Корреспондент «Бумаги» Павел Никулин сошел с предвыборной гонки. Ранее судимому татуированному москвичу со «Старой деревни» не удалось убедить жителей Сенного округа в том, что он достоит представлять их район на муниципальных выборах.
Очередной репортаж о предвыборных буднях кандидатов: как сложно без политического опыта собирать подписи в свою поддержку.
Коллаж: Катерина Чуракова / «Бумага»
Если подойти с умом, то собрать необходимые для выдвижения 14 подписей — совсем не сложное дело. Сложнее было распечатать листы, оплатив с избирательного счета. Причем оплачены они должны быть за день до начала сбора подписей. Окончательно запутавшись, я просто распечатал одиннадцать экземпляров листов в копи-центре за наличные, а потом оплатил в банке выставленный знакомыми из типографии фиктивный счет.
Как все происходит по-настоящему
Политические партии заранее готовят списки лояльных избирателей, готовых поддержать кандидата. Чиновники могут собрать подписи после какого-то районного мероприятия. Можно и сфальсифицировать подписные листы, если заранее иметь на руках базу ФМС с паспортными данными жителей города. Если же ты сферический кандидат в вакууме, то искать избирателей придется на улице и по домам. Готовых подписаться за меня людей знакомые муниципалы советовали ловить у районного «Сбербанка» и отделения «Почты России». Туда как раз ходят люди, живущие неподалеку, и обычно они берут с собой паспорт. «Сбербанк» в моем округе находился рядом с подвальчиком, где продавали китайский чай, и конторой по микрокредитованию. Владельцы обеих фирм, кроме ярких вывесок, прибегали еще к помощи аудиорекламы: каждую минуту в правое ухо мне рассказывали о целительных свойствах зеленого чая с женьшенем, а в левое уговаривали не отчаиваться, если до зарплаты не хватает денег. Мимо на бешеной скорости проезжали машины, а я, сжимая подписные листы вспотевшими от ужасной жары руками, пытался заинтересовать хотя бы одного знакомого грядущими муниципальными выборами. Так что в теории дело было за малым — уговорить обывателей выслушать мою короткую избирательную программу. Но все не задалось с самого начала.
Поймай избирателя, если сможешь
— Вы здесь зарегистрированы? — Нет. — Здравствуйте, вы здесь зарегистрированы? — Нет. — Добрый день, вы здесь зарегистрированы? — А что такое? — кажется, я сумел заинтересовать проходящую мимо меня пожилую женщину. — Я выдвигаюсь в муниципальные депутаты в Сенном округе… — А, так это не мой район, — засмеялась она и поспешила к метро. Люди проходили мимо меня десятками. Зарегистрированными они оказывались в совсем других местах. В какой-то момент я решил начинать общение с прохожими с вопроса, слышали ли они вообще хоть что-то о муниципальных выборах. Первая же девушка, курившая у бара рядом со «Сбербанком», сказала, что нет. Пришлось объяснять. — Я выдвигаюсь в муниципальные депутаты… — Как интересно! — воскликнула моя потенциальная избирательница. — Если вы зарегистрированы в этом районе… — Нет, увы, — улыбнулась девушка. Затем она зачем-то стукнула меня кулаком в плечо и сказала, что у меня все получится.Компот Компотович какой-то
Потерпев полное фиаско у банка и собрав ноль подписей, я переместился к «Почте России». Нужное мне отделение находилось прямо у метро «Садовая». Рядом с ним пахло чебуреками из палаток с выпечкой, мочой и немытыми телами — ступеньки рядом с почтой облюбовали двое обнаженных по пояс бомжей. Устав от стояния на жаре, я на несколько минут отвлекся от сбора подписей и стал наблюдать за бродягами. Один из них был совсем плох и еле-еле передвигался, страдая то ли от похмелья, то ли от черепно-мозговой травмы. Он шел во двор дома, и я даже от скуки засек на часах, за сколько он дойдет до арки. Его друзья собирали мелочь на выпивку и весьма преуспели. За полчаса, пока я безуспешно пытался взять хотя бы одну подпись, они собрали достаточную для покупки алкоголя сумму. Но я не терял надежды. — Здравствуйте! Вы слышали про муниципальные выборы? — спросил я у женщины лет пятидесяти. — Депутатом, что ли, идешь? — оживилась женщина. — Да, — обрадовался я. Выяснилось, что она живет в нужном мне районе. Я мысленно поздравил себя с почином и начал рассказывать своей потенциальной избирательнице о том, что буду делать на посту мундепа. Выходило складно. Заслушались даже бомжи. — Звать-то тебя как? — вдруг строго спросила она. — Никулин Павел Павлович, — растерянно ответил я, хотя мог и не отвечать. На подписных листах мое имя было написано жирным шрифтом. — Компот Компотович какой-то, — заворчала женщина. — А учился где? Я ответил, что учился в РГСУ. — Это в Москве, что ли? А почему в Москве? — Ну я и сам москвич. — А живешь где? — В Приморском районе… — А на хер здесь баллотируешься? Дебилы в администрации разрешили?За полчаса, пока я безуспешно попытался взять хотя бы одну подпись, бомжи собрали достаточную для покупки алкоголя суммуОтвечать надо было быстро, но, пока я придумывал ответ, женщина атаковала меня расспросами вновь — Ты наркоман? Чего ты улыбаешься, наркоман! Я же вижу, что пробовал. Меня не проведешь, я психотерапевт со стажем. На словосочетании «психотерапевт со стажем» бомжи, внимательно слушавшие наш спор, загудели. — Вот что я тебе скажу, Паша. Бросай ты это дело. Куда ты идешь такой татуированный? Ты же дурак. Это же уродство на всю жизнь! — По-моему, татуировки — очень клево, — зачем-то начал отвечать я. Мимо нас как раз проходил парень с полностью забитой замысловатым узором левой рукой, так что я призвал его к себе в адвокаты. — Татуировки же круто? — Да… — удивленно ответил парень. — Ну вот! — возликовал я. — Да что ты этого педераста слушаешь? — возмутилась женщина и ушла в сторону метро. Подпись она так и не поставила, а я, благодаря этой странной встрече, решил искать избирателей в жилых домах, полагая, что мне больше не придется отчитываться за свои татуировки.
Четыре подписи
Телефоны нескольких избирателей мне дали мои коллеги-мундепы. Их я обошел быстро, но собранных подписей не хватало. Пришлось искать еще, обходя парадную за парадной. Открывать мне, правда, не особо спешили. Наконец я нашел одну незапертую на Казанской улице. Поднимаясь к квартирам, я приметил кучу строительного мусора и как опытный политик сразу же решил, что об этом мусоре и буду говорить с жителями домов. — У вас там мусор, а я муниципальный депутат… Ну, в будущем, — замялся я. — Храни вас Господи, — выпалила хозяйка квартиры и побежала за паспортом. Подписи я так, к сожалению, и не собрал. Но в избирком надо было прийти еще раз, чтобы забрать плеер (на нем хранились электронные копии моих заявлений). Передо мной в кабинете главы избиркома Александра Горского был один суетливый мужчина. Он оживленно спорил с Горским по поводу документов.— Кто-нибудь, объясните! — взмолился глава избиркома— У вас в электронной версии не представлены документы, — втолковывал кандидату Горский. — Но как же! Я принес вам диск, — доказывал тот в ответ. — Это отсканированные документы, а мне нужен doc-файл, — вздыхал глава избиркома. Мужчина непонимающе смотрел на Горского. — Кто-нибудь, объясните! — взмолился глава избиркома. Я произнес пламенную речь об отличии файлов с текстом от графических файлов. Собеседник продолжал хлопать глазами. — Окей, пойдемте в кафе, я все вам сделаю, — сдался я. Мы пошли в сторону кафе, чтобы перезаписать ему документы. По пути Анатолий Холоденко (так звали кандидата) рассказывал мне, как трудился в передаче «600 секунд» Невзорова и четыре года в Гонконге работал над медицинским ксеноном. — Ксенон, вообще, в осветителях используют, но его можно растворить в воде, и он восстановит необходимый уровень серотонина в мозгу. Ровно такой, какой у меня был после того, как я первый раз окунулся в прорубь. Я тебя им обязательно угощу, — заговорщицки подмигнул Холоденко. Надеюсь, он выиграет выборы.
