Юрист Томас Белл — о суде с Путиным и лучшей жизни без национального государства

Профессор права в Чепменском университете в Калифорнии и специалист в области интеллектуальной собственности Томас Белл рассказал, почему национальное государство тонет, и мы вместе с ним, как живут в кооперативных городах Америки, кто должен судить Обаму и почему Москву местные жители не считают своим городом.

Фото: Виктория Атаманчук

 

Убийства и долги национальных государств

Можем ли мы придумать что-нибудь лучше, чем национальное государство? Сейчас мы стоим на маленькой горке, локальном максимуме. Может, на ней здорово стоять, но есть где-то и более высокие горы, но мы не видим, что происходит на их вершинах. Я предположу, что национальное государство и есть этот локальный максимум, те условия, в которых мы находимся сейчас. Мы смотрим вокруг, и нам кажется, что все будет только хуже. А я хочу поговорить о том, как попасть в лучший мир. Вы можете сказать: «Хм, кажется, он критикует национальное государство». Да, действительно. Затем вы должны спросить: «А может ли частный сектор предложить что-то лучше, чем государство?». Отличный вопрос.

Сейчас мы стоим на маленькой горке, локальном максимуме. Может, на ней здорово стоять, но есть где-то и более высокие горы, но мы не видим, что происходит на их вершинах

Давайте посмотрим на сектор, где очень преуспело национальное государство, — убийства. Кровавый XX век — 20 миллионов человек полегло в Советском Союзе в cталинскую эпоху. Нацисты убили 11 миллионов человек. Но победитель в конкурсе за сомнительный приз худшего правительства в мире — Китай, потому что во время режима Мао погибло от голода 30 миллионов человек. Национальные государства косят людей, они убивают тысячами и миллионами. Да, конечно, сейчас стало лучше, но теперь нужно заботиться не только о жизни, но и о своих кошельках, поэтому поговорим о финансовых показателях национального государства. У многих стран уровень государственного долга по отношению к ВВП выше ста процентов.

Думаю, вас не нужно убеждать, что государство очень плохо управляется с деньгами. Расходы, к примеру, правительства США гораздо больше того, что оно зарабатывает

Финансовый аналитик скажет: это не означает, что у этих правительств нет денег. Но если это были компании, покупать их акции вы бы не стали, потому что финансовые показатели здесь очень нехорошие. Думаю, вас не нужно убеждать, что государство очень плохо управляется с деньгами. Расходы, к примеру, правительства США гораздо больше того, что оно зарабатывает. Мы стоим на своем холмике, а вода вокруг все поднимается и поднимается. И все говорит о том, что будет хуже и хуже. Как мы здесь оказались? Мы граждане, мы голосуем за правительство, разве это наша вина? Нет, мы под этим не подписывались. Здесь я хотел бы рассказать о своей любимой теории — теории согласия.  

Теория согласия

Выбирали ли мы национальное правительство? Я бы сказал: да не особенно. Большинство людей думает, что мы соглашаемся и не соглашаемся. Это такая бинарная функция людей: либо да, либо нет. Но в законодательной сфере все работает не так просто. Существуют другие виды согласия, находящиеся в теневом поле, потому что они не являются доказательством вашего согласия.

«Если бы мы вас спросили, то вы бы согласились». — «А меня вы спросили?». — «Нет, и спрашивать не будем, но если бы мы спросили, то вы бы согласились»

Национальное государство никогда не приходит к нам и не говорит: «Вот что я вам предлагаю: вы согласны или нет?». Никто меня не спрашивал. И как же мы оправдываем власть национального государства? Например, мы как бы согласились с этим правом, потому что живем в этой стране. Мы никуда отсюда не уехали, и этим мы говорим, что согласны с правительством. Но, с другой стороны, вы ведь остаетесь в стране по разным причинам: это ваш дом, здесь ваша семья, ваша культура, это ваш язык. Я обожаю США, но я боюсь своего правительства. Я люблю Америку и поэтому живу в Америке. Я терплю правительство, но я не живу здесь из-за правительства. Это вроде согласие, но очень слабая его форма. Есть еще гипотетическое согласие, такая история притворства: «Если бы мы вас спросили, то вы бы согласились». — «А меня вы спросили?». — «Нет, и спрашивать не будем, но если бы мы спросили, то вы бы согласились». Например, в США сказали бы, что ты согласен с правительством, потому что оно защищает твои гражданские права.

Это было бы здорово — жить в мире, насыщенном согласием. Почему мы спорим друг с другом? Потому что мы пытаемся достичь согласия

Я считаю, что мы должны идти к тому, чтобы получать больше оправданий от наших социальных институтов и быть уверенными, что все участвующие стороны находятся в согласии. Это было бы здорово — жить в мире, насыщенном согласием. Почему мы спорим друг с другом? Потому что мы пытаемся достичь согласия, и сам в себе процесс споров находит смысл этого трансцендентного разговора.  

Судьи в национальном государстве и частный арбитраж

Официальная фотография Белого дома, сделанная до инаугурации Обамы. Фото: Пит Сауза

Есть чудесная фотография Барака Обамы, которая была сделана до инаугурации, буквально за несколько минут. И вот он стоит и смотрит на свою роль в истории и как будто судит сам себя. В личном плане это прекрасно, но, выражаясь метафорически, это и есть проблема национального государства. Мы не должны никому позволять быть судьей в собственном деле. Мы не объективны. Это и есть проблема государства. Джон Локк, очень важный для западной традиции философ, говорит о том, что нам необходимо иметь государство, для того чтобы люди не выступали судьей в своих собственных делах. Нам необходимо разделить государство на участников этого спора.

Что если у вас спор с государством? С президентом, например. Вы приходите к Путину и говорите: «Мистер Путин, мне не нравится то, что вы делаете. Я потащу вас в суд и буду защищать свои права»

Представим, у нас есть Энн и Боб, которые судятся: Энн считает, что Боб залез на территорию его фермы. Но мы не даем права ни Энн, ни Бобу решать эту историю. Они идут к третьей стороне, к судье. А что если у вас спор с государством? С президентом, например. Вы приходите к Путину и говорите: «Мистер Путин, мне не нравится то, что вы делаете. Я потащу вас в суд и буду защищать свои права». Но есть проблема: вы пойдете в суд, где судьи как-то подбираются правительством, и доверять им эту ситуацию нельзя. В частном секторе эта проблема решается. Я не знаю, как происходит в России, но в Америке частный арбитраж становится более частым. Например, я беру машину в аренду, в контракте написано: «В случае разногласия будет арбитраж». И разбирательство будет проводить объективная третья сторона, а не я и не президент компании. Вот каким образом коммерческий мир решает свои проблемы. Итак, у нас две стороны — Энн и Боб, каждая из этих сторон выбирает свой арбитраж. У Боба и Энн свои представители. Мы не можем иметь всего двух представителей, потому что может быть ничья. И тогда двое этих представителей выбирают третьего: и тут уже «ничьей» быть не может. Проблема заключается в самой сердцевине национального государства, потому что оно само себя судит, а проигрываем здесь мы. Если у вас есть какие-то претензии к государству, вам нужно сформулировать проблему и направить ее в некую инстанцию, которая была бы полностью независима.  

Молл, ТСЖ и экономические зоны как пример идеального государства

Как мы можем оказаться в лучшем мире? Где тот рай, который мы бы выбрали? Мне думается, он ближе, чем кажется. У меня есть несколько примеров, как частный сектор делает то, что обычно раньше создавало только правительство. Начнем с торгового центра. Почему молл — это рай? Подумайте только, ведь молл — это город, в центре есть дорога, каждый магазин — это отдельное здание со своим адресом, у них есть служба безопасности, пожарная служба и так далее. Он дает людям то же самое, что государство дает людям в городе. Есть хороший пример частного сообщества в США — город Co-Op в Бронксе, Нью-Йорк. Это огромный кооперативный город, в котором живут 30 тысяч человек, здесь есть офисы, церкви, дороги, парки, школы, раньше даже была своя электростанция. То есть у нас есть город, которым полностью владеют люди. Ты въезжаешь в кооперативный город и становишься акционером в корпорации, в данном случае это Co-Op City. Покупая квартиру, вы получаете акцию, как если бы купили акции IBM или Microsoft. Въезжая в дом, у вас будет договор с корпорацией, которая им владеет, и получается, что вы становитесь совладельцем корпорации. Грубо говоря, вы являетесь хозяином своего хозяина квартиры. Частный сектор создает очень интересные подходы, которые мотивируют людей, чтобы они жили в мирном и процветающем городе.

Покупая квартиру, вы получаете акцию, как если бы купили акции IBM или Microsoft

Питер — чудесный город, но все согласятся, что есть проблемки. В Москве этих проблемок еще больше. У меня создалось впечатление, что там люди идут по улицам и раскидывают мусор во все стороны. Почему так? Потому что Москва — чужой город: люди там живут, но они им не владеют, и если там станет хуже, это не будет их проблемой. В частных сообществах такого не происходит, поскольку есть понимание: это не чей-то город, это твой город. Люди в таких городах не то чтобы ходят и подбирают мусор, они его, вероятно, просто не раскидывают. Поговорим об особых экономических зонах: например, посмотрим на Гонконг — это малюсенькая точка, остров рядом с Китаем. Гонконг был захвачен Великобританией и оставался ее колонией долгое время. Англичане принесли английское законодательство в этот кусочек Китая, и он стал одним из самых процветающих мест на планете: сейчас там везде небоскребы, люди богаты… Что происходит с Китаем в то время, когда Гонконг процветает? Китайцы умирают от голода при правлении Мао Цзэдуна, они смотрят через забор и говорят: «Смотрите, это те же китайцы, у них тот же климат, та же культура, они говорят на том же языке, но они живут в одном из богатейших мест на планете, а мы жрем траву, дохнем от голода десятками миллионов. Почему?» Потому что в Гонконге правила были лучше.

У меня создалось впечатление, что там люди идут по улицам и раскидывают мусор во все стороны. Почему так? Потому что Москва — чужой город

Китайцы выучили свои уроки и сказали: «Мы тоже так хотим, мы хотим так жить, мы хотим быть богатыми». И Дэн Сяопин начал реформы, которые позволили развиваться особым экономическим зонам. Они решили рискнуть: мол, давайте забудем всю эту коммунистическую болтовню и посмотрим, что у людей получится. И, вау, люди начали богатеть и правительство начало богатеть. В 1997 году, когда Гонконг перешел под юрисдикцию Китая, все волновались: «О, нет, китайские коммунисты все уничтожат, все разломают!». Но все вышло ровно наоборот: Гонконг завоевал Китай. Это была чудесная история успеха.  

Элементы идеального мира

Итак, мы говорили о проблемах национального государства, как оно тонет. Мы стоим на маленьком холме и хотели бы забраться на вершину горы, но не знаем, что там. Позвольте надеть мне шапку мудреца и высказать несколько идей о лучшем мире. Как бы я хотел строить судебную систему в простом, красивом и чистом смысле? Есть три элемента. Первый — суды с тремя независимыми арбитрами. Второй элемент — маятниковый арбитраж, в Америке он называется «бейсбольный арбитраж». Они пользуются им, когда у бейсболистов возникает какой-то конфликт по части зарплаты. Бейсболист считает, что ему должны платить больше, а владелец команды не хочет идти на уступки. Маятниковый арбитраж дает возможность судье сделать решение в пользу одной из сторон. Тогда обычно происходит три раунда. Сначала игрок говорит «20», другой говорит «15». Они смотрят на цифры и думают: «О, если он убедит арбитра, мне придется платить 20 миллионов. Может быть, нужно поднять зарплату до 16?». И так далее. Зачастую такие проблемы решаются в досудебном порядке, люди сами примиряются. И это то, чего вы на самом деле хотите, — чтобы люди сами мирились. Это чудесный инструмент, для того чтобы заставлять противоборствующие стороны самим приходить к решению вопроса.

Я не революционер, я просто не хочу, чтобы люди принимали те реформы, на которые они не соглашались

Третий элемент — проигравший платит. Если арбитр решает, что вы жадина, и выбирает решение другой стороны, то вы не только проигрываете, но вам еще нужно оплачивать счета другой стороны. Если соединить эти три вещи, три кубика, то можно будет решить любой спор: спор между Энн и Бобом, конфликт между бейсболистом и владельцем команды, вопрос между гражданином и государством. Мы должны всегда стремиться к реформам, которые увеличивают количество согласия в нашем обществе. Я не революционер, я просто не хочу, чтобы люди принимали те реформы, на которые они не соглашались. Рай, я считаю, прямо перед нами. Мы видим, что частный сектор работает лучше, чем правительство во многих вопросах. Наша цель — это стремиться к более процветающему и гармоничному миру. Если мы будем максимизировать согласие и будем извлекать уроки из истории, то сможем добиться этого.

Лекция была организована журналом Esquire и проектом InLiberty при поддержке «Зоны действия»