Здание бывшей котельной, где работал Виктор Цой, могут признать аварийным. Администрация Петроградского района подготовила заявку на расселение дома на улице Блохина, 15 — у многих это вызвало опасения, что в таком случае дом снесут. Однако вице-губернатор Владимир Лавленцев пообещал, что с клубом-музеем, который находится в подвале бывшей котельной, ничего не случится.
Директор клуба «Камчатка» Сергей Фирсов рассказал «Бумаге», как здесь оказался Цой, почему в этом «тихом и спокойном месте» постоянно собирались музыканты и что происходит с «Камчаткой» сейчас.
Фото: Егор Цветков / «Бумага»
Сергей Фирсов
Основатель клуба «Камчатка», друг Виктора Цоя
— Раньше здесь была маленькая котельная, которая обслуживала женское общежитие, находящееся в доме рядом. Работали тогда восемь человек — четыре кочегара, четыре зольщика. Мы пришли сюда осенью 1986 года: первым был я, потом привел сюда Цоя, привел Башлачева, а Цой привел Котельникова. С Цоем я был знаком с 82-го по «Ленинградскому рок-клубу»: мы жили рядом, вместе отдыхали, я знал, что он уже до этого работал кочегаром в одном месте. И Цой нуждался в работе — в то время он проработал все лето, обмывая баню на проспекте Ветеранов. Это занимало один час — с 10 до 11 вечера, но в это время обычно начинались все тусовки, поэтому он дико обламывался, потому что надо было уезжать.
Мы ходили с ним вместе на курсы кочегаров, чуть ли не к 8 утра ездили. Потом к нам присоединились Слава Задерий, Виктор Бондарик — басист «Аукцыона». Башлачеву тоже надо было где-то устроиться — он вообще нигде не работал. Но получилось, что здесь он проработал только одни сутки, а все остальное время был в «отпуске». За него работал «начальник» — человек, который меня сюда пригласил, он и за Цоя работал, когда тот ездил сниматься в фильмах. Хотя Цой к работе относился серьезно, все делал хорошо.
Руководила нами тетечка — комендант общежития. Мы работать умели и любили. А работа была нетрудная, хотя и нечистая. Тут было тихо, спокойно, ни менты, ни кто-то еще здесь не появлялись. Сюда ходили только некоторые наши друзья: молодые же, своих комнат ни у кого нет, а в котельной можно было находиться круглосуточно. Это был такой оазис.
«Камчаткой» это место стали называть практически сразу, как мы здесь появились. Но никто не помнит, от кого именно это пошло. Естественно, назвали по песне, но кто первый сказал «котельная „Камчатка“», никто уже не знает.
Конечно, сразу после смерти Цоя сюда стали ходить люди. Внутрь мы их не пускали — они ставили палатки во дворе, разводили костры. Могло собираться человек по двести — все время кто-то здесь жил. Приезжали со всей России, даже со всего мира: иностранцев было много. Милиция их в принципе не выгоняла, хотя было по-всякому: смотря как себя вели, тут же люди вокруг живут, а песни, крики — все это мешает.
Когда умер Цой, в котельной ничего не изменилось, все работало по-прежнему. Я, например, здесь работал до 2000 года, пока ее не закрыли. А потом дом подключили к теплоснабжению и котельная повисла в воздухе. Тогда нам, естественно, пришла мысль все это продолжить: жалко было, что место пропадало. Нам согласились сдать помещение в аренду, а сам клуб открылся в 2003-м.
Сейчас это просто клуб: здесь выступают тысячи музыкантов — почти каждый день концерт. Группы разные: и старички иногда играют, но в основном — молодые музыканты, потому что мы берем всех, а начинающие группы не могут позволить себе организовать концерт. С музыкантов мы не берем деньги за площадку, а они, если не очень мало народа было, могут даже сами что-то заработать.
Иногда в «Камчатке» справляются праздники, например, дни рождения, свадьбы — в основном тех, кто как-то связан с этим местом. Здесь отработали около 25 человек, и все они сюда заходят.
Волна поклонников тоже не утихла — на удивление, Цой оказался такой творчески сильный парень, что до сих пор молодежь его слушает. Правда, теперь приходят в основном в его день рождения или день смерти. Годами в палатках уже, конечно, не живут.
Никто это здание разрушать не будет. Я не знаю, кто придумал слово «снести», которое теперь все повторяют. Это дом 1938 года, в хорошем состоянии, никто таких теперь не строит, он еще двести лет простоит. В городе есть дома гораздо более аварийные. Его могут поставить на капитальный ремонт, конечно, но ни о каком сносе не может быть речи — если только здание кто-то выкупит, расселит, но желающих пока не видно. В 2006-м его действительно хотели выкупить и построить здесь гостиницу, но тогда власти не дали этого сделать.
Конечно, было бы хорошо сделать музей Цоя, но помещение же никто не дает. Под это можно было бы второй этаж над котельной взять. Здесь мы находимся просто как клуб — если бы был документ, закрепляющий, что мы музей, то выселить нас отсюда было бы непросто. А так нас нет: выкупили здание и выселили. Но оформить музей в нашем городе официально очень трудно. К тому же это делается, как правило, через 50 лет после смерти человека.
