. Не только материального, но и духовно-дружественного. На весну у меня были намечены разные мероприятия: выставки, экскурсии, прочие профессиональные работы. Взять и бросить это я не могу, хотя понимаю, что шансы на то, что всё получится, очень скудные. Я решил подождать и посмотреть, что будет. Если бы были деньги и возможность уехать, наличие якорей, связующих с Петербургом, не так бы сильно тянуло вниз.

Сейчас я живу так же, как жил до этого. Я самозанятый, удаленно работаю и преподаю, провожу экскурсии. Но реклама, которую я делал в соцсетях, перестала работать — соцсети стали «экстремистскими».

В 2017 году я ездил в Украину к знакомым. Поездка была на неделю — я один день провел в Киеве, а все остальные дни в Харькове. Сейчас наблюдаю, как знакомые переписываются в чатах той поездки и рассказывают, что происходит. Кто-то из них находится под обстрелом, и мое сердце за них переживает. Как человек, связанный с искусством, я много думаю о том, что уничтожается и архитектура, и стены, картины, культура, это делается с помощью ракет, которые, по сути, должны защищать, а не атаковать.

Накопились усталость и тяжелый эмоциональный груз — думаю, как и у всех. По заветам Шульман — связи, самое ценное, что у нас сейчас есть. Мы просто люди, и сейчас тот самый момент, когда нужно помогать друг другу и чувствовать, что ты не один в безумном мире. В это время всем независимым изданиям крайне тяжело. Единственное, чем я могу поддержать и помочь, — это моя профессия. С помощью тематики стрит-арта можно обсудить социальные и политические темы, потому что именно сейчас уличный акционизм всё чаще встречается в Петербурге. Мне будет интересно обсудить это вживую с гостями экскурсии, которую я провожу для «Бумаги»: спросить, что они думают, замечают ли изменения в городе и как к этому относятся.