В перспективе: 3D-кино и его будущее

Главные хиты летнего кинопроката — американские боевики вроде «Граней будущего», очередного фильма, в котором Том Круз спасает планету, новых «Трансформеров» или второй «Планеты обезьян» — сняты в 3D. К стереоскопическому кино присматриваются не только авторы легких жанров, в 3D снимают документалистику, философские эссе, недавно Бернардо Бертолуччи заявил о своем намерении снять трехмерный экспериментальный фильм. «Бумага» рассказывает, зачем придумано 3D-кино, почему «Аватар» не главный шедевр жанра и к чему технология Жан-Люку Годару. В XXI веке 3D явилось в результате не эстетического развития кино, а банальной маркетологии. Классический признак искусственно раскрученного новшества — под видом прорывной технологии предъявляется изобретение еще 20-х годов, уже пережившее бурную популярность в середине прошлого века. Звучное название тоже выдает рекламную уловку, ведь трехмерное кино на самом деле не трехмерное, а стереоскопическое: в отличие от видеоигры, заглянуть за спину герою не получится, если только этого не сделает камера. Характерно, что пионером 3D в новом веке стал Джеймс Кэмерон, чьи художественные задачи выражаются числами кассовых сборов, а не искренний энтузиаст технологий Роберт Земекис, безуспешно занимавшийся стереокино все нулевые годы. Мало кто помнит его экспериментальные мультфильмы «Полярный экспресс» и «Беовульф», и даже «Рождественская история» — всего за пару месяцев до «Аватара» — не отбилась в прокате, несмотря на проверенный временем сюжет Диккенса и Джима Керри, по своему обыкновению играющего половину действующих лиц. Как это часто происходит в кино, продюсерские изобретения заставляют серьезно корректировать привычные приемы. Через несколько лет после появления звука вышел «М» Фрица Ланга, где звук стал частью драматургии. В 50-е конкуренция с телевидением привела голливудских продюсеров не только к 3D для ужасов и фантастики, но и широкоэкранному кино формата Cinemascope для тяжелой артиллерии. Режиссеров бесило, что из-за технических ограничений новых камер им приходится отказываться от игры с глубиной кадра и выстраивать персонажей в ряд, как в театре — но всего за несколько лет такие постановщики, как Николас Рэй, сумели найти новые художественные решения. Сначала технологию вбрасывают продюсеры и маркетологи, и первое время она ценна только новизной зрительских ощущений. К тому моменту, когда технология перестает радовать сама по себе, режиссеры уже успевают перестроиться — тогда появляются шедевры, такие как звуковой «М», широкоэкранный «Больше, чем жизнь» Рэя или трехмерная «Гравитация» Альфонсо Куарона.

Сначала технологию вбрасывают продюсеры и маркетологи, и первое время она ценна только новизной зрительских ощущений. К тому моменту, когда технология перестает радовать сама по себе, режиссеры уже успевают перестроиться — тогда появляются шедевры

С 3D произошла ровно та же история, что со звуком и широким экраном. Пару последних десятилетий Голливуд развивал эстетику крупных планов и быстрого монтажа, доходя временами до крайности. Стереокино перечеркнуло эту линию: в 3D лица актеров на весь экран выглядят невыигрышно, а от скоростного мельтешения кадров болят глаза. Фильмы в 3D опираются на длинные общие планы. Сравните, например, батальные сцены в «Хоббите» с ними же из «Властелина колец», где эпизоды сражений были порублены, будто орочьими мечами, до такого состояния, что уже непонятно, кто и с кем воюет. Зато в этом была экспрессия битвы, которой «Хоббиту» недостает, — многие фильмы потеряли из-за 3D больше, чем приобрели. В общем-то, каждому голливудскому 3D-фильму, начиная с «Алисы в Стране чудес» Тима Бертона (спешно переделанной в стерео после успехов «Аватара»), эта технология была, по большому счету, не нужна, никто не знал, что делать с этой технологией, — вплоть до Альфонсо Куарона. Для 3D «Гравитация» стала тем же, чем фильмы Рэя были для Cinemascope. Скоростной монтаж не актуален — и Куарон открывает фильм семнадцатиминутным кадром. Общие планы предпочтительнее крупных — и режиссер умещает в изображение тысячи километров космического пространства. Этими же пространствами оправдана и перспектива в кадре — то, что в 3D смотрится выигрышнее всего: до Куарона глубину в стереокино создавали в основном, немотивированно кидая предметы в зрителя. В общем, то, что несколько лет было таким аттракционом сродни надвигавшемуся на публику паровозу братьев Люмьер, стало наконец легитимным художественным средством. Почти все критики сошлись во мнении, что «Гравитация» — первый осмысленный 3D-фильм в Голливуде (по некоторым версиям — второй после «Аватара»).

То, что несколько лет было таким аттракционом сродни надвигавшемуся на публику паровозу братьев Люмьер, стало наконец легитимным художественным средством

Фильмы вроде «Гравитации» — то, что может остановить падение интереса к 3D. Его бессмысленное использование и зачастую неудачное исполнение привели к тому, что популярность технологии уверенно снижается уже четвертый год подряд: в Америке шесть из десяти зрителей предпочитают смотреть фильм в плоской версии даже при наличии его же в 3D. С другой стороны, оно в любом случае не исчезнет совсем, ведь надо что-то делать с новыми проекторами, спешно установленными во все залы четыре года назад, да и на так называемых новых рынках 3D до сих пор приносит людям радость и восторг, а продюсерам и дистрибьюторам — прибыли. Новый «Робокоп», например, был выпущен в 3D только в Китае, а остальным странам показали двухмерную версию; в России тоже сборы стереофильмов выше, чем на Западе, а само слово 3D превратилось в рекламное клише, которым продвигают вещи, никак не связанные с кино (у одного мобильного оператора, например, существует тариф с таким названием). Важнее, возможно, то, что параллельно с высокобюджетным голливудским кино технологию начали осмыслять режиссеры-авторы. Вим Вендерс выпустил документальный фильм о хореографе Пине Бауш, где 3D приближает зрителя к опыту живого выступления, ведь танец на сцене — объемный. Вернер Херцог снял тоже документальную «Пещеру забытых снов», сопоставив современную технологию с первыми образцами визуального искусства — наскальными рисунками. В этом году вышел 3D-фильм «Прощание с языком», сделанный патриархом киноавангарда Жан-Люком Годаром. Его пока что видели только зрители Каннского фестиваля, но в прошлом году в Россию привозили на фестивали своего рода тизер «Прощания» — альманах «3x3D», в котором француз поучаствовал вместе с Питером Гринуэем и португальцем Эдгаром Перой. Сегмент Годара — типичное для его позднего периода киноэссе, причем довольно издевательское: он цитирует классика кинокритики Андре Базена, который, комментируя стремление художников к ложному реализму, объявил, что «перспектива — первородный грех западной живописи». Вместо того чтобы создавать иллюзию объема, Годар дает на разные глаза разное изображение, из-за чего картинки наслаиваются друг на друга. В какой-то момент он показывает фотографии великих одноглазых режиссеров, которые, соответственно, не смогли бы снимать в 3D, — это Джон Форд и тот самый Николас Рэй. Годар снимает в 3D с осторожностью и скепсисом, но все-таки снимает — а у того, чем занимается Годар, обычно есть будущее.