Видео с котиками перекликается с первыми лентами в истории кино, а ОМОНовское винтилово, снятое на мобильный, привлекает зрителей по тем же причинам, что и картины братьев Люмьер.
Видеоредактор «Бумаги» Саша Скочиленко объясняет, как и почему YouTube заново изобретает кинематограф.
Мы живем в уникальный для истории экрана момент. Нам выпал шанс ещё раз пронаблюдать, понять и проанализировать возникновение кинематографа. Для этого не нужно изобретать машину времени, читать нудные книжки по истории кино или обращаться к документам конца позапрошлого века. Достаточно зайти на YouTube.
Всем доподлинно известно, что кино начиналось не как искусство, а как аттракцион; в особо серьезных случаях ему отряжалась роль хроникера, но не более того. И когда сегодня человек держит на вытянутых руках iPad, им движет не громкое слово — «сотворить» — но простое человеческое желание оставить что-то в памяти или развлечь себя и своих знакомых (феномен «котиков» как уникальной задачи, впрочем, заслуживает отдельного и более подробного рассмотрения). Черт его знает, во что это в конечном итоге выльется, но наблюдать за этим — тонкое искусствоведческое удовольствие.
Длина первых фильмов не превышала 15 минут. Большую часть этих короткометражек составляли «видовые» ленты. Именно «видовые» — есть какая-то дурная привычка упрощать явление и называть их «документальными». Однако, на мой взгляд, это неправомерно, потому что основное отличие видовой картины от документальной состоит в том, что она не имеет драматургического скелета. В отличие от привычной нам документальной классики, видовая картина ничем не начинается и ничем не заканчивается, у неё нет кульминации, нет развязки или конфликта, как такового, она абсолютно и до бесстыдства безыдейна. Иными словами, это то, что позволяет уложить её аннотацию в одно предложение — «ест ребенок», «прибывает поезд», «виды Венеции». А теперь наберите эти словосочетания в поисковике YouTube… Ну, как? Обратите внимание, что эти видео имитируют даже композиционное устройство кадра столетней давности (и вряд ли это — осознанная цитата). Особого внимания заслуживает, конечно, эта пара видео, имеющих одинаковый хронометраж.
Режиссёр: Луи Люмьер /Louis Lumiere/, Август Люмьер /Auguste Lumiere Одна из самых первых и самых известных картин братьев Люмьер
На станцию Байконур прибывает поезд метро. Для алматинцев метро — пока лишь аттракцион, куда родителей ведут дети.
Мы имеем чистый и не обезображенный Станиславским жанр «видовой картины», вот прямо сейчас, в 21-м веке.
Пойдем дальше! Когда индустрия кинотеатров начала развиваться и каждый владелец тогдашних «иллюзионов» стремился заманить к себе как можно больше зрителей, в ход шел известный фокус . Кинохроникер со съемочным аппаратом выходил на улицу перед кинотеатром и начинал крутить ручку. При этом дорогостоящей пленки внутри, естественно, не было, но проходящие мимо люди бежали в кинотеатр, потому что думали, что снимают их, а, значит, они увидят себя в новом фильме. А теперь подумаем — зачем пришедший домой с митинга человек первым делом набирает в поисковике видеозаписи от сегодняшнего числа? Неужели он жаждет освежить в памяти выступление Немцова? Нет, конечно. Он ведь на себя хочет посмотреть, а также узнать, сколько на него посмотрело народу.
Не стоит забывать, что параллельно с видовым жанром развивался и трюковой. Это Мельес: «волшебные» исчезновения и появления, сработанные с помощью примитивных кино-эффектов. Не история со спецэффектами, а эффект ради эффекта, трюк ради трюка. Один трюк — один фильм. Именно по этой схеме сейчас создаются многие ролики, к примеру, многочисленные видео в технике стоп-моушн.
И обратите внимание на удивительный факт. Мы ведь так критичны к кинопродукции. Один ляп гримера или пиротехника — и мы уже недовольны. Мы привыкли, что создатели полнометражного фильма производят для нас шедевр, и каждый из нас — капризнейшая из принцесс на горошине. Но куда исчезает наша требовательность, когда мы смотрим видеозапись с телефона? Почему нас не волнует вопрос качества? Вместе с тем, почему к большому кино мы продолжаем предъявлять претензии? Нам оно претит, если оно некачественное — и это скорее вопрос ощущений.
Сейчас я вижу некоторое объяснение феномена YouTube в таком ключе: существует определенное родство начала кинематографа и начала YouTube. Как ни странно, оно лежит не в области философии или культурологии, но в области техники. Очень просто — мы получаем в руки новый, дорогостоящий аппарат. Очевидно, что обращению с подобной техникой соответствует определенная пластика, определенное отношение. Видеокартинка в iPad является «чудом» уже сама по себе, подобно тому, как для первых зрителей и операторов чудом было открытие кинематографа.
Это бесподобно и удивительно, потому что это позволяет нам взглянуть на мир со стороны. Нас опять завораживает, как приходит поезд, как ест ребёнок, как растет трава. YouTube сегодня концентрирует нас на самых простых и бесхитростных вещах. Не на сложных метафизических построениях, к которым мы привыкли, а на самых простых бытовых ситуациях и явлениях. Мы опять смотрим вокруг зачарованными глазами.
