Двое на дороге: история выборгских кладоискателей

С пластиковыми стаканчиками растворимого кофе Дуст и Кристина бодро выходят из здания рынка. Ему 45 лет, у него загорелое лицо, джинсы с блестящими карманами и две сверкающие сережки в левом ухе. На ней лакированные туфли на высоком каблуке, короткое платье, солнцезащитные очки, и она моложе его примерно в два раза. Под скамейкой на площади их ждет Марта — черная кошка, которая всюду ходит за хозяевами. Пока они были на рынке, кошка честно «охраняла куртку». Кристина перекидывает питомца на плечо, и Марта послушно виснет на руках у хозяйки. Втроем они не спеша уходят с площади. — Но самые главные чудеса начались когда меня освобождали, — смеясь, Дуст красочно рассказывает про то, как случайно отсидел три месяца в Германии этой весной. Он согласился поехать со знакомым в Европу, не зная, что у того в колесах машины спрятаны несколько килограммов марихуаны и тысяча таблеток экстази. Арестовали в итоге обоих. — Я говорю: «Господин судья, ***** [черт побери], я за свою жизнь уже столько отсидел что мне эта неделя — вообще поссать. Сегодня лег — завтра встал!». А для них важна известность: он набрал в «гугле» «Виталий Дуст» — ****! [бац!] — у него глаза круглые: что ты здесь делаешь?! А я тоже не понимаю, что я тут делаю. Спасло сразу. В петиции вообще написали: «Вы задерживаете ни за что известного, уважаемого человека». Дуст и Кристина (Виталий Дудоладов и Кристина Браун) если и не самые знаменитые, то одни из самых заметных жителей Выборга. Они кладоискатели и уже не первый год занимаются тем, что залезают в заброшенные дома, обследуют там чердаки и подвалы и с переменным успехом находят драгоценности, предметы быта, старые книги и газеты. Их главные находки — костюмы императорского театра и старинная аптека. Сейчас у них фактически нет дома, берут в магазинах продукты, которые «плохо лежат», много курят, удивляются людям, выкидывающим на помойку хорошие вещи, и ловят удачу везде, где это возможно.

Дуст занялся поисками клада один — еще в 2000 года, когда он только вернулся из тюрьмы. Постоянной работы у него не было: до этого Дуст был то прорабом, то мастером, какое-то время держал в Выборге ресторан, но это перестало быть прибыльным. Вдобавок ко всему в это время он разошелся с женой. — Я такой злой был: страдал, замерзал. Блин, что же мне так не прет. Я думаю, пить не буду: купил полстакана травы и курил в одно жало. И пока курил — делать-то нечего — взял книжку про Выборг. Там написано, что выборгскому этнографическому музею в 1895 году надстроили два этажа, потому что художник Громов подарил коллекцию стоимостью миллион рублей. Беру калькулятор, умножаю на золотые червонцы, золотые червонцы умножаю как лом. А у меня и нолей-то не хватает на калькуляторе! Читаю, что в 39-м году музей сгорел со всеми экспонатами. Но как он может сгореть со всеми экспонатами? Есть же подвал. Я — туда и давай рыть. Два года Дуст безуспешно копал на месте бывшего историко-этнографического музея, вместе с которым, согласно истории, погибла хранившаяся там египетская мумия. Ничего ценного кладоискатель так и не нашел. Зато случайно оказался на выставке в Эрмитаже, после которой сотрудница музея предложила ему посмотреть архивы. Так, рассказывает Дуст, все и началось: он стал изучать архивы, библиотеки, карты, справочники. В том числе к нему в руки попала карта бомбардировки Выборга в 1940 году. Проанализировав расположение войск, подъезды к Выборгу и попадания снарядов, Дуст прикинул, что возможности вывезти свое состояние из города у жителей не было, а значит в подвалах старых домов по-прежнему хранится много ценных вещей. Попутно Дуст продолжал болтаться по городу и заглядывать в заброшенные дома, где периодически удавалось найти то старые деньги, то украшения, то необычные предметы. Бывало, что получалось продать их коллекционерам или в сувенирные лавки. Весь «прикол», говорит Дуст, даже не в деньгах, а в том, что раз он что-то нашел и ему это нужно, то и остальные начинают думать, что им это необходимо.

«Я точно могу сказать, что само это дело очень интересно. Но только не в нашей стране. В нашей могут посадить»

В 2004 году кладоискатель с компанией приятелей отправился к Выборгскому замку. Под башней Олафа, уверен Дуст, тоже должен быть клад, потому что в свое время там из-за пожара обрушились перекрытия, после чего все обвалившееся просто утрамбовали и заделали. Мужчины решили спуститься в колодец, чтобы через него перейти в подвалы, но поход был неудачным: мало того, что дважды лопнул трос и Дуст со знакомым просто свалились с высоты несколько метров на дно, так еще и найти там ход не получилось. Зато с тех пор Дуст начал задумываться, как еще можно попасть в замок. В том же году — снова по чистой случайности — Дуст оказался на съемках фильма «Бой с тенью», которые проходили рядом с Выборгским замком. На площадке он работал кем-то вроде охранника для массовки. Съемки прошли удачно и после них его позвали в замок в качестве волонтера — помогать с мелким ремонтом или уборкой мусора. Однажды его попросили выкинуть с одного из складов кучу тряпок. — Я получил задание выбросить все это говно. Организация, в которой хранились эти вещи, признала их тряпками, мусором. Я сразу понял, что здесь что-то не то, когда увидел печати 1800-х годов. Вещи, которые люди шили, что-то делали, да еще и раз печати на всем стоят, то люди эти тряпки передавали друг другу, тряслись над ними, отчитывались. Я сказал: «Можно я себе возьму?». Говорят: «Да бери!». Оказалось, что «мусор» — это костюмы конца XIX – начала XX века, которые принадлежали императорским театрам. Заключение, подтверждающее это, дали в Александринском театре, где сохранились эскизы костюмов. Еще через несколько лет на чердаке бывшего губернаторского дома Дуст обнаружил хорошо сохранившуюся аптеку конца XIX века. Банки, колбы, коробки для таблеток, документы — всего в аптеке было порядка двух тысяч предметов.

С Кристиной Дуст вместе уже пять лет. Он был знаком с ее матерью и отчимом, однако семья девушки была далеко не самой благополучной. По его словам, однажды Кристина выбежала к нему в домашнем халате и сказала, что больше жить там не может. С тех пор она ищет вместе с ним клад, делает из найденных предметов коллажи и помогает организовывать выставки. Их кладоискатели провели уже около десяти: экспонаты из коллекции костюмов, предметы из аптеки и коллажи выставлялись в Петербурге, нескольких музеях Выборга, Усть-Ижоре. — Я делаю коллажи из старинных материалов: картечи, пули, осколки, чашки — все идет на коллажи. Есть морская тематика, есть военная, — рассказывает Кристина. — Это мне Дуст подсказал. Он же не может все на себя взять: я и одежду нашел, и аптеку нашел, и вообще я все могу. А так я помощница — мы друг друга дополняем. Дуст с Кристиной перемещаются Выборгу от одной лавки к другой. Заходят в старые дома, узнают, возьмут ли они себе финскую подшивку газет 1918 года, где-то спрашивают, как продается перепечатанный ими учебник конца XIX века. Вверх по узкой мощеной улице старого города вслед за хозяевами бежит Марта. Кошку Кристина и Дуст ласково называют «дочей»: она лазает вместе с ними по подвалам, ходит по магазинам, иногда, когда Марта останавливается и не хочет сдвигаться с места, хозяева начинают терпеливо разговаривать с ней и упрашивать пойти дальше. В одном из узких переулков от стены дома резко веет холодом: внизу здания пробиты два больших отверстия в подвал. В черноте невозможно ничего разглядеть. Мы по очереди спускаемся туда и вскоре выбираемся на свет уже внутри дома, рядом с главной лестницей. Лестница завалена мусором, штукатуркой, кусками бетона, стенками от шкафов и обломками мебели. Везде на полу разбросаны доски — так, что перемещаться нужно, перескакивая с одной доски на другую. Через окно парадной двери, которая давно заколочена, виден Выборгский замок. Когда-то в этом доме располагался штаб гвардейского корпуса. Военные покинули здание несколько лет назад, сейчас же оно догнивает в самом центре города и из-за постоянных налетов мародеров выглядит так, как будто его бомбили. Дуст выходит во двор и принимается разламывать что-то в небольшой пристройке. Чтобы полностью обследовать дома, кладоискатели вскрывают полы, стены, чердаки. Кристина в это время ходит по двору, усыпанному миллионами осколков. — Я точно могу сказать, что само это дело очень интересно. Но только не в нашей стране. В нашей могут посадить, — рассуждает Дуст, быстро шагая, чтобы успеть в очередной раз «встретиться с человеком». — Но нам-то нечего терять. Мы сегодня здесь — завтра там. Поэтому с нами и считаются: мы и на топонимических советах, и на праздники нас приглашают. Я для этого города сделал столько, сколько они себе представить не могли. В любом бы Гамбурге меня бы все уже в жопу целовали, на доске почета бы висел как почетный горожанин. А здесь я изгой. По словам Дуста, они отдали выборгскому музею больше 300 экспонатов. И, несмотря на свой нетипичный образ жизни и противоречивую профессию, оба искренне переживают, когда вандалы разрисовывают стены старых зданий, и с трепетом относятся к непростой истории Выборга. Например, Дуст и Кристина дважды ставили крест на Аннинских укреплениях, где в 1918 году проходили массовые расстрелы жителей Выборга. Однако оба креста украли.

Одноэтажное здание бывшей кордегардии считается памятником федерального значения. Однако выборгская караульня давно стояла в запустении. Именно там поселились Дуст с Кристиной и жили до прошлого года, пока в здании не случился пожар и там не сгорела крыша. Дуст с Кристиной забираются на небольшой холм и за несколько секунд находят в траве запрятанную пластиковую бутылку. Тем временем рядом на дороге кто-то из жителей города отмечает свадьбу: ходят разодетые гости с шампанским, девушка в ярком гриме и желтом парике подает закуски прямо на улице. Подкуривая по очереди Дуст с Кристиной подшучивают над нелепым зрелищем и напряженно следят за тем, чтобы никто из гостей не проник в кордегардию. Тем не менее, кто-то со свадьбы успевает подкинуть к зданию пару коробок мусора и раскидать перед зданием праздничную мишуру. — Почему обязательно надо мусорить! Мы тут, значит, живем, охраняем! — расстроенно говорит Кристина, смотря на здание. — После кордегардии приходим в любой другой дом чай попить, и там стены давят, лампочка горит слишком ярко…

«Мы очень простые, честные, добрые, порядочные люди»

В кордегардии они прожили около полугода. С молчаливого согласия местной администрации кладоискатели заняли бывшую караульню для того, чтобы просушивать его и всячески спасать от разрушения. Конечно, в полуразрушенном историческом здании не было ни электричества, ни воды. Но зато были свечи и печка. Даже после того, как здание горело в первый раз, Кристина с Дустом сюда вернулись. Домой к кладоискателям часто забредали туристы. Так как Дуст с Кристиной дверь не запирали, те просто заходили, удивленно осматривались и шли дальше. Здесь же кладоискатели хранили и все свои находки, включая костюмы императорского театра, газеты и книги. — Мы очень простые, честные, добрые, порядочные люди. Мы пришли, заняли брошенное здание, к нам пришла милиция. Они говорят: «Вы кто такие есть?». Мы им говорим: «А вы?». «Мы — власть». Мы говорим «******* [Отлично], власть, смену сдал — смену принял, ***** [к черту]». Вот это памятник архитектуры, есть статья в уголовном кодексе: если человек видит, что памятник разрушается, он может написать заявление в полицию, — объясняет Дуст. — Получается, мы уходим, а вы остаетесь. Так они ****** [рванули] к дверям так быстро! Иди в любой дом, живи, никто тебя официально, сука, оттуда даже выселить не сможет, менты только придут, документы проверят. Оба уверены, что кордегардию сожгли специально и что сделала это мать Кристины, которую не устраивает образ жизни ее дочери. Вместе с кордегардией сгорела и большая часть коллекции: например, из 90 костюмов осталось чуть больше 30. Пока пара потихоньку пытается привести здание в порядок и однозначно рассчитывает туда вернуться.

Главная цель большинства выборгских кладоискателей — это подземелье. Многие считают, что в 1710 году, когда Петр I во время Северной войны взял в осаду шведскую крепость, жители прятались по подземным помещениям, унося с собой все самое ценное. — Ты представь, 400 лет шведы вели серьезную торговлю, это был развитой город. В 710-м, зайдя сюда, Петруха в течение двух месяцев уничтожает этот город. Просто бомбит. Это сплошные руины. Потом сюда пришли русские войска. У шведов не было крепостного права — у нас оно было, соответственно, хватали простых граждан, продавали. Кто прятал что-то, у кого-то что-то горело. А ведь к концу XVII века в Выборге было 174 кабака! Здесь были контрабандисты, моряки и торговцы. 45 кораблей у порта было! — произносит Дуст хриплым голосом, изображая моряка. Стоя во дворе полуразрушенного дома, один из приятелей Дуста показывает на трещину в асфальте. Говорит, кладоискатели предполагают, что под этим возвышением находится фундамент старого шведского дома, а, значит, и проход в подземелье. Пока, рассказывают они, в подземном городе еще никто не был, но сомнений в том, что сокровища существуют ни у Дуста, ни у Кристины нет. Еще полтора столетия назад, рассказывает Дуст, в Выборге создали комиссию по исследованию подземелья. Но все входы туда оказались засыпаны. — А что бы стало с Выборгом, если бы удалось попасть в подземелье? — Ты шутишь, что ли? Это даже представить страшно. Если шведскую казну не нашли, шведский архив не нашли — и это я только официальные вещи говорю. 80 процентов этнографического музея нет, — встревоженно говорит Дуст. — Но все равно рано или поздно попадется. Если богу угодно — найдешь. Я фаталистом стал: до похорон матери оставалось два дня, у меня денег не было, и мы в Усть-Ижоре в заброшенном доме находим клад. Звоним человеку, за 30 тысяч закладываем серебро, которое там нашли. Так вот как? О чем думать? Станешь таким верующим человеком, что можно людей вообще не слушать.

Все остатки коллекции Дуст по максимуму вывез в Финляндию: там он пару лет назад купил землю, после того как продал квартиру в Выборге. Кладоискатели мечтают переехать туда, а лучше — еще подальше в Европу, потому что в Выборге получать прибыль за выставки почти невозможно. В Германии Дуст планирует открыть постоянную экспозицию найденных вещей, а Кристина рассказывает, что получила в Финляндии грант за свои коллажи и тоже готова выставляться. Но когда это произойдет, пока неизвестно. — Дорогая, поджигай, — сидя посреди заброшенного дома на груде досок, Дуст подставляет обуглившуюся бутылку. Через несколько минут оба встают и расходятся по углам трескающегося дома с видом на центр Выборга. Искать, что еще осталось в подполье рушащегося Выборга.