Если на телевидении и в качественной прессе мат традиционно табуирован, то в глянце и в интернет-СМИ непечатная лексика время от времени встречается. Теперь редакциям придется быть внимательнее: Госдума приняла закон, запрещающий не только мат, но и намек на брань — неполные запикивания и отточия.
Медиаэксперты, редакторы и журналисты «Пятого канала», «Ленты.ру», «Фонтанки», «Дождя» высказываются по поводу нового закона, вводящего штрафы за мат в СМИ.
19 марта Госдума официально запретила мат в СМИ. Поправки в действующий закон о СМИ предполагают введение штрафов в размере от 20 до 200 тысяч рублей для юридических лиц, от 5 до 20 тысяч — для должностных лиц и от 2 до 3 тысяч рублей — для обычных граждан. Депутаты-единороссы, инициировавшие законопроект, утверждают, что штрафы для журналистов и редакций введены после многочисленных жалоб граждан в Роскомнадзор и Госдуму. Новые поправки предполагают штрафы за неполное «запикивание» нецензурной брани: то есть, если матерное слово можно угадать, это уже считается поводом для наказания.
Журналисты недоумевают: зачем жестко регулировать то, что не вызывает разногласий в профессиональных коллективах (большинство изданий обходятся с обсценной лексикой аккуратно) и как быть, например, с точным цитированием тех же депутатов, позволяющих себе ругань?
Ольга Гутник,
журналист и ведущая «Пятого канала»:
«Честно говоря, все это мне кажется немного странным, ведь совершенно очевидно, что мат в средствах массовой информации неприемлем. Точка. По-моему, тут и обсуждать нечего. Или что, уже пора законодательно закреплять элементарные нормы поведения? Не знаю, я с трудом себе представляю редактора, который выпускает в эфир ненормативную лексику. Хотя, наверное, этот проект возник не просто так. Рынок средств массовой информации растет, качество изданий разное. Мне только непонятно, как быть с периодическими изданиями, которые публикуют художественные произведения, ведь нецензурная лексика — это и выразительное языковое средство, правда? Нельзя же вырезать мат из рассказов Сергея Довлатова?»
Василий Эсманов,
издатель Look At Me:
«Думаю, что этот закон особо никак не повлияет на работу СМИ и нашу работу в том числе. В принципе, это еще один способ давления на СМИ, но, если не будут обязывать чистить комментарии принудительно, ничего в этом законе нет. Вообще, мы за русский язык. Ругань — это лишнее».
Александр Уржанов,
шеф-редактор программы «Парфенов» на телеканале «Дождь»:
«Вполне завершенным комментарием тут может служить старая, но особенно не потерявшая своего блеска цитата десятилетней давности, тоже из Госдумы (ну, вы помните, „Буш, ты сраный ковбой, давай лучше вместе ебнем по Тбилиси“), — но хочется как-то удержаться от дежурного остроумия. Также вполне понятно, что мат — постоянная и неотъемлемая подсистема языка, широта распространения которой — маркер уровня агрессии в обществе (которая зависит от медиа на совершенно ничтожный процент), но от дежурных банальностей тоже хочется удержаться. Я верю в теорию сообщающихся сосудов: на телевидении, например, мат табуирован жестче всего, и если в журналах последние лет десять брань часто печатают без отточий, то за „хуй“ в прямом эфире увольняют немедленно. При этом столько мата, сколько в редакциях, я не слышал ни в казармах, ни в банях, ни в пивных разливухах — и большой беды в этом никогда не видел. Характерно, что там, где находились поборники нравственности (например, один долбоеб с унылого государственного радио как-то выговаривал мне, что я матерюсь в „государственном учреждении“), ругань все равно неизбежно прорывалась в эфир, а вполне цензурный русский язык звучал так коряво, что хотелось заткнуть уши. А там, где матерились напропалую, — в эфире звучала гораздо более внятная и чистая русская речь. Кроме того, в синтаксическом смысле новый закон ведет к хаотичному умножению совершенно ненужных смыслов. Например, легко представить ситуацию, при которой какой-нибудь депутат в чаду прений называет коллегу, предложившего законопроект, „м…даком“ — и все вроде бы ясно. Теперь такая цитата должна выглядеть как „Вы, коллега, …“ — и поди знай, в чем законодатель обвинил законодателя: а) в ментальной медлительности, б) в чрезмерном пристрастии к оральному сексу, в) в дендрофилии, г) все перечисленные варианты верны?».
Василий Гатов,
медиааналитик, вице-президент Гильдии издателей:
«Все, что я могу сказать по этому поводу: на языке вертится фраза Рафа Акопова
(матерный комментарий, опубликованный без отточий в заметке «Коммерсанта»), сказанная по поводу продажи ИД „КП“ холдингом „Профмедиа“, являющаяся шедевром простоты и ясности высказывания. Это по форме. По существу — язык существенно сильнее законов, которыми его пытаются регулировать. Русский язык (да и многие другие языки) содержали бранную лексику задолго до того, как были придуманы законы. Это естественный элемент речи, наличие или отсутствие его нельзя определить декретом. Законодательно предписанное „запикивание“ или замена на звездочки не решает никакой проблемы — скорее, наоборот, создают спрос на понимание того, что же именно хотел сказать использующий мат человек, какие именно слова он употребил и что они значат».
Александр Горшков,
главный редактор интернет-газеты «Фонтанка.ру»:
«Употреблять или не употреблять мат на „Фонтанке“ — для нас никогда такого вопроса не стояло, это какие-то сами собой разумеющиеся вещи. Совершенно понятно, что СМИ — это не место для употребления журналистами нецензурной лексики, по крайней мере, в авторской речи. В то же время я не помню у нас случаев, чтобы ньюсмейкер визировал собственный матерный комментарий. Дело в том, что всегда можно найти способ донести информацию и даже эмоцию не менее сочно, чем с использованием мата. Но я совершенно не понимаю смысла этого закона: не вижу потока мата ни из сетевой прессы, ни из телевидения, и если что-то случается — это всегда прецедент. Между тем наши ньюсмейкеры сами допускают матерные выражения — вспомним историю со спикером петербургского парламента Анденко, который
выругался матом во включенный микрофон во время трансляции заседания по сетевизору. У меня почему-то есть уверенность, что на думских совещаниях и в комитетах изъясняются не только на литературном русском — и эти люди запрещают нам ковырять в носу? Это имитация деятельности, которая подменяет обсуждение реально важных вопросов».
Иван Колпаков,
руководитель отдела новых медиа в «Ленте.ру»:
«Я, к сожалению, текст закона еще не видел. Пока все выглядит довольно бредово, то есть как обычно. Например, сообщается, что поправки в закон о СМИ вводят штрафы для юридических и должностных лиц, а также для обычных граждан. Для каких граждан, причем тут это — и почему это в законе о СМИ? Далее, депутат Железняк, большой эксперт в вопросах русской словесности, говорит: мало писать звездочку посередине слова „хуй“, слово „хуй“ нужно теперь писать так, чтобы никто не понял, что у вас написано. Если что-то нужно писать так, чтобы никто не мог понять, о чем идет речь, то это ведь воспрепятствование профессиональной журналистской деятельности, разве не так? Российский закон о СМИ и прежде содержал нормы, препятствующие профессиональной журналистской деятельности — например, право ньюсмейкеров корректировать интервью. Ну и что? Иногда приходится посылать ньюсмейкера, вопреки этой норме закона о СМИ. С матом все будет примерно так же. Настанет день, когда слово „хуй“ окажется самым главным словом в какой-нибудь цитате — и никто не будет звонить депутату Железняку, чтобы посоветоваться, как быть в этой ситуации. А пока будем вырабатывать сигнальную систему: хуй — три звездочки, пизда — пять звездочек, депутат — семь звездочек».
Читайте также:
